– Во, Зинаида! Во! Я его приволок! Точно говорю – или форточник какой, или еще хуже! Прикиньте – в окна пялился!
– А вот и мой сынок! – радостно приветствовала молодых людей Неля, делая яростные знаки руками у себя за спиной.
– Нель, он не видит рук-то твоих, ты словами скажи, – посоветовала Зинаида. – Скажи, что, мол, пришли по вашу душу, за чистосердечным раскаяньем… Только я никак не могу понять – у тебя двое сыновей, что ль, было? Который погиб-то?
– Так вот он же, Толик! Один он у меня. Он и погиб, – вытаращилась на соседку Неля и спокойно пояснила сыну: – Это Зинаида, соседка моя. Она все вынюхала, ей теперь можно все рассказать, а то она все равно не уйдет. Да ты, сынок, не бойся, она никому не расскажет. Зин, ну чего молчишь-то? Скажи, что никому не проболтаешься! Господи, и принесла тебя нелегкая именно сейчас, не мог в гараже задержаться, что ли…
Парень все еще пытался стряхнуть с себя Мышкина, сопел, пыхтел, поэтому изъяснялся не совсем внятно:
– Так я ж ничего… Не, ну руку-то не крути! Куда задираешь-то? Я и так уже хотел повернуть обратно, как чужую машину увидел, а Маша в окне чегой-то маячит… Ближе к окну-то подошел, думаю, может, хлеба купить забыли, и надо, чтоб я сбегал, а тут этот как налетит… Не, ну хорош висеть-то на мне! У меня ж силы уже кончились, сейчас упаду и помру совсем!
– Вы уже однажды помирали, – напомнила Зинаида. – Хотелось бы услышать, как же вам удалось в живых-то остаться. А то кого ни послушаешь – погиб да погиб Толик, а вы выглядите весьма свеженько…
Парень наконец стряхнул с себя Ивана Мышкина, плюхнулся за стол и крикнул матери:
– Ма! Поговорить, оно, конечно, можно, только есть-то давай, а! Сегодня весь день впроголодь… А чего вы хотели узнать? – обратился он к Зинаиде.
– Да все. Хотя… Я уже и сама почти догадалась. Иван, ты там не упустишь его? А то он от моих вопросов, знаешь, как удирать начать может!
– От моих кулаков не удерет, – набычился Иван. Новая роль ему с каждой минутой нравилась все больше.
Зато парень ощутимо занервничал:
– А чегой-то тут за допрос, я не понимаю! Я буду сегодня отдыхать после тяжелого трудового дня или меня сразу пытать начнут? Не, ну если так поставлен вопрос, так я и вовсе уйти могу. Мам, не надо мне ничего готовить, я лучше попозже зайду…
И он уже вознамерился покинуть компанию, но Зинаида шлепнула себя по бокам:
– Нет, вы на него только посмотрите! Он убил собственную жену, а теперь сокрушается, что ему не дают ужинать! Слушайте, ну что за молодежь растет, а? А еще называются цветы жизни… Какие-то сплошные… суккуленты…
Парень от возмущения задохнулся:
– Надо же, взрослая тетка, а так матерится! И ничего я свою жену не убивал! А вы вот не знаете, так и не обзывайтесь. Я Ирину даже пальцем не трогал, только в машину затолкал, и все. На фига мне ее убивать, если я с ней жить собирался? Ее кто-то другой, не я вовсе! А мне высовываться нельзя!
Зинаида ничего не понимала. Парень явно не врал, а она уже так славно все придумала. По ее расчетам было так. Каким-то образом Анатолий остался непогибшим – это, между прочим, очевидно – и начал мстить своей бывшей супруге – за короткую память, за редкие посещения могилки и за дешевые погребальные венки. Мало ли обид найдется у брошенного и позабытого мужа! Он ее убивает, сын остается с ним… ну или с матерью, и никто уже не станет мальчика отвоевывать. И все довольны. За исключением, конечно, несчастной убиенной Ирины. Но как-то неправильно ведет себя сейчас Анатолий… Ему бы давно уже надо было стулом по окну шарахнуть и на волю сбежать…
– Короче, все было не так, – начал Анатолий и вдруг рявкнул: – Мам! И чего там у нас с ужином?
Неля тут же принеслась с тарелкой, уложила перед сынком салфеточку, ложку и отошла, с умилением улыбаясь. А сынок увлекся содержимым тарелки.
– Вот пока не поест, хоть ты тресни, слова не скажет, – по-свойски шепнула она Зинаиде на ухо.
Зинаида трескать не стала, но угрожающе сдвинула брови:
– Ну, Анатолий! Я же жду!
– Ах, да! – вспомнил о гостье тот и, не отрываясь от тарелки, уточнил: – Вам с самого начала?
– Буду крайне благодарна, – фыркнула Зинаида.
– Да не стоит, – позволил парень и скромно пожал плечами, – чего уж тут… Значит, началось с того, что мои друганы решили меня кинуть. А, черт, вы ж не знаете… В общем, я всю жизнь гоняю машины. Со Владика, то есть из Владивостока, гоню, а тут продаю. У нас многие так на плаву держатся, неплохо выходит. И я нормально зарабатывал. А тут – нате вам крендель! Вованыч мне перед самой поездкой говорит: «Ты, брателло, извиняй, но нам с тобой делиться никакого резону не имеется. Заказ у нас крупный, деньгу можно срубить длинную, и на кой нам черт с тобой ее крошить? Мы сами эти машинки на сетке пригоним и получим все. Так что ты не мельтеши, мы поедем вдвоем с Никоном». А Никон это один такой… ну никакой, короче, парниша, Вованыч его с собой потянул, чтобы при дележке тот много не требовал. Я, ясен пень, сначала офонарел малость, а потом думаю: ну и на фиг вас, один поеду и пригоню машину, а деньги тоже ни с кем делить не стану. И все замечательно вышло – как раз заказ подвернулся крупный, бабки приличные. Я билет на самолет покупаю и во Владик мылюсь. Еду сам на своей машине до аэропорта, а впереди меня мои бывшие друганы на тачке. Я и не в обиде, мечтаю, как куплю машину на заказ, на сеточку ее поставлю, а сам первым же самолетом домой и этим же путем обратно на своей же тачке… Тут смотрю – я даже сначала и не понял ни фига! – то ли с тормозами у таксиста что-то случилось, то ли еще какая байда, только такси с моими друганами аккуратненько так в столб – бэмс! И все в крошево! Я еле руль выкрутил, шары на лоб скачут. Тормознул, значит, выскакиваю, подбегаю к мужикам, а там уже никого живого – все всмятку!
