Но глаза дверга были сухой яростью, сухой, как раскалённые менгиры посреди степей Юга.
Дэор положил руку ему на плечо:
— Держись, герой. Нам с этим жить.
Я положил ему руку на другое плечо и сказал:
— Держись, впереди зима.
А друид добавил:
— А потом — весна.
Каждый из нас в тот миг подумал: 'Весна. Может быть'.
— За встречу! — вздохнул наконец Асклинг, улыбаясь, и ничего уже не напоминало в нем безумного мастера-ювелира с роскошной золотой бородой…
— Господа, что-то вы подзадержались в баньке, — ехидно процедил я, раскладывая ножи по тарелкам, — спинки друг дружке тёрли, а?
— Снорри, — ослепительно улыбнулся Дэор, — был один человек, который имел неосторожность намекать на вот такие гнусности обо мне…
— Я понял. Человек этот был.
— Да нет, он и сейчас есть. Правда, у него плохо с почками, и он испытывает дикую боль при мочеиспускании…
— Хороший ты человек, Дэор, сын Хьёрина, — заметила Митрун. — Душевный…
— Благодарствую, — поклонился он. — Стараюсь…
— Верно, ты привык к роскошным пиршествам, так что не обессудь за нашу простую еду.
— Я пока не успел привыкнуть, не беспокойся, госпожа Митрун, — улыбнулся Дэор. — По меркам моей прежней жизни ужин великолепен. Я ведь был охотником, почти нищим…
— А почему только четыре прибора? — спросил вошедший Корд. — Разве жена не должна главенствовать за столом?
— Я же не дурочка, — она укоризненно воззрилась на Корда, и тот кивнул. Уж кто-то, а моя Митрун дурочкой не была. Она прекрасно понимала, что я поведал ей не всю правду о том нашем приключении. А еще она знала, что это подло — выпытывать ту правду силой иль ложью.
У Асклинга, вошедшего последним, и вовсе речь отнялась, когда он уставился на посуду, исходившую паром. В животе у него явственно заурчало. Глядя на стол, как волк на овечку, он почесал затылок:
— И мне жениться, что ли?
— Я вас покидаю, господа, — Митрун поклонилась и уплыла во тьму.
— Прошу к столу! — сказал я торжественно. — Это будет долгая ночь…
Гости, чистые, вымытые, расселись, я наполнил кубок:
— Ведомо было мне, что мы ещё встретимся. Рад вас видеть. Рад вас видеть, друзья!
Чаша отправилась по кругу. Какое-то время мы все работали челюстями. Затем по одному откинулись на спинки кресел и раскурили трубки.
— Ну, Дэор, начнём с тебя, — я ткнул в него трубкой. — Я слыхал, ты теперь большой человек и едва ли не король?
— Я ныне держатель земель Теантир в восточной части Раттах и зять самого Эльнге Багрового Плаща. Слыхали о таком, дверги?
Асклинг поперхнулся, забрызгав белую скатерть:
— Правда, что ли?
— Правда, — ответил вместо него Корд. И мне снова не понравился его голос. — Правда и то, что свой путь на престол он начал со свержения законного владыки Теантир и замка Таннбраннах.
— Это не Кельхайра ли случайно Семицветного? — осведомился Асклинг.
— Именно, — кивнул Дэор. — Потому что этот Кельхайр, возможно, и был некогда великим воином, ратоводцем, защитником крепостей, но я превзошёл его с меньшими силами.
— Побеждают сильнейшие, в этом смысл? — тихо спросил я. Очень хорошо помнилось мне, как этот охотник воткнул нож в сердце белого короля-оленя. И потухли светила на небе.
— Победа здесь ни при чем, — разъяснил Корд. — Просто Эльнге нужны надежные соратники на местах. Сильные, знающие воинское ремесло, а главное — преданные, как собаки. Кельхайр собакой не был. Никогда. И не проглотил бы солнце, как Железный Волк.
— Не спешите меня судить, — развёл руками Дэор. — То правда, что мне по нраву быть ландманом и хёвдингом, держать воинов, слуг и рабов. Я вылез из дерьма, из грязи болот, и двор Готлафа Эоринга некогда казался мне палатами богов. Но я полюбил сновидение, снежинку, дочь Эльнге. Так уж вышло. Может, прав Корд, когда мешает меня с грязью, ибо не стала она счастливее после нашей свадьбы. Однако я чую, как кипит грозой небо, проклятое небо Запада, и пусть лучше я буду ничтожеством — но эта гроза не разобьёт наши головы своими перунами! Коль скоро победим — тогда и будут песни, пляски и поцелуи на берегу моря. Я всё сказал.
— Никто и не думал тебя судить, — мягко молвил Корд. — Но этот Эльнге… У него всегда кинжал за пазухой.
— Я это знаю, как никто другой, — кивнул Дэор. — Но он сдержал слово.
— Какое слово? — одновременно спросили я и Аск.
— Королевское, вот какое. Он дал слово отдать за меня Фионнэ, если я за полгода построю ему замок на острове, недалеко от берега. Я вступил в сделку с неким карликом. Он сказал: построю, мол, тебе замок, а ты угадай моё имя. Вот за чем я ходил в Девятый Замок. Его имя оказалось Ноддер. Его кровь пахла скверно.
— Знал я того карлика, — заметил Корд'аэн. — Он служил подручным у кое-кого на Альстее. У кое- кого могущественного. Однажды карлику надоело быть слугой, и он удрал, прихватив много ценных вещей. Фионнэ, которую он надеялся получить в жены, так как был уверен в провале Дэора, хотел использовать как щит от своих прежних хозяев. Ведь он, хозяин Ноддера, не пошёл бы против Эльнге. Не из страха проиграть, нет, скорее уж из страха победить. Кстати, Дэор, я тут был в Эльварсфьорде, тебе привет от сам знаешь кого.
— Она рассказала тебе о том гадании?
Корд'аэн кивнул.
— Что таилось под той дощечкой? Какая руна?
— Никакая. Под той дощечкой, что осталась недвижимой, была пустота.
— Смерть?
— Нет. Смерть, если помнишь, выпала тебе. А пустая дощечка — это пустошь. Там нет ничего.
— Выходит, я был прав с самого начала? Я напрасно послушался кольца? Надо было просто открыть ту руну…
— Ты дурак, Дэор, сын Хьёрина. Ты не понял бы подсказки. И запутался бы окончательно.
— Разве Эльфрун мне не подсказала бы?
— Не уверен.
Долго молчал Дэор, глядя в глаза чародея. Затем встал и низко ему поклонился.
— Благодарю тебя, волшебник, — торжество бури и величие безмолвного фьорда в зимнюю пору, вот что было в его голосе. — Да хранят тебя фюльгъи, и пусть будет тебе удача.
Затем он сел и наполнил кубок. Не дрожали его руки, и странно было, что этот викинг благодарит Корда за то, что тот его оскорбил и унизил. Не многовато ли заплатил ты, Дэор Хьёринсон, драконам Девятого Замка?..
— Хотел бы я выпить за нашего славного друида, за его огонь и лёд, за его волю и за его чары. Пью твою честь, Кордан Флиннахсон! Скёлль!
— Твою честь, Кордан! — подхватил Асклинг, принимая чашу.
