деревню, мальчишки бегут впереди, кричат как оглашенные: 'Красные идут!', - бабушки выходят крестятся: 'Слава богу. Советская власть возвращается!', - и наливают нам в кружки свежего молока. В Серпухове местные пчеловоды подарили нам бочку меда. В Подольске на митинг пришло никак не меньше двух тысяч подольчан. Участник обороны Дома Советов легендарный казацкий сотник Виктор Морозов (впоследствии зверски убитый мафией) встретил нас по-братски: подарил ' на всех' около сотни арбузов, помог в организации сбора средств на Советское телевидение, организовал шествие от места митинга до окраины Подольска. Одна женщина, назвавшая себя Марией, внесла в фонд Советского телевидения 200 рублей, напоила нас молоком своих коз, а затем упросила колонну свернуть с маршрута на тридцать метров, чтобы попить кристально чистой воды из ее колодца... Перед Москвой мы соединились с 'рязанской колонной' и остановились на ночлег в лесу, у кольцевой дороги, между Бутово и Варшавским шоссе. Разбили лагерь. Здесь к нам присоединились 'нацболы' Лимонова и большая группа сторонников 'Трудовой России' из Ленинграда под руководством Вячеслава Марычева. Депутат Государственной Думы первого постсоветского созыва Вячеслав Антонович Марычев запомнился всем своей экстравагантностью и высоким актерским мастерством издевательства над буржуазным парламентаризмом. Чего стоит его костюм уличной женщины с обнаженной грудью, в котором он появился на последнее заседание Думы, избранной на крови народа! Намек был понятен даже школьнику: буржуазный парламент во все времена был и останется продажным. Марычев был избран в Думу от списка ЛДПР Жириновского. Но затем разошелся с ним по причине своего нежелания поддержать Ельцина и его 'реформы'. Еще будучи депутатом, Вячеслав Антонович активно поддержал акцию 'Трудовой России' на Тоцком полигоне. И затем, в самые трудные для нас моменты Марычев был вместе с 'Трудовой Россией'. Организованные им пикеты в защиту Дворца Боссе от частнособственнических посягательства Розенбаума, за привлечение к суду депутата Госдумы Хакамады по факту оскорбления и клеветы на Сталина и многие другие акции сделают честь любой партии.
К вечеру в лагерь участников Похода-97 на Москву пришли представители руководства московской милиции. С точки зрения закона, уведомления властей города о намерении 'Трудовой России' провести шествие по Варшавскому шоссе от кольцевой дороги до Кремля и митинг на Васильевском спуске, - все было сделано правильно. Власти Москвы безо всяких мотивов отказали нам в проведении митинга у Кремля, выделив нам для этого Октябрьскую площадь. Официального отказа в шествии не было. Заверив милицию в том, что мы будем действовать в рамках закона и подарив всем полковникам по экземпляру майки участника Похода с эмблемой памятника Минину и Пожарскому в Москве, расстались по- доброму. Однако, когда колонна с участниками Похода вошла в Москву, нам сообщили, что шествие разрешено только до станции метро 'Пражская'. Руководство Походом заявило представителю правительства Москвы, что намерено идти заявленным маршрутом. Минуту спустя вдоль Варшавского шоссе появились цепи ОМОНа. По наблюдениям депутата городской Думы и члена руководства московской организацией 'Трудовой России' Ольги Сергеевой, в районе метро 'Пражская' количество ОМОНовцев достигало не менее трех тысяч. Всякие надежды прорвать заслон, втрое превосходящий нас по численности, силами 'Трудовой России', в колонне которой было немало женщин и ветеранов, были иллюзорными. О чем я и сказал Станиславу Терехову. Он согласился, что противника надо обхитрить и принял предложение устроить сидячую забастовку на проезжей части Варшавского шоссе. В колонне были старшие пятерок, они и оповестили скрытно всю колонну. Не доходя 50 метров до входа в метро, колонна участников Похода на Москву, неожиданно для милиции, остановилась, все сели на асфальт. Полчаса ушло на осмысливание ситуации и согласование действий милиции и московских властей. А тем временем из соседних домов к нам потянулись москвичи: кто-то предлагал воду, кто-то - сигареты... На Варшавском шоссе начинался стихийный антиельцинский митинг. Попытка наиболее ретивых ОМОНовцев растащить сидящих на земле людей по одному ничего не дала: наши 'бабульки' отбивались руками и ногами и не давали подойти к мужчинам. Одновременно вперед, к шеренгам ОМОНа вышли опытнейшие агитаторы 'Трудовой России': началось моральное 'разложение противника'. Власть не придумала ничего лучшего, как пустить воду по Варшавскому шоссе. Сидячая забастовка переместилась на газон. Группа офицеров Терехова предприняла попытку прорвать цепи ОМОНа - безрезультатно. Одновременно Ольга Сергеева вела интенсивные переговоры с московским правительством по мобильному телефону. Только во второй половине дня вся колонна смогла найти брешь в шеренгах ОМОНа и пробиться на площадку перед проходной оптико- механического завода у метро 'Пражская'. Власти города вынуждены были согласиться с тем, чтобы мы провели здесь первый митинг.
