судьбу – за что она подбросила ему в жены такую черствую, бесчувственную бабу? Нет, надо всерьез подумать о Любочке. Клавдию можно будет переселить в общежитие, на место любимой девушки, а молодую красавицу сюда, в квартиру. Это был бы самый приятный вариант, вот только что-то ему подсказывало, что Клавдия не одобрит его.
Клавдия не могла забыть сегодняшний разговор с Агафьей. Так почему же Белкина упорно утверждает, что никакой машины она не покупала, это же можно проверить. Так нагло врать… Так нагло врать можно, если уже никого не боишься. То есть Катерина уверена, что Агафья и не станет проверять… Странно, отчего у девицы такая уверенность? И опять же, что за странный водяной пытался залезть по лестнице к хозяйке клуба?
– Кака, а тебе не померещился Ихтиандр? Мало ли, вдруг тебе с перепою показалось…
– С какого перепою?! Ты еще скажи, что я в кабаке сидел! Скажи! А потом еще добавь, что не помнил, как на пляже очутился!! – вскочил Акакий, задетый за живое.
Клавдия внимательно присмотрелась к мужу и выдала:
– А ведь так оно и было… Ты сидел в кабаке, а как попал на пляж – не помнишь, очнулся – из воды кто-то выходит, ты поднял шум, а благодарные жильцы уже позвонили мне и сообщили, что ты выслеживал преступника. Точно?
– Тебе это Агафья наплела? – поджал губы Акакий Игоревич.
– Нет, это я сама догадалась. Ты просто так яростно стал мести хвостом, что и дурак бы догадался. Эх, мужики, ну хоть бы курсы какие-то прошли, «школа художественного свиста» например, – вздохнула Клавдия и отвернулась.
Сегодня было воскресенье, и с утра позвонила Аня. Ей было неловко за последний визит матери, Володя занимался переездом, а сама Аня решила сплотить прежние ряды и хоть как-то подготовить родственников к возвращению супруга.
– Папа, мы еще не обмывали вашу машину, а ты на ней уже целую неделю катаешься. Так не годится. Мы с Данилой вот что предлагаем – вы заезжаете за ним с Лилей, а потом за нами с Янкой, и мы все вместе едем за город жарить шашлыки. Сразу предупреждаю – Данила уже мясо купил и замариновал, поэтому отказы не принимаются. Ну в самом деле, надо же когда-то и с детьми общаться.
Анечка протараторила в трубку весь монолог, не дав отцу опомниться, и положила трубку.
– Клавдия, собирайся, едем жарить шашлыки, – обречено сообщил он супруге.
После вчерашней Клавдиной клеветы он разговаривал с супругой только через губу. Самое обидное, что жена нисколько не печалилась по этому поводу.
– Вот и славно! Можно я приглашу Жору?
– Не можно! У нас машина не резиновая. Твой Жора, если хочет, пусть за нами пешком идет.
– Ты будешь ехать с такой скоростью? – поразилась Клавдия и стала собираться.
День прошел замечательно. Дети видели, что между родителями пробежала кошка, и выворачивались наизнанку, чтобы их развлечь. Аня отложила свою новость на потом, дабы не нервировать родителей, и все время крутилась возле матери, Данила щедро поил отца пивом и выспрашивал, где удобнее строить особняк. Акакию всегда нравилось, когда возле него так вот крутятся и просят совета, и он с удовольствием подумал – ну хоть какая-то польза от жены за всю жизнь – хороших детей родила. А Клавдия наслаждалась болтовней с Яночкой. И Аня была сегодня мила необыкновенно – она даже соизволила выслушать, какие продвижения у родителей в детективном дебюте. И даже Лиля сегодня не приставала с Гаврилой. Домой они доехали уже поздно вечером или, лучше сказать, рано ночью – детям приспичило смотреть на звезды, и если удастся, то на падающую звезду, чтобы загадать желание. Оба супруга подъезжали к подъезду счастливые и примирившиеся.
– Клава, я машину поставлю, – сообщил Акакий и упылил к женскому общежитию. У него сегодня опять сорвалось свидание с Любочкой, и это дело надо было наверстать.
