все боятся. А мне... мне по фигу, сколько ж бояться можно.
– А кто это «они»? Это те, кого вы заливаете, да? Соседи?
– Да кто его знает, может, и соседей... И главное, ведь каждый раз, как залью, так звонят, просто никакой работы с ними! А я и сама не пойму – кто их заливает? Меня ж дома нет. И Юрки нет, учится он, а к ней кто-то на голову воду льет. Прям напасть какая-то... А может она врет? А чего, так тоже бывает.
Едва Василиса переступила порог дома Колошиной, как ей тут же стало ясно – неведомая баба Маруся не врала. Весь пол у Раисы чавкал от избытка воды, а из ванной доносилось мерное бульканье.
– Господи! Так ведь это я забыла пробку из ванной вынуть! – непонятно чему обрадовалась Колошина. – А кран у нас все время течет! Ну надо же, а я думаю, чего это бабка опять меня достает?
Она принялась резво убирать водяные излишки, и Василиса присоединилась к ней, потому что ей отчего-то стало жаль нескандальную бабу Марусю. На уборку ушло больше часа. Все это время Раиса успевала не только таскать ведра с водой, но и прикладываться к бутылочке. Так что к концу уборки она была изрядно навеселе. Правда, заканчивала уборку одна Василиса, хозяйка накрывала на стол и готовила закуски.
– Ну все, – насухо вытерла последний клочок линолеума Василиса. – Мне бы водички.
– А сейчас вместе пить будем, – обрадовала ее Раиса, – да и не водичку! Зачем нам водичка? У меня еще бутылочка имеется, я купила. Не думала же, что ты раскошелишься, вот и того... приберегла.
– Да мне руки помыть.
– Ой, и чего их намывать? Вон вытерла полотешком, да и чистые! – махнула рукой Раиса, но Василиса все же отправилась в ванную.
Вид санузла был довольно изношенным, как и все в этой квартире. Унылые ободранные стены, по которым струились тоненькие струйки испарений, ржавые трубы, оторванные краны, неприглядного вида обмылки...
– Рая, и как же у тебя здесь сын-то живет? – не вытерпела Василиса.
– Вот! А я тебе говорила – не ходи в ванную, тебе не понравится, – довольно улыбнулась Раиса и первая плюхнулась за стол. А там уже было выставлено нехитрое угощение: макароны, жареная рыба нескольких сортов да на холодную закуску селедка.
– Садись, выпьем... за нас! – подняла Раиса засаленную стопку.
Василиса ничего поднимать не стала, она терпеливо выждала, когда Раиса выпьет, а потом приступила к делу. У нее была заранее заготовлена легенда, якобы когда-то им в роддоме подменили детей. И вот теперь Василиса должна узнать все о прежней жизни Колошиной, чтобы понять, откуда у ее ребенка не совсем приличные наклонности, не гены ли виноваты. А потом Василиса должна была признать, что ребенок это ее, а у Раисы свой. Потому что якобы по всему получалось, что это она сама и запуталась. Но... Посмотрев на хмельную женщину Василиса решила, что тут с этой легендой такого можно наворотить! И пошла напрямик.
– Рая, мне надо узнать все про твое детство, все, – твердо сказала она.
– А чего там в моем детстве... – вдруг насупилась Раиса. – Зачем это вам?
– Я... изучаю жизнь обычного человека, пишу научную работу. А уже из этой научной работы будет ясно... сколько людям надо будет платить пенсии, вот! – Василиса сама испугалась, что ляпнула, но Раиса была уже в таком состоянии, что ее ничто не настораживало.
– Ого! – выкатила она глаза. – Это значит, что я вам тут нарасскажу, то весь мир и получит?!
– Ну уж не весь мир, – одернула ее Василиса, а потом скромно добавила: – И не получит, но...
– А я расскажу! Я... мне ведь есть что рассказать, – вдруг опечалилась Раиса. – Только ты наливай!
Василиса глянула на собеседницу и решила, что еще рюмочка ей не помешает.
Раиса выпила, закатила глаза и начала... петь:
– Ах ты, бедная овечка-а! Что же бьется так сердечка-а!
– Ну нет, – решительно поднялась Василиса. – Не получится у нас с вами разговора, только зря время потратила. Пойду лучше... да к вашей же бабе Марусе. А потом ее имя напишут в газетах.
– Ну и пусть! Ну и ладно! А мне и не надо, чтоб в газетах! – вытаращила круглые глаза Раиса. – Оно мне зачем, газеты ваши? А бабка вам все равно ничего не скажет. А потому что жила все время, как у Христа за пазухой! А я страдалица! Мне... Слушай, а мне можно повышенную пенсию, а?