На следующий день на Отябрьской площади состоялось Вече. Но народу пришло не так много, как хотелось бы, потому что сторонники 'Трудовой России' ждали нас здесь днем раньше. Приняв резолюцию с требованием немедленной отставки президента Ельцина и предания народному суду предателей СССР , мы вместе с народными депутатами СССР В.П.Носовым и Т.Г. Авалиани поехали в Кремль вручать документ администрации президента. Никогда в жизни я не видел Кремль в оцеплении бронетехники и грузовых автомобилей с живой силой Внутренних войск России. Ельцин всерьез испугался, и если бы Поход-97 на Москву поддержала КПРФ, результат первой попытки мог быть другим... Второй Поход на Москву состоялся в августе 1998 года на фоне забастовочного движения, охватившего всю трудовую Россию, 'рельсовой войны' и противостояния шахтеров правительству на Горбатом мосту.
В отличие от пешего Похода-97, в 1998 году мы готовили комбинированный (в городах - пешком, по трассам - машинами) Поход на Москву с пяти направлений. Приходилось много ездить по стране и одновременно налаживать связи в шахтерском стачкоме, который действовал на Горбатом мосту у Дома правительства России. Необходимо учесть, что за влияние на шахтеров, как самой организованной и сплоченной рабочей силы, соперничали все политические партии России. Знали и мы, как средства массовой информации, преподносят шахтерам 'Трудовую Россию', а потому выслали своих агитаторов навстречу поезду из Воркуты с заданием подготовить почву 'для знакомства'. В Ярославле в шахтерский поезд сели двое наших: Вавил Носов и воркутинец Владимир Сорокин. За неполные сутки они распространили среди шахтеров более тысячи экземпляров различных номеров 'Молний' и листовок 'Трудовой России'. На перроне Ярославского вокзала Москвы самые красивые девушки 'Трудовой России' встретили горняков хлебом- солью. Ледок недоверия начал подтаивать. Лидер профсоюза 'Защита' шахты 'Варгошорская' Константин Пименов принял предложение провести стихийный митинг встречи у памятника В.И.Ленину на площади Яросаавского вокзала. Но пространство у памятника оказалось оцеплено голубыми знаменосцами ЛДПР Жириновского. Пока определялись с местом, выяснилось, что мэр Лужков предложил шахтерам комфортабельный дом отдыха под Москвой, и туда уже отправили вещи прибывших в столицу забастовщиков. Лидеры профсоюзов помалкивали, рядовые шахтеры возмущались: 'Мы приехали сюда не отдыхать! ' . Решили идти пешком от вокзала до самого Горбатого моста это километров 10-15 пути под палящим солнцем. 'Жириновцы' укатили на автобусах. 'Трудовая Россия' пошла пешком с шахтерами. Горняки перестали коситься на наши красные флаги, как быки на плащ тореадора. Прошли мимо Думы, по Калининскому, вот и Горбатый мост, где милиция предусмотрительно соорудила из железных оград 'загончик' для шахтеров. 'Трудовую Россию' отсекли от шахтерской массы, и не успел я опомниться, как меня выхватили из толпы и бросили в милицейский 'воронок'. Кое-кто из шахтеров видел момент задержания, но пока в защиту никто не вступился. К исходу дня Краснопресненский межмуниципальный суд не нашел в моих действиях, выразившихся в присоединении к несанкционированному шествию шахтеров, криминала и ограничился устным предупреждением. К вечеру того же дня я вернулся на Горбатый мост.
На следующий день вокруг шахтерского пикета на Горбатом мосту закрутилась московская политическая карусель. Из думских ковровых кабинетов политический бомонд шагнул на камни Горбатого моста. За день здесь можно было встретить и скалящегося над собственным остроумием Бориса Немцова и вездесущего Владимира Вольфовича, и важничающего Зюганова, и все понимающую Сажи Умалатову, и все отрицающую Ирину Хакамаду... Чаще всего у шахтеров можно было видеть генерала Льва Яковлевича Рохлина. И не только на Горбатом мосту. Рохлин - единственный политик из Государственной Думы, который приехал к бастующим горнякам, ведущим 'рельсовую войну' в городе Шахты на юге России. Случайность или закономерность, но в моменты обострения классовой борьбы мне больше приходится встречаться с политическими соперниками, нежели с друзьями. В Шахты мы приехали одновременно с Борисом Немцовым: он уговаривать шахтеров прекратить акцию, я - просить шахтеров продержаться как можно дольше и возглавить затем Всероссийскую политическую: не уходить с рельсов, пока Ельцин не уйдет в отставку. На следующий день в поддержку и развитие линии “Трудовой России” в шахты прибыл
