Та испуганно посмотрела на сына, на будущую невестку и осторожно спросила:
– А почему мне нельзя? Чего нельзя-то?
– Ну как же! Вам же нельзя так себя утруждать, вы же больны!
– Я? Гошенька, а чем я больна? Мариночка, что у меня болит?
Гоша лишь вертел головой – смотрел в рот то маме, то Мариночке. Зато Маринка никому в рот смотреть не собиралась.
– Мамаша, вы же сами говорили, что больны! Мы с Гошей замучились вас лечить.
– Ой, девочка моя, – вздохнула Вера Геннадьевна. – Как ты меня напугала, я думала, действительно что-то непоправимое… Я тогда просто простыла. Разве это болезнь?
– А что вы думаете? Знаете, какие могут возникнуть осложнения? Нет, я бы на вашем месте относилась к себе более серьезно. Гоша, ты проветривал у мамы помещение? Ей необходим свежий воздух.
– Я проветривал.
– Проветри еще, – вовсю распоряжалась Маринка. – И, мамаша, вы сидите с нами еще десять минут, а потом идете к себе.
– Но я чувствую себя превосходно! – возразила Вера Геннадьевна. – Я… Смотрите, Мариночка, я даже могу подпрыгнуть раз-два!
Она принялась прыгать по кухне, а Маринка лишь отвела взгляд.
– Она может подпрыгнуть! И это в то время, когда ее ровесники переплывают зимой Енисей!
Вера Геннадьевна собралась обидеться, но Маринка опять ее предупредила:
– Мамочка! Мы тоже пойдем с вами! К вам в комнату, чтобы вам не было скучно. Но только вы будете лежать, договорились?
Против такого дочернего внимания у Веры Геннадьевны не нашлось возражений. Она лишь с укоризной взглянула на сына и проронила:
– Гоша, ну я дождусь или нет, когда вы подадите заявление в ЗАГС? Эту девочку просто невозможно потерять, она послана мне судьбой!
– А мне? – пробубнил Гоша еле слышно.
Но Маринка услышала.
– И тебе, мой любимый, ты же знаешь, я теперь тебя никому не отдам.
Гоша не понимал: радоваться ему этому обстоятельству или рыдать.
Геля теперь работала сама, наступила ее рабочая неделя. Она радовалась – хоть какое-то разнообразие. А то уже сил нет смотреть на счастливые приготовления к Пашкиной свадьбе, невозможно было выслушивать радостное щебетание Маринки. А та забегала ежедневно. Поневоле возникал комплекс неполноценности. А на работе она была при деле, и на грустные мысли времени почти не оставалось. Со всеми покупателями Геля была доброжелательна, улыбчива, поэтому и к ней люди относились с таким же теплом.
Но, как позже выяснилось, не все.
– Здрассьте, – заявилась вдруг с самого утра раскрашенная девица. – Вот, забирайте! – Она швырнула на прилавок разодранную сумочку. – Говорили, что фирма натуральная, а она у меня развалилась через три дня. Дешевая подделка! Верните деньги. И побыстрее.
У Гели вытянулось лицо. Никогда прежде ее не обвиняли в подделке. Да у нее и сертификаты в порядке. Она рассмотрела сумку. Даже с первого взгляда было понятно, что сумка не сама расползлась, ей кто-то упрямо в этом помог. Даже следы остались. Возникло ощущение, будто в самом видном месте кожу изделия сначала надрезали ножом, а потом порвали руками.
– Как же она расползлась? – спросила Геля и вдруг сообразила: это была та самая девушка, с которой Валька приходил к ней в магазин. Он сам оплатил покупку. – Хорошо. – Вы сохранили чек?
– Делать мне больше нечего! – фыркнула девица. – Буду я с каждой помойки чеки хранить! А ты давай не выкаблучивайся, ты узнала свою сумку, вот и возвращай деньги! Или в суд хочешь?
Геля держалась из последних сил – ни один мускул на ее лице не дрогнул.
