полезно и почетно. (3) И вот поднимается, чтобы взять слово, некто, донельзя опороченный бесстыдством прежней жизни, и, однако, в не меньшей степени знаменитый в то время своим словом и красноречием. (4) Совет, который он дал и в необходимости осуществления которого он убеждал, был всеми принят и одобрен, и на основе его предложения собирались принять постановление от имени народа. (5) Тогда один из числа тех первых граждан, которых лакедемоняне почитают вследствие авторитета и возраста словно судей и учителей общественной жизни, взволнованный и возмущенный, вскочил и сказал: 'Какая же будет надежда, о лакедемоняне, на то, чтобы этот город и это государство и впредь оставались целыми и невредимыми, если мы будем пользоваться советами людей, чья прошлая жизнь такова? Если же данное предложение достойное и честное, прошу вас, давайте не допустим, чтобы оно осквернилось причастностью столь бесстыдного автора'. (6) Сказав же это, он выбрал мужа, выдающегося среди прочих мужеством и справедливостью, но бедного на язык и не красноречивого, и приказал ему - с общего согласия и по общей просьбе - произнести то же самое предложение красноречивого человека в тех выражениях, в каких сможет, чтобы без какого-либо упоминания о предыдущем [ораторе] решение и постановление народа было бы принято от имени того, кто произнес то же самое снова. (7) И было сделано так, как убедил мудрейший старик. (8) Так хорошее предложение сохранилось, а постыдный автор был заменен'. {15}
{15 Aesch. In Tim., 180.}
Глава 4
О том, как Сульпииий Аполлинарий высмеял некоего человека, заявлявшего, будто он один понимает 'Историю' Саллюстия, предложив ему вопрос о том, что означают у Саллюстия следующие слова: 'incertum, stolidior an ??nior' (неясно, более глуп или более тщеславен)
(1) Однажды, в пору, когда мы, уже возмужав, сменили в Риме претексту и детскую тогу [на облачение взрослых людей] и сами искали себе более опытных наставников, случилось нам быть на Сандалиарии {16} у книготорговцев при том, как среди тамошнего столпотворения Аполлинарий Сульпиций, {17} муж на нашей памяти ученый более, чем остальные, опозорил и высмеял, используя тот вид тончайшей иронии, которую применял Сократ по отношению к софистам, некоего хвастуна и тщеславного человека, [выставлявшего себя специалистом] по саллюстиевым текстам. (2) Действительно, когда тот объявлял себя единственным и неповторимым чтецом и толкователем Саллюстия {18} и говорил, что не только наружный покров и внешний вид фраз он досконально исследовал, но и саму кровь и сердцевину его словес изучил изнутри, тогда Аполлинарий, уверяя, что ценит и уважает его ученость, сказал: 'О лучший учитель, ты теперь очень кстати прибыл с кровью и сердцевиной слов Саллюстия. (3) Как раз вчера у меня спросили, что означают в четвертой книге 'Истории' слова о Гнее Лентуле, о котором он сказал, что неясно, был ли тот более глуп или более тщеславен (stolidior an vanior)'. (4) [Сульпиций Аполлинарий] сказал, что сами слова, написанные Саллюстием, [таковы]: 'Однако его коллега Гней Лентул, патрицианского рода, прозвище которого было Клодиан - совершенно не ясно, более ли он глуп или более тщеславен (perincertum stolidior an vanior), - предложил закон об изъятии денег, которые Сулла простил покупателям имущества'. {19} (5) Аполлинарий решительно утверждал, что не смог ответить на вопрос, как следует понимать в данной фразе [слова] vanior (более тщеславный) и stolidior (более глупый), поскольку Саллюстий так их разделил и между собой противопоставил, словно они оба служили [для обозначения] различных и непохожих [недостатков], а не одного и того же порока, и потому обращается с просьбой разъяснить значения обоих слов и их происхождение. (6) Тогда тот, скривив лицо и двигая губами в знак презрения и к предмету, по поводу которого был задан вопрос, и к самому человеку, который его задал, ответил: 'Я имею обыкновение, как уже сказал, постигать и определять сердцевину и кровь древних и необычных слов, а не тех, что общеупотребительны и обыденны. Ибо глупее и тщеславнее самого Гнея Лентула тот, кто не знает, что глупость и тщеславие свойственны одному и тому же недомыслию'. (7) Высказав это, он прервался на середине речи и собрался уходить. (8) Мы же его удерживали и донимали - и прежде всего Аполлинарий, - чтобы он более полно и ясно порассуждал о разнице этих слов или, если ему так кажется, об их сходстве, а [Аполлинарий] молил его не отказать в том, что ему хочется узнать. (9) Однако тот, решив, что над ним открыто смеются, сослался на дела и удалился.