Клавдия ненадолго задержалась на крыльце, вспоминая, что же она сегодня загадывала, и шагнула на темную лестницу. Неожиданно навстречу ей метнулась высокая тень, и Клавдия почувствовала, что сейчас ее начнут бить. От неожиданности женщина так испугалась, что кинулась навстречу черной тени, чем совершенно сбила с толку нападавшего. Что говорить, победила масса – крупная женщина схватила наглеца за голову и принялась дубасить его по отвислому заду тяжелой, как молот, ручищей. Она никогда не била собственных детей, и сейчас ей было даже немного стыдно, но правила педагогики требовали немедленного реагирования.
– Это кто ж тебя такому научил, чтобы на меня, слабую женщину, да с кулаками? Это что ж ты хотел натворить, бесстыдник?
Неизвестный извивался в Клавиных руках, точно сом. Ему удалось в конце концов вырваться. Незнакомец несся скачками подальше от сумасшедшей бабы, а вслед ему гремел голос жертвы:
– Я еще с твоими родителями поговорю! Я научу их детей воспитывать!
Только придя домой, приняв ванну и плотно поужинав, Клавдия вдруг поняла, чего хотел от нее хулиган – он собирался ее убить! Ее, такую хорошую и безобидную… Прижав к себе одуревшего от неожиданности кота, женщина завопила во весь голос, жалея себя, бедную. Тимка в конце концов не выдержал и выпрыгнул из объятий, больно оцарапав хозяйку. Боль привела женщину в чувство, и она, поглубже вздохнув, принялась размышлять. Итак, кем же был тот наглец, который решил расправиться с Клавдией? Ясно, что этот хулиган как-то связан с клубом.
– Понятно, всех горничных извели, теперь за нас, Распузонов, принялись, – ворчала она, вычерчивая на листке какие-то непонятные закорючки.
Если из клуба – кто? Таня и Катя… Обе горничные… А горничных всего три, тогда почему не тронули до сих пор Валю? И кто выгреб все вещи из шкафчика Тани? Кому могли пригодиться женские тряпки и косметика? Конечно, если Таня не берегла там что-то важное… Опять же, если и берегла, так это важное и взяли бы… Выходит, что опустошить ящик Осиповой могла только женщина. Судя по тому, сколько стоит теперь женская красота, то бишь косметика, ясно, что не так легко удержаться от соблазна. Короче, выходит, что завтра прямо с утра надо ехать в клуб и трясти Валентину, как сливу. И еще этот Акакий! Куда он запропастился, интересно знать?!
Акакий заявился глубокой ночью. Глаза его блестели шальными искрами, а рот растягивался в улыбке до неприличия. Жена вышла его встречать, ласково улыбаясь и поигрывая прорезиненным бельевым шнуром.
– Клава… – моментально опечалился Акакий и предусмотрительно пододвинулся к двери.
– Ну что, любимый, давай поиграем в «верю – не верю».
– Клава… у машины спустило колесо… два колеса… три!
– Не верю! – взревела Клавдия, и бельевой шнур запрыгал по хилой мужицкой груди. Акакий начал скакать, точно заведенная курочка-игрушка, и тоненько взвизгнул.
После сеанса воспитания Клавдия притащила мужа в дом и брякнула на табурет. Тут же поставила перед ним тарелку горохового супа и сообщила:
– А ведь меня сегодня хотели убить.
– Да что ты?! Когда это?
– Когда в подъезд зашла.
– Вот хорошо, что меня там не было… Я, в смысле, что не удержался бы, растерзал злодея, – сверкнул очами воспитанный муж.
– Да… Я сама его по заднице нашлепала, в следующий раз трижды подумает, прежде чем на людей кидаться, – махнула рукой Клавдия, глотая слюни.
– Я не понял, ты его что – отпустила? – подавился Акакий.
– Ну так… Ну не в комнату же мне тащить незнакомого мужика!
– Не в комнату! В милицию надо было! – Акакий так разнервничался, что забыл про суп и вскочил с табурета. – Нет, ты, оказывается, не просто глупая женщина, ты – идиотка!!
Клавдия набычилась и молча притянула к себе шнур.
– Я в том смысле, что в следующий раз хулиган точно все продумает до мелочей и бить будет наверняка. Он же и из пистолета шарахнуть может!
Клавдия в это время намазывала хлеб маслом и глотала бутерброд вместе со слезами. Почувствовав себя умнее, Акакий решил утвердить свое положение в доме.
