– Мущщина! Мы хотели бы поговорить, – безуспешно цеплялась за всех проходивших мимо официантов Гутя. – Только парочка вопросов. В интересах следствия!
Но ее, точно колонну, упрямо обходили стороной.
– Придется сесть за столики и спиртное заказать, тогда, может, что-то они и расскажут, – равнодушно отвернулась к окну Аллочка. – Вперлись в зал, когда я в этом панцире, поговорить нам захотелось. Ха! А им не хочется. А будь я в том пальто!
– Ничего. Отправим в ресторан Фому с Варькой. Перед Варькой они не устоят, – сказала Гутя.
Совершенно разбитые, они приплелись домой, и сразу же, словно дожидался он только их прихода, затрезвонил телефон.
– Алле! – подскочила к аппарату Аллочка. Все же думалось, что позвонит Максим.
– Аллочка! Я сегодня домой приду поздно! А ко мне тут одна дама пришла! – закричал в трубку Фома.
– Все, Гутя, Фомка сбежал, – опустила руки Аллочка. – Упустили! К нему опять пришла какая-то баба, и он сообщает, что вернется поздно.
Между тем трубка что-то пищала, кричала и рвалась к разговору.
– Дай-ка, я сама с ним поговорю, – тяжело задышала Гутя и выхватила трубку. – Алле, Фома! Ты что там опять… так… ну и правильно… да, конечно! Мы прямо… ага, ага… хорошо. А я тебе голубцов настряпаю, сильно не перегружайся!
Гутя положила трубку и повернулась к Аллочке.
– Опять чуть до инфаркта не довела, – недобро посмотрела она на сестру. – Фома сказал, что у них сегодня установка этого аппарата, поэтому он задержится. Но главное не это. К нему пришла на прием женщина, очень хорошо знавшая Трофимову, ее, собственно, Трофимова и привела в клинику.
– Я же говорила, к нему бабы опять зачастили, – подпрыгнула Аллочка.
– Это не баба. Это – свидетель! Но Фома с ней сейчас поговорить не может, потому что у него полный коридор народу.
– А адрес взять он, коне-е-ечно же, не догадался?
– Адрес он взял. И предупредил, что к ней придут. И мы с тобой отправляемся выяснять – что за человек была Трофимова, – отчеканила Гутя. – Собирайся.
Аллочка посмотрела на обнову и влезла в свой старенький плащик.
Гутя вздохнула:
– Ну что, тебе совсем не нравится куртка?
– А давай ты в ней походишь, – предложила Аллочка. – Недолго: только сходишь в ней к этой женщине и мне вернешь.
– Можно подумать, ты мне предлагаешь невесть что. Можно подумать, ты мне голой пройтись предлагаешь. И надену!
Гутя демонстративно влезла в пуховик, Аллочка напялила старый плащ, и дамы отправились на задание.
– Гутенька! И куда это вы в такое время? Никак картошку копать? – приветливо закудахтала соседка со второго этажа, тетя Нюра. – А что ж вилы не взяли? У меня на даче такие вилы! Надо было попросить.
– С чего это вы, тетя Нюра, подумали про какую-то картошку? Когда мы ее сажали? – пожала плечами Гутя. – Мы гулять идем.
– А-а, вон оно чо, а я думала, раз уж ты так разрядилась, значит, на картошку. Нешто кто в такой-то фуфайке гуляет?
Гутя шмыгнула носом и постаралась поскорее выскочить на улицу.
– Гутя, куда ж тебя так несет? – не успевала за сестрой Аллочка. – Мы никуда не опаздываем, пройдемся не спеша, насладимся осенью.
– Тебе бы только шататься! А я вот спешу насладиться допросом. Со свидетелем, – быстро-быстро перебирала ножками Гутя.
– Боже мой! Как быстро ты переродилась. Это тебя вовсе не красит, – кривлялась Аллочка, стараясь не отставать. – Я же говорила, не надо было покупать этот пуховик. Ты становишься китайским трудоголиком, право слово.
Глава 4
Откуда деньги растут
Подруга Трофимовой Вероники Семеновны оказалась очень приятной женщиной лет пятидесяти. Звали ее Елизавета Николаевна, она была улыбчива, гостеприимна и принадлежала к тем типам счастливых дам, которых время только красит. Красиво уложенные волосы, легкий макияж, прекрасно сохранившаяся фигура и теплых тонов домашний костюм – все так и притягивало к ней взгляд. Между тем, нельзя было сказать, что проживает Елизавета Николаевна в какой-то особенной роскоши, Гутя с семейством жила лишь чуть скромнее.
– Прошу вас, проходите! Раздевайтесь. Прошу, – и женщина любезно протянула «плечики» для старенького плащика Аллочки. Гутину же верхнюю одежду она просто повесила на крючок. – Доктор Неверов меня предупредил, что вы зайдете. Чай? Кофе?
– Спасибо, мы по делу, – сухо сообщила Гутя.
– Поэтому лучше кофе, – мило улыбнулась Аллочка.
Елизавета Николаевна бесшумно удалилась в кухню, а Гутя зашипела на сестрицу:
– Нам некогда кофе распивать. Настройся на рабочий лад. И мор… лицо серьезнее сделай. Расплылась вся!
– Гутиэра! Веди себя прилично, – не испугалась Аллочка. – И попроще, попроще будь. На тебя и так без слез не взглянешь. Прямо бюро ритуальных услуг, честное слово.
Елизавета Николаевна вошли в комнату, толкая перед собой маленький столик на колесиках, и сестрам пришлось умолкнуть.
– Угощайтесь, – любезно предложила она и спросила первая: – Вы о чем-то хотели со мной поговорить?
– Хотели, – согласно кивнула головой Аллочка, накидываясь на угощение. – Да мы еще спросим, успеется.
Гутя на нее сверкнула таким взглядом, что Аллочка как честный человек должна была просто сгореть от стыда.
– Мы хотели бы узнать у вас о Трофимовой, – прилежно сложила ручки на коленях Гутиэра Власовна, принципиально не глядя не столик. – А вы, насколько нам известно, были подругами. Не могли бы вы…
– Вы знаете, я бы не назвала это дружбой, – не согласилась Елизавета Николаевна. – Скорее, я была ее доброй знакомой.
– Велика разница, – фыркнула Аллочка. – Мы вообще никого не можем найти, кто бы ее знал.
– Ну, подруге она, быть может, доверяла больше, – покачала головой женщина. – А со мной… Хотя, у Вероники не было подруг, она охотно общалась с мужчинами и не стремилась к женской дружбе, это ей было попросту не нужно. Разве только чтобы похвастаться нарядами, украшениями.
– А у Трофимовой были богатые украшения? – зацепилась за ее слова Гутя.
– Богатство – вещь относительная, – мудро рассудила Елизавета Николаевна. – Но Вероника не бедствовала.
– Но, простите, ведь она нигде не работала, насколько мне известно, и богатого супруга у нее тоже не имелось, – вспомнила Гутя информацию, которую выдал им Фома. – У Трофимовой были накопления? Или эти украшения она покупала на пенсию?
– Да! – встрепенулась Аллочка. Ее тоже жутко заинтересовало – как же можно так славно устроиться, чтобы, не работая, осыпать саму себя бриллиантами?
Елизавета Николаевна замахала руками и впервые взглянула на Гутю с уважением, так ей понравился вопрос.
– Веронике просто повезло!
– Да уж, – не удержалась Аллочка.
– Простите, я не совсем правильно выразилась, – немедленно отреагировала хозяйка дома. – Ей повезло с сыном, нет, и это неверно. В общем… С Вероникой мы познакомились еще молоденькими
