семье Поленцевых все такие негостеприимные! Завтра твои подруги судачить станут, по всей деревне слава пойдет, что ты скупердяйка. На улицу не выйдешь!
Последнее замечание многое решило. Мамаша поджала губы и поплелась в кухню. И тут же вышел старший из братьев. Неловко поклонился и заученно пробубнил:
– Просим к нашему столу… чем… послали…
Несмотря на сомнительный прием, стол накрыли с русским радушием. Уже и капустка блестела, политая подсолнечным маслом, и селедочка была заботливо покрыта лучком, и картошечка румянилась поджаристыми боками, видимо, с утра осталась, да и Маринкины дары были заботливо нарезаны и разложены по тарелочкам. В общем, братья времени зря не теряли. Мать же стояла во главе стола и прижимала к себе купленную Маринкой бутылку водки.
– Ну… чем бог послал… – проговорила она, села, и после уже сели братья.
Гоша с Маринкой уселись рядом, и невеста пристально следила за каждым взглядом своих родственников.
Сначала ели молча, но после третьей стопочки маменька разжала губы:
– И где ж вы, Гоша, трудитесь у себя там в городе?
– Да нигде, – честно отозвался будущий зять. – Не тянет меня к городской работе. Ищу чего-то… Пока Марина содержит да пенсия маменьки.
Братья за столом звучно крякнули, ниже опустили бычьи головы и заработали ложками еще усерднее.
– Да уж, – вздохнула мать. – Порадовал… У меня вот три мужика, помоложе тебя будут, а дня без работы не сидят! И учатся, и спортом занимаются. А как только со сборов своих приезжают, так сразу за работу. И везде успевают! А ты, охламон, лодырем живешь?
– Мама! – со слезами в голосе выкрикнула Маринка.
– А что? – поморщилась та. – Нашла себе… Ладно, вопрос с работой осветили, а жить где собираетесь?
– Это уж как получится, – беспечно отмахнулся Гоша.
– Мама! Но у меня же есть квартира! – не выдержала Маринка. – Раньше я там жила одна, а теперь буду жить с мужем. Ты что, не хочешь, чтобы в моей квартире бегали твои внуки?
– Да внуков нажить – дело нехитрое, – повысила голос матушка. – Только надо и глаза иметь! За кого замуж-то идти? Нешто в городе-то никого поприличнее не нашлось? Помоложе, поработящее?
– Так я пока не старик! – вытаращился Гоша. – Это я просто не постригся. Марина сказала, что к свадьбе надо какую-то особенную прическу сделать, в салоне, вот я и…
Мать не выдержала:
– Значит, сам не работаешь, жену тебе привести некуда, а к свадьбе уже подготовился – вон какую гриву отрастил, да? То есть намылился на шею моей дочери влезть?
– Да я и не сильно старался, это она!
– С нее взятки гладки, девка молодая, а ты-то! Усмотрел девку с квартирой, с работой и…
– Да нужна мне ее квартира! Я туда вообще могу… ни ногой! Мы к моей маме жить перебираемся.
– Значит, мать из дома гонишь? Хорошо-о-о! Молодец, доченька! Сначала свекровушку выгонишь, а потом и мать из ее дома погонишь?
– А я бы и не прочь, – зарделся вдруг Гоша. – Чтобы в вашем-то доме…
– Что-о-о-о?! – исступленно заорала мать. – Да ты ж… Вон из моего дома!
Гоша не стал дожидаться повторного предложения – с шумом отодвинул табуретку и торопливо вышел. Маринка кинулась за ним, но братская рука резко рванула ее назад.
– Ах, так? – гневно воскликнула она. – Ну что ж, маменька, радуйся! Только что ты сломала мне жизнь! Я, между прочим, этого Гошу люблю! А ты его выгнала! И теперь… Я завтра же поеду к врачу, избавлюсь от ребенка, и… и у меня больше никогда не будет детей! Но я не стану пилить тебя ежедневно. Я просто перееду сюда, и буду у тебя на глазах медленно усыхать. Может, даже умру. Вот!