– Если у вас нет чека, – ровным бесстрастным голосом проговорила она, – то можете привести свидетеля, видевшего, как вы покупали именно эту сумку и именно в нашем отделе.
Девица изменилась в лице.
– Ты что? – прошипела она. – Да я тебя… Вот правильно мне Валенька говорил, не ходи ты по этим помойкам, там и вещи дрянь, и продавцы дебилки! Он тебя вообще за чмо считал. А ты теперь на мне отыграться решила?
– То есть, – с той же равнодушно-официальной улыбкой продолжила Геля, – свидетеля у вас тоже нет. Тогда, как вы и хотели, подавайте в суд. С нашей стороны тоже будет встречный иск.
– Ну подожди! – пригрозила девица и вдруг воскликнула: – А! Значит, свидетель, да? Так я Валеньку и притащу! Он с удовольствием засадит одну хапугу за решетку, чтобы другим неповадно было! Чао, убогая! – И девица выбежала из магазина, не забыв прихватить порванную сумочку.
С Гели сразу будто сдули весь воздух. Она поникла и опустилась на стул. К ней подбежала Настя:
– С тобой все в порядке?
– Да.
– А чего эта выдра хотела? Чего она ревела тут белым медведем?
– Это девушка моего… бывшего парня. Купила у меня сумочку, а теперь… ей показалось, будто я продала подделку.
Настя тепло улыбнулась:
– Значит, парень не такой и бывший. Видишь, что она от ревности вытворяет?
Геля с надеждой взглянула на будущую родню и вздохнула:
– Он считает меня дебилкой и чмо.
– Он тебе сам сказал?
– Да ты что? Это мне передала его… посыльный.
– Успокойся. Скорее всего, твой парень именно посыльного и считает дебилкой. Поэтому она и принеслась. А если бы он ее любил, зачем ей было обходить всех его бывших красавиц? Так ведь?
В словах Насти была железная логика, и на душе у Гели стало легче.
– Когда у вас свадьба?
Настя вдруг поморщилась:
– Скоро, только я никак не могу выбрать себе свадебное платье.
– Это не самая серьезная проблема, – усмехнулась Геля и представила, как бы она выбирала себе платье невесты… Да, а еще бы жениху костюм…
Пашка на машине носился по городу и заглядывал в каждый ресторан. Через два месяца у него свадьба с самой прекрасной, с самой любимой, с самой чистой девушкой в мире, а он никак не может определиться с рестораном. И ведь сколько их понастроили… Но то кухня оставляет желать лучшего, то музыки нет живой, то лестница не та, то стены слишком темные, то администратор вялый… Или он уже придирается?
Ладно, ресторан он выберет позднее, еще много осталось, что-нибудь отыщет. А сейчас… Сейчас он заберет Настю с работы, и они поедут выбирать ей платье. Конечно, она платье хотела выбирать одна, но он должен ее хотя бы по магазинам, по салонам прокатить, пусть присмотрится.
Павел остановился у магазина, и к нему выбежала радостная Настя.
– Куда едем? – спросила она, усаживаясь на переднее сиденье.
– В салоны, платье тебе выбирать.
Ему показалось, что Настя нахмурилась.
– Да ты не бойся, Насть, я знаешь, что придумал? – пытался ее развеселить Павел. – Мы с тобой прокатимся по магазинам, ты посмотришь, а потом сама с девчонками приедешь куда надо.
Настя помолчала, а затем вдруг выдала:
– Паш, зачем нам свадьба? Давай просто так жить, для чего нам эти штампы?
– Вот те здрассьте! – чуть не врезался в переднюю машину Пашка. – Ты чего говоришь-то? Зачем свадьба? А зачем люди вообще женятся? Чтобы семья была, детишки! Я вообще хочу много детей. Какую фамилию они будут носить? Твою? Мою? Нет, я хочу, чтобы у моих детей все было нормально. Все, как у людей – законные папа и мама.