– Это за какие ж заслуги? – усмехнулась Василиса.
– Ну пусть не за заслуги, за это... за страдание мое детское! Как ветерану детства, а?
– Ну... даже не знаю... А что у вас там такое произошло, что даже пенсию повышать надо? – пристально присмотрелась к Колошиной Василиса.
– А то... – тяжко вздохнула Раиса. – То, что вся жизнь у меня... У меня ж мать пила! И сильно! Нет, сначала отец запил... по-моему, он пил с самого рождения, как только народился. И чего матушка в нем нашла? А может, это был и не мой отец, а другой мужик. Я уж и не помню, потому что... потому что все мужики у матери пили. Да. А потом и она сама ка-а-к начала водку глотать! Ну... мне, конечно, худо приходилось. Жрать-то хочется, а нету! Дома все перероешь, а... ничего нет! Ой, как жили тяжело! Все первого сентября как праздника ждут. А для меня каторга начинается. Нет, сама-то я по учебе не глупая была, когда в школу ходила... но так ведь я не всегда ходила-то!
– Это чего ж так? А может, если б училась нормально, так и по – другому бы жизнь утроилась.
– Может, и по-другому, да только как мне было ходить-то?! – вызверилась Раиса. – Ладно еще осенью, тут добежать-то. А зимой? У нас с мамкой одни валенки на двоих, да и те без пятки! А она как с вечера умотает куда, так и нет ее всю ночь, да еще и половину следующего дня! И кто ж меня в такой школе ждать будет? А я сижу дома, реву на всю околицу. И мамку жалко – вдруг где замерзла, и перед ребятами стыдно, опять дразнить начнут, скажут, что алкашихина дочка. И жрать хочется так, что аж брюхо урчит! Да так сильно урчит, даже стыдно.
– Но... как же ты жила так? – не могла поверить Василиса. – А соседи? Они что, не видели, как ты живешь? Можно же было в милицию заявить, тебя в интернат отдали, там бы ела, училась...
– Ха! Вот уж точно, вы – наивная чукотская девочка! – захохотала Раиса. – Да была я в том интернате! Не знаю, как там сейчас... Говорят, теперь проверяют, строгости разные, так работники бояться начали, и ребята жить стали лучше. А раньше!.. Это ж своя республика! Не многим лучше тюрьмы. Тоже свои авторитеты, свои обычаи. Устои, правила разные. Ну и дедовщина, как без нее. Тем хорошо только, что сбежать оттуда можно. Я и сбегала.
– Неужели у матери было намного лучше?
– Лучше, – грустно вздохнула Раиса. – Мамка где-то шлялась все время, получается, я сама себе хозяйка. Ко мне ребята из двора приходили, мы здесь и в карты играли, и... ну да, чего там, и водку пили. А ребята еще жрачки из дома натащат... правда, сами ее и съедят. Нет, они не по злобе, а так... случайно. Засидимся. Ну и... они слопают все, что принесли. Да только я быстрее их наемся от пуза, а потом – пусть едят. А вот когда мамка дома была – завалится на диван и воет. Ну ничего, потом уснет, а на следующий день плачет... пойдет к соседям, попросит хлеба или сухарей и такую сухарницу сварганит! Ты знаешь, что такое сухарница?
Василиса покачала головой.
– Ну, ты ничего, значит, не ела! – фыркнула Раиса. – Это берешь поджаренные сухари, кладешь их в миску и заливаешь кипятком. И солишь. А туда кусочек масла... Вот интересно, у нас почему-то масло сливочное все время было. И больше ничего... Ну так и чего я? Ага. Значит, кладешь это масло и ждешь. Сухари распарятся и... вкуснотища!! Надо будет сегодня Юрке сварганить. Пусть попробует.
– У тебя масла нет, – напомнила Василиса.
– Точно, – вздохнула Раиса. – А еще говорят, что жить лучше стали.
– Не жалуйся, на водку себе всегда находишь.
– Ну так!.. Я-то сейчас кормлю, не то что моя мамка! У меня Юрка каждый день рыбий жир принимает. И еще картошка у нас есть и макароны. Я ж работаю!
– Погоди-ка, получается, что школу ты не окончила, так?
– Чего это? Закончила! Это я сначала пропускала. Пропускала, а потом... потом мне дядя Женя сапоги купил, – вспомнила Раиса и от счастья закатила глаза. – Это были та-а-кие сапожки! Нет, это я сейчас понимаю – сапоги обычные. Черненькие. Войлочные, но тогда! У нас же в школе все в таких ходили. Вот и я
