ринутся избавлять город от преступницы. Да, экраны… У Валерии больно защемило в груди. Вот мальчишки увидят, сколько горя и стыда для них! Все! Эмоции загасим, потом расхлебаем эту кашу. Валерия не спеша закурила и стала мысленно перебирать все знакомые имена. Ни одно из них для затаенности не подходило. Оказывается, не так много знакомых она завела за всю жизнь, но до сих пор это ее не тяготило. А почему, собственно, ей пришло на ум искать убежище среди знакомых? Прекрасно зная, кто она, любой без особых угрызений совести сочтет своим долгом ее заложить, кому же нужны такие приключения? Тут надо по- другому.
А если махнуть к тетке? Отец с ней давно не поддерживает отношения, а ей старушка будет рада? Нет, если ее начнут вычислять, то поднимут всех родственников, даже самых дальних, а уж тетушку-то вычислить большого ума не требуется. Да и маменька ей сразу же позвонит, поинтересуется, не там ли ее сокровище Валерочка. Все не то.
Надо вспомнить кого-то, о ком не знает никто. Или забыли.
И тут Валерия вспомнила, как два года назад они с матерью бродили по Центральному рынку, покупая фрукты. Дело было летом, ходили долго, хотелось и есть, и пить, и все остальное. Если с едой и жаждой вопрос решался без труда, то по поводу «остального» пришлось помучиться. И тогда мать в поисках пикантного строения привела Валерию в небольшой дворик. Достаточно длинный отрезок улицы, которая вплотную прилегала к рынку, сплошь состоял из ветхих домишек.
– Мам, а что-нибудь поприличнее сыскать нельзя было? В этот туалет зайти-то страшно, того и гляди рухнешь, – ворчала дочь.
– Не рухнешь, – возразила Мария Андреевна. – А сюда зашли, потому что у меня здесь подруга живет. Правда, я ее лет семь не видела, но если нас кто-нибудь шуганет, скажем, что к ней. Ты что думаешь, хозяева в восторге, что в их туалет неизвестно кто притащился?
– А двор-то как пустырь. Неухоженный. Тут же и цветы можно посадить, и травку.
– Не до травки ей. Я слышала, дочь у нее в прошлом году погибла. На плоту сплавлялась, и, представляешь, такое несчастье. Люба всю жизнь одна на девчонку горбатилась, ни мужа, ни родных нет, теперь совсем одна осталась.
– Так ты сходила бы к ней, ведь и правда горе у человека.
– Еще какое! Люба, как дочку похоронила, почти совсем ослепла. Говорят, только пятна видит, даже силуэтов не различает. И все равно не могу решиться. Неловко как-то за свое благополучие.
Едва они вышли за ворота, как Валерия выкинула этот эпизод из памяти, а вот сейчас вспомнила, и весьма кстати. Немного фантазии, актерского мастерства, и крыша над головой обеспечена. Проще простого. Теперь деньги и документы. Из документов были только права, но Валерия и не собиралась трясти ими перед ищейками. А деньги… В небольшом бумажнике было двести долларов и шестьсот сорок рублей нашими. Для заграницы этого явно мало, но на первое время хватит, особенно если не шиковать. Первое время она продержится, а потом все равно достанет своего супруга. Пусть пошевелит мозгами, как жену из западни вытащить, из-за него ведь туда и попала.
Значит, теперь к тете Любе, а уж там, как карты лягут. Валерию уже начинала заводить вся эта ситуация, напоминающая игру, и опасности, которые ей грозили, только добавляли остроты. Азартная по натуре, интриганка, не знавшая предела и границ, Валерия была слишком долго благополучной женой, хорошей хозяйкой, на этот раз жизнь подбросила ей новый вариант. Единственное, что ее печалило, это невозможность видеться с сыновьями.
Она неслась к маленькому покосившемуся домику, абсолютно не зная ни самой хозяйки, ни имени ее дочери, но в полной уверенности, что эти мелочи для нее не проблема. Было около трех часов, когда она, после затянувшихся поисков, постучала наконец в нужную ей дверь. После нескольких минут пугающей тишины что-то скрипнуло, заскрежетало, и негромкий голос спросил:
– Кто там?
– Простите, а тетя Люба здесь живет?
– Сейчас открою, подождите. А вы кто? Я не знаю ваш голос.
Валерия шагнула в темноту коридора.
– Да я скорее не к вам, а к вашей дочке.
– К Гале? – остолбенела хозяйка. – Вы к Гале приехали? Так, а почему ночью? Мы бы с утра с вами на кладбище съездили.
Валерия входила в роль, а женщина уже играла по ее сценарию, сама назвав имя дочери.
– Подождите, я не понимаю… Мне не на кладбище надо… Понимаете, мы с Галей вместе учились, были подругами, потом я вышла замуж и уехала. Галя мне звонила изредка, но знаете как бывает – то ей некогда, то мне. Даже стыдно сказать, уже три года друг о друге ничего не слышали. Да какое – три, больше, наверное! Она мне адрес ваш давала, говорила: «Спроси тетю Любу, а там и меня обязательно найдешь, это моя мама». Вот я и нашла. Вы меня извините, вы не против, если я машину во двор загоню, а то она единственное, что у меня осталось. А ведь запросто угонят.
– Конечно, – встрепенулась тетя Люба, – ставьте, конечно. Можно в сарай загнать, если поместится. Там ворота большие, бывший сосед всегда свою там держал.
– А не вернется сосед-то? А то приедет, а сарай занят.
– Нет, он не приедет, ставьте смело.
– Спасибо вам огромное, я сейчас.
Валерия выскочила из коридора сияющая. Вот так!
Проблема с машиной отпала. «Форд» плавно вкатился в сарай, и Валерия, крепко-накрепко закрыв ворота, вошла в дом. В доме горел свет, и хозяйка довольно ловко орудовала на маленькой кухонке, выставляя немудреное угощение.
– Вы знаете, – с порога начала Валерия, – я столько километров на машине проехала, все думала, как мы с Галей встретимся, наговоримся всласть. У меня ведь горе случилось… Выплакаться хотелось, только она так выслушать умеет, а мне больше и не надо ничего. Жаль, что сразу Галю не застала, она не с вами живет?