{16 Название улицы в Риме. Буквальный перевод — «улица Сандалий».}
{17 Гай Сульпиций Аполлинарий — см. комм. к Noct. Att., II, 16, 8.}
{18 Гай Саллюстий Крисп — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 13.}
{19 Hist., IV, fr. 1 Maur. Речь идет о выставленном на продажу имуществе жертв проскрипций. Гней Корнелий Лентул Клодиан — консул 72 г. до н. э., вместе с коллегой возглавлял борьбу с восстанием Спартака, но неудачно: был разбит.}
(10) Мы же потом от Аполлинария узнали, что слово vanus, собственно говоря, употребляется не так, как говорится обычно о безрассудных, тупых или глупых людях, но, как говорили самые ученые из древних, о лживых и неверных, весьма ловко выставляющих легковесное и пустое вместо серьезного и истинного. [Словом] же stolidus называют не столько глупцов или безумных, сколько людей неприятных, назойливых и грубых, которых греки именуют ???????? (негодные, дурные) и ???????? (тягостные, неприятные). (11) Он говорил также, что этимология ('?????) этих слов описана в книгах Нигидия. {20}
{20 Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31.}
Я их искал и нашел, и отметил с примерами исходных значений, чтобы внести в записки этих 'Ночей'. Думаю, что я уже поместил их где-то в этих записях. {21}
{21 Судя по всему, Геллий поместил обещанные рассуждения в Noct. Att., VIII, 14, однако от этой книги до нас дошли только названия глав.}
Глава 5
О том, что Квинт Энний в седьмой книге 'Анналов' написал 'quadrupes eques' (четвероногий всадник), но не 'quadrupes equus' (четвероногий конь), как многие читают
(1) С ритором Антонием Юлианом, {22} человеком отличным, клянусь богами, и одаренным красноречием, мы - немалое число молодых людей и его друзей - в Путеолах, во время летних праздничных игр и развлечений, предавались восхитительным литературным занятиям, а также [прочим] целомудренным и достойным удовольствиям. (2) Вдруг Юлиану сообщают, что некий чтец (???????????), человек не без образования, хорошо поставленным и благозвучным голосом публично читает 'Анналы' Энния {23} перед народом в театре. (3) 'Давайте сходим, - сказал он [Юлиан], - послушать этого неизвестного эннианиста', ведь именно этим словом тот желал именоваться.
{22 Антоний Юлиан — см. комм. к Noct. Att., I, 4, 1.}
{23 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.}
(4) Когда мы застали [этого человека] уже читающего при громких восклицаниях публики - а читал он седьмую книгу 'Анналов' Энния, - то прежде всего услышали как [сей прославленный чтец] неправильно произносил следующие стихи:
Четвероногие кони (quadrupes equus),
а с ними слоны всею силою
Мчатся вперед. {24}
{24 Enn. Ann. V. 232 Vahlen. Перевод А. Я. Тыжова. В оригинале стоит единственное число (quadrupes equus), но, поскольку оно имеет здесь собирательное значение, при переводе словосочетание поставлено во множественное число («четвероногие кони»).}
И далее, прочитав еще несколько стихов, под всеобщие похвалы и поздравления [знаток Энния] удалился. (5) Тогда Юлиан, выходя из театра, [сказал]: 'Каково ваше впечатление от этого чтеца и 'четвероногого коня'? Ведь он со всей определенностью сказал так:
Четвероногие кони, а с ними слоны всею силою
Мчатся вперед.
(6) Неужели вы думаете, что имей этот [человек] хоть сколько-нибудь стоящего наставника, он сказал бы quadrupes equus (четвероногий конь), а не quadrupes eques (четвероногий всадник), что - как никто из числа усердно изучавших древнюю литературу не сомневается - и написано у Энния?'. {25} (7) И так как некоторые из присутствовавших стали утверждать, что читали - каждый у своего преподавателя грамматики - quadrupes equus (четвероногий конь) и недоумевали, что означает quadrupes eques (четвероногий всадник), Антоний Юлиан сказал: 'Я хотел бы, цвет молодежи, чтобы вы столь же внимательно прочитали Квинта Энния, как читал Публий Вергилий, который, последовав этому стиху, в 'Георгиках' поставил eques (всадник) вместо equus (конь) в следующих стихах:
