— Что еще? — ворчливо отозвался Дар.
Ждан прокусил губу: по подбородку тянулась алая ниточка.
— Вот… — он медленно разжал будто сведенную судорогой ладонь, — Тут это…
Дарен, не дослушав, выхватил мятую желтую записку из его руки и быстро развернул. Корявыми коринскими буквами было выведено:
'Дорогой Дарен! Как хорошо, что на встречу со мной приехал именно ты. Как говориться: старые знакомые лучше новых врагов. Жду тебя ночью за воротами у юго-восточной, и не забудь амулетик у Богдана взять. В противном случае тело рыжей красотки будет завтра под твоей дверью. В твоих интересах прийти одному. Думаю, ты найдешь способ незаметно выбраться за стены, камешек-то у тебя на шее знатный имеется.
Надеюсь на скорую встречу,
Карстер'.
— Чертов ублюдок! — тихо прошипел Дар и, скомкав треклятую записку, небрежно сунул ее за пазуху.
То, что он пойдет на эту 'встречу' Дарену было ясно как день. Но если кого-то взять с собой, то… Эта помойная крыса просто не покажется. Идти одному — тоже глупо. Теперь Дарен уверился в том, что в стенах заставы у Карстера был сообщник, и хорошо, если только один. Сам бы тот не стал бы рисковать собственной задницей ради сомнительных убийств. Ради чего он замыслил всю эту кутерьму — оставалось первым вопросом. И Дарен был намерен выяснить все. В конце концов — ему терять нечего.
Черный камень на шнурке, казалось, жег грудь. Что же за штуку дала ему девчонка из весницы? Простой оберег или… И что за амулет нужно взять у Богдана? Дьябол, слишком много вопросов!
Дарен не был уверен в том, что 'старый знакомый' блефует, и решил проверить самолично свои слова, проходя к знакомому двору, где уже как два века мучили тренировками поколение за поколением: когда-то жестче, когда-то мягче. Дар помнил все деревянные столбы, сосчитанные собственным телом, помнил каждую яму, каждый бугор. Да что там: он был готов с уверенностью сказать, что перейдет это место ночью с закрытыми глазами, не споткнувшись. И прошел бы.
Войник отогнал подальше мысли о прошлом, еще не таком режущем, но далеком и невозвратимом, и направился в сторону Веселина, думая о том, как же ему лучше соврать, чтобы поверил?
— Вес, нужно поговорить.
Мастер отер пот со лба, махнул рукой своему десятку и направился в сторону Дарена почти кошачьей походкой. Дара всегда удивляла эта его способность передвигаться с грацией льва при общей грузности тела — у самого войника все движения выходили почему-то на редкость скованными и резковатыми.
— Что-то случилось?
— Читай, — желтый листок перекочевал из руки в руку.
Веселин развернул его, быстро пробежался глазами по корявому тексту и нахмурился:
— Я, брат, коринского-то не знаю.
— Там написано, чтобы кто-то из нас пришел ночью на встречу с этим… вешателем и принес одну вещицу взамен на вашего человека, — сказал почти всю правду войник и тут же в лоб спросил: — что за амулет хранится в крепости?
Веселин отдал ему мятый листок обратно и нахмурился, будто что-то вспоминая.
— Амулет, говоришь…
Мастер сощурился, будто гадая, стоит ли открывать страшную тайну или нет.
— Ты понимаешь, о чем идет речь?
— Возможно.
— Выражайся яснее, — в голосе проскользнули приказные нотки.
Веселин усмехнулся:
— О, да мы никак в командиры намереваемся, а?
Войник нахмурился:
— Не уходи от темы.
— Амулеты, как и чаровники, — большая редкость в наше время. А потеря памяти мне не грозит еще лет эдак тридцать… Надеюсь, ты не станешь делать глупостей?
Дар искривил губы в подобии ухмылки:
— Возможно.
Веселин мигом посерьезнел и, проводив угрюмым взглядом пробежавшего рядом мальчишку, внимательно посмотрел на товарища.
— Это провокация, Дар. Не впервой. Из-за какой-то цацки людей убивать…
— Ты мне поподробней про эту 'цацку' расскажи, — перебил его Дарен.
— Ладно, — вздохнул Вес, смиряясь с неизбежным. — Слушай и мотай на ус, коровья твоя морда…
Лето 847 года. Несколько вятков назад.
Поздняя холодная весна неожиданно быстро перетекла в душное безветренное лето. Жара стояла ужасная: солнце пекло совсем по южному, на небе вплоть до самого горизонта не виднелось ни одной, даже самой сопливой тучки, а редкие порывы сухого ветра лишь помогали обезвоживать поля, с орошением влагой которых люди уже не справлялись. Бурно пошедшая в рост пшеница поникла и все больше гнулась к земле, грозил неурожай и последующий за ним голод.
Молодые парнишки-стражники, только прошедшие обучение, каждую волну вытирали со лба крупные капли пота, но продолжали стоять при всем параде.
— Вы бы еще шубу надели, — ворчливо заметил прошедший через ворота со своим десятком Веселин, — и не холодно вам, красны девицы?
Мальчишки только еще больше подняли подбородки, не принимая совета. Вес только плечами пожал: хотят превратиться в копченую колбасу — их дело.
И они пошли дальше. С утра на загнанной лошади примчался молоденький гонец от кралля, которого ждали только через полседьмицы. Когда паренька откачали, тот поведал им страшную историю смертоубийства на полпути к заставе.
Что это было? Не поделили чего ли две банды мародеров или еще что, но поножовщина произошла знатная. Видно, добыча у кого-то крупная имелась…
На поляне действительно лежало десять тел.
Веселин приказал обыскать их, для порядка, так сказать, и один из его пареньков нашел в кармане у одного из них какую-то блестящую безделушку. Ничего примечательного в ней, на взгляд мастера, и не было: камень какой-то странный, дешевый, да и оправа вся почернела от времени, даже не разобрать, из какого-то металла. Простая некрасивая безделушка. Веселин хотел было ее забросить куда подальше в лес, но тут к нему подскочила та бойкая рыжая Марта, непонятно откуда там взявшаяся, и…
— Начала мне эта девица втирать что-то про чародейство, я даже не слушал, коли честно. Выкидывать уже не стал — вдруг действительно штука окажется магической? Ну ее к дьяболу — у себя держать-то. Вот и отдал я ее Богдану. А наставник-то наш посмотрел на нее, да и сказал, что на амулет похоже. Пришлось прятать.
— К чаровнику в Сержну посылали? — поинтересовался Дарен.
— Да какой там! — Вес лишь рукой махнул. — Если б ты не напомнил, я бы вообще и думать забыл об этой безделушке.
Дарен мысленно помолился Эльге — богине Путников и Странников* (Путники — люди, всегда видящие заведомо верные дороги. Как бы ни петлял по ним Путник, стараясь обмануть Хельгу- Прядильщицу, все равно рано или поздно окажется у конечной отметки, шагнув за которую, он начнет новую жизнь.
Странники — не имеющие цели, вечные скитальцы. Жизнь для них — река без конца и края, и все горе их в том, что пока не набредут они на дорогу, проложенную кем-то из Путников — вечно будут скитаться по свету, в стремлении отыскать чужую цель. И лишь Нити, ранами рассекающие ладони, могут
