– Нашёлся папашка! Да, у нас разница всего-навсего в десять лет – самое то. – Тоська подумала и осторожно спросила:
– Костя. Неужели у тебя за всё время и девчонок не было? Или любви огромной, светлой и чистой.
Костя тоже подумал, и тоже осторожненько:
– Как не быть? Была. Только мне очень понятно разъяснили, что любовь приходит и уходит… Я с тех пор всё денежку коплю. На чёрный день. Всё думал, что соберу деньжат, а потом!.. Вот подсобрал, а это ПОТОМ всё не приходит. Получается – зря всё…
– Что ты, Костя, что ты! – затараторила Тоська, – Всё было правильно. Всё хорошо.
Прошли ещё немного, и Тоська села прямо н дорогу.
– Костя! Ты как хочешь, а я больше не могу! Я ногу растёрла и замёрзла.
Костя ворча про себя, что в войну таких, которые ноги растирали, пристреливали на месте, стал на колени и снял Тоськин сапожок. Действительно – пятка была растёрта в кровь. Тут-то и стало Косте страшно. Он прикинул, что на таком морозе протелёпаются они ещё час-полтора. А потом?
– Господи! Если ты есть! Спаси, Господи! Не дай погибнуть этой девчушке! Я-то – чёрт с ним! – А у неё ребёнок! – так молился Костя, приводя в порядок Тоськину ногу. Так он молился даже, когда ему удалось поставить Тоську на ноги и они снова заковыляли по дороге.
Где-то далеко впереди на звёздном небе появились смутные проблески. Потом ещё – чуть ближе.
– Стой, Тося! – почему-то зашептал Константин Петрович, – Стой! Это машина! Машина!
Точно – это был Москвич. И не прошло десяти минут, как уже Костя горячо и убедительно начал уговаривать ночных путешественников развернуться и подвезти Деда Мороза со Снегурочкой до родного городка. Говорил Костя долго, но на сидящих в машине самым весомым аргументом стала пятидесятирублёвая бумажка.
Артистов высадили у самого Костиного дома. Костя усадил Тоську в свою машину и счастливый уронил голову на баранку, пока телега прогревалась. Потом порадовал Тоську:
– Тось! Ты помнишь того мальчонку, которого в школе хотели подарка лишить?
Давай заскочим к нему домой – я ему кой-какие шмотки купил – подарить хочу. Я потом тебя отвезу. Лады?
– Никуда меня отвозить не надо, – возразила Тося, – я у тебя хочу Новый год встретить. После этого ты на мне и женишься, как честный человек.
Костя довольно хмыкнул, потом притянул Тоську к себе и поцеловал её податливые губы.
Пока нашли Женькин дом на таинственной Электромонтажной улице, пока Костя в машине натягивал на себя Дед Морозовские шмотки и гримировался, уже начал чувствоваться рассвет. Внешних признаков рассвета, правда, не было, но нечто неуловимое в небе, в воздухе и в самой ночи подсказывало, что утро непременно настанет.
Костя вошёл в вонючий подъезд и, чиркая зажигалкой, начал искать 4 квартиру.
Квартиры такой в подъезде не было. 5 была и 3 была, а 4, как сквозь землю провалилась.
– Ага, – сказал Костя вслух и толкнул битую-перебитую дверь без номера.
– Понятно, – добавил он, когда дверь от толчка открылась.
– Понятно! – изрёк он снова, когда из квартиры пахнуло нежилым духом – перегаром, застоявшимся табачным дымом и грязным бельём.
Костя пошарил рукой по стенке, нащупал выключатель. Осветилась крошечная прихожая с клочьями обоев по стенам и ворохом тряпья на полу. Костя присмотрелся – на тряпках спал, раскинув руки, здоровенный мужик.
– Мальчик Женя здесь живёт? – наклонился Костя к амбалу. Тот продрал глаза, долго смотрел на Костю, а потом закричал неожиданным фальцетом и начал креститься.
– Чо орёшь? – послышался детский голос, – Это мой Дед Мороз. Я же говорил вам, что он придёт. Ты что так поздно?
Костя повернулся. В дверном проёме, подпирая плечом косяк стояла женщина в ночной рубашке неопределённого цвета, а рядом с ней Женька, серьёзно настроенный.
Амбал перестал креститься, матюгнулся и пошёл в кухню. Стало слышно, как он пьёт воду, охая и отфыркиваясь, словно лошадь.
– Ну, давай подарки, раз пришёл, – деловито сказал Женька и подошёл к Косте. Костя молча вынул из мешка пакетик с конфетами и синенький школьный костюм.
Женька сгрёб подарки в охапку и снова вернулся в дверной проём. Тем временем Амбал отпился и вновь нарисовался в коридорчике.
– Покажи, покажи Евгений, чем тебя этот хренов Мороз наградил. Он начал рыться в пакетах и, довольный, разлущил конфету.
Женщина устала подпирать косяк и тоже пошла на кухню отпиваться.
– А вот это дело! – зарадовался Амбал, добравшись до костюмчика. Это спасибо Дедушке Морозу! – Не дам пропить! Это моё! – вцепился Женька в пакеты.
– Тебя, сявка, кто спрашивает? – посуровел Амбал. – Твоё дело телячье – обосрался и стой. Настя! Я к Иванычу забегу, – крикнул Амбал и стал обуваться.
– Не дам! – заорал Женька и тут же получил суровую плюху.
Ноги у Кости неожиданно стали ватными на секунду, потом стало лёгким тело.
