уволит!
– Ха! Как он спустится, если его сейчас и в поликлинике нет? – мартышкой скорчился старичок. И обозлился вконец: – Он у нас болеет! И уже неделю! А вы тут стоите и мне бесстыже уши крутите! Я вам что, бестолочь какая?!
Клавдия обнаглела вконец.
– Да! Вы мне – бестолочь. Да, я не записана на прием, да! А все потому, что у нас с Юрием личные дела! Может быть, я ему хочу заплатить из собственного кармана, чтобы он вылечил моего … друга?! Вон, посмотрите в окно, видите, верзила в джипе? Это мой товарищ! А рожу его видите? Вот! Я, может быть, специально к Юрию его привезла, потому что с такой физией его ни один доктор лечить не берется! И хочу заплатить! А вы тут стоите и прекрасному врачу не даете заработать лишнюю копейку за свой же титанический труд! И кто вы после этого?
Старичок проникся. Вероятно, отношение к Бродскому у него было самое нежное, потому что заработать ему он все же дал.
– Так это… я ж ничего против денег-то не имею. Только Юрий Валентинович и вправду болеет. Дома сидит, простыл. Вы к ему на дом поезжайте. Он живет знаете где? Где магазин «Спорттовары», на седьмом этаже, а квартира прямо сразу. Самый первый подъезд.
Важно кивнув старичку на прощание, Клавдия выскочила на улицу.
– Ну, Жора, если бы не моя находчивость… – хвалила она себя, протискиваясь в джип. – Гони к «Спорттоварам».
Бродский Юрий Валентинович действительно сидел дома и сосредоточенно болел. Это было видно по целой гвардии лекарств, которые стройными рядами расположились на прикроватной тумбочке.
– Юрий Валентинович? – приветливо улыбнулся Жора, как только хозяин открыл двери.
Доктор даже не ответил. Лишь взглянув на перекосившуюся скулу гостя, он молча отошел вглубь комнаты, приглашая пройти.
– А мы ведь к вам с вопросами… – улыбаясь, как добрая деревенская тетушка с гостинцами, заворковала Клавдия. – У нас ведь несчастье, вот к вам и приехали.
– Вообще-то я на дому не практикую… Однако я никакого несчастья тут не вижу, мое вмешательство не потребуется, обыкновенные ссадины.
– Ой, вы про Жору? – всплеснула руками Клавдия. – Да не обращайте внимания! В него и не надо вмешиваться! Заживет как на собаке! Мы к вам по другому…
Бродский изумленно вздернул брови.
– Понимаете, – начала Клавдия Сидоровна, комкая край пальто. – Я… родственница Лилечки Распузон.
– Ага, она свекровь, – подтвердил Жора.
И совершенно напрасно, потому что Клавдия специально не говорила, что она свекровь, чтобы не ворошить сердечную рану хирурга, если он все еще любит ее невестку, незачем ему напоминать, что она замужем. А то, чего доброго, замкнется.
– Вы ведь помните Лилю Распузон? Она с вами в одном классе училась. Замечательно красивая девочка!
– Распузон? С такой смешной фамилией у нас Лиль не было, – покачал головой Юрий.
– Были! Но только она теперь Распузон, а раньше она была Антипова! Ну? Вспоминаете? – наседала Клавдия.
Юрий Бродский печально усмехнулся одним уголком губ.
– Как же, как же… Да вы раздевайтесь! – вдруг опомнился Бродский. – Проходите! Одежду можно туда повесить. Я, видите ли, долго стоять не могу, мне сейчас лежать полагается. Пройдемте в комнату!
Клавдия вежливо кивнула, сбросила тяжелое пальто и плавно прошествовала туда, куда приглашал хозяин. Бродский же улегся в кровать прямо в халате, хлебнул какой-то отравы из пузырька и блаженно расплылся в мечтательной улыбке:
– Вспоминаю Лилечку. Еще влюблен в нее был продолжительное время. И как меня угораздило в нее влюбиться? Ведь все девчонки в классе за мной бегали, а я вдруг взял и втюрился в Лилю. А любовь – это ведь как корь, чем позже подхватишь, тем тяжелее болеешь.
– Умно сказано, – оценила Клавдия.
– Это не я сказал, это Дуглас Джерролд. А кстати, что, собственно, случилось?
– Да, собственно, ничего. Только она взяла и пропала, – с горьким вздохом объяснила Клавдия. – Я вот хотела спросить… а у вас ее нет?
Юрий выпучил глаза, поперхнулся, а потом лихо опрокинул в себя еще одну бутылочку с лекарством.
– Вы напрасно ее здесь ищете, я с ней после не встречался, – вздохнул он. – Видите ли, я специально ее избегаю, любовь побеждается только бегством. Это тоже не я сказал, это Пьетро Бембо.
– Ну чего уж вы так, чуть влюбились – и сразу бежать? – посочувствовала Клавдия. – Можно было и встретиться, поговорить, а то вот вы все носитесь черт-те где, а мы теперь и не знаем, где нам искать Лилю.
– Встречаться? Зачем? Она вышла замуж, она счастлива, любит мужа, а я… так, побежденный. Нет, женщины любят побежденных, но изменяют им с победителями. Это Теннесси Уильямс, – скорбно просветил Юрий.
У Клавдии уже в голове кашей перемешались имена великих, а Бродский все сыпал и сыпал цитатами, но ничего дельного так и не сказал.