Мать слушала Маринку с раскрытым ртом.
– Детей? Ты собираешься… Ох, грехи мои тяжкие… – Она тяжело поднялась и вышла.
Маринка хотела выскочить вслед за матерью – как бы не натворила чего. Рука у маменьки тоже не пух. Но братья молчком усадили ее за стол. Она поняла, что никто ее не отпустит.
– Вот так и пропадает любовь, – процедила она сквозь зубы.
Братья не произнесли ни слова. Полчаса прошло в гнетущем молчании. Мать не возвращалась. Не было и Гоши.
– Ну и чего? – процедила Маринка. – Чего ждем-то? Может, они уже поубивали друг друга, а вы здесь пнями сидите и меня не пускаете!
Маринку продолжали держать цепкие руки Лешки, а Вовка поднялся и решительно направился к двери.
– Вов, ты чего? – забеспокоилась Маринка. – Ты… рукам-то волю не давай! У тебя кулак посильнее кувалды будет. Вовка! Если ты чего с ним сделаешь, то… Я еще прошлых синяков не простила, а новые…
Но Вовка молча вышел.
Маринка не находила себе места, а братья только опускали головы. Перечить старшей сестре они не могли – она была у них после матери в семье главной, но и выдавать ее замуж за проходимца, как сказала мать, тоже нельзя. И что тут делать? Только крепче держать сестру, чтобы не сбежала.
Но когда еще через двадцать минут поднялся Сашка, Маринка не выдержала:
– Хватит! – крикнула она. – Теперь пойдем все вместе!
– Но… – пробормотал младший братец. – Ты же…
– Молчать! – топнула ногой разгневанная невеста. – Разболтались тут без меня! Я ведь не посмотрю, что вы бычка с ног валите, крапиву надеру и по голым задницам! Ишь ты! Сестру они слушать перестали! Все! Идем все вместе! И чтобы тихо у меня! Руки по швам!
Маринка ожидала увидеть во дворе что-нибудь… ну, может, оторванную Гошину руку, или его самого распластанного возле крыльца, или хотя бы залитую кровью веранду. Но ничего такого кровожадного не обнаружилось. Маринка оглядела двор – никого.
– Куда они его подевали? – обернулась невеста к братьям.
– Вон, на скотный двор калитка открыта, – кивнул Лешка.
Точно! Зачем устраивать драку посреди двора, когда можно прикончить жениха в коровьем загоне! Маринка понеслась на скотный двор, залетела в сарай и… остановилась.
Рядом с коровой стоял живой и невредимый Гоша, возле него крутилась счастливая мать, которая отвешивала старшенькому сынку подзатыльники.
– Вот! Гляди! Горожанин, а не тебе чета! А вы, лоботрясы, только на город и коситесь!
– Нет, если держать трех коров, то можно и руками управиться, но три коровы – не выгодно. Для фермерства надо штук десять как минимум! А какой породы, кстати, ваши коровки?
Мать смотрела на Гошу с восхищением.
– Я спрашиваю, коровки какой породы будут?
– Дык… Санька, какой породы коровы?
– Деревенской.
– Во, деревенской, – улыбнулась матушка Гоше.
– Нет таких, – со знанием дела заявил Гоша. – Есть молочные, мясные. Мясомолочные. Вот и надо выбрать направление. А для этого нужно все просчитать. У вас рядом есть молочный комбинат? Или ближе мясной?
Маринка уныло опустила руки.
– Ужас какой-то, – повернулась она к Лешке. – Леш, ты хоть понимаешь, о чем они тут?
Тот молча покачал головой.
– Да просто Гоша, оказывается, очень хочет перебраться в деревню, – пояснил Вовка. – Фермерством заняться. Он уже и кредит берет.
– Кредит? – еле выдохнула Маринка. – Гоша, а почему ты мне ничего не говорил?
– А, Марина! – только сейчас заметил свою невесту тот. – Ты посмотри, что делается! Коровки-то просто
