Тень от Земли оказалась длинной-предлинной, и мы никак не могли попасть на солнечную сторону. Уж лучше бы космическая жара, чем ледяной холод! А впрочем, и жару придется испытать. Бррр!
Рассказ пятый
УРОК ОРАНЖАНСКОГО ЯЗЫКА
Целую неделю я провалялся в постели. Простыл. Меня не ругали, не упрекали: не расстраивали. Меня лечили компрессами, поили микстурами и настоями трав. Меня не выпускали из-под одеяла. Папа и мама редко отходили от кровати и беспрестанно вздыхали. Вздыхали тяжело и часто. Мне даже жалко их стало.
Один или два раза папа спросил, как мы оказались в погребе.
— Врать можно? — спросил я.
— Нельзя, — покачал головой папа.
— А тайну хранить?
— Тайну хранить можно. — Он поправил одеяло и добавил: — Тайну надо хранить!
— Тогда не могу сказать.
— Остается предположить, что кто-то прилетел с другой планеты, сунул вас в погреб, захлопнул крышку и — на замок.
Папа прошелся по комнате, приоткрыл окно, сел на плетеный стул и хитровато сощурил глаза:
— Одно непонятно, откуда инопланетянам известна наша система запоров? У них, поди, и замков-то нет, а тут такой сложнейший прибор. Непонятно. Это ведь для нас просто защелкнуть замок, — продолжал папа, — а для марсиан.
— Никаких марсиан нет, — сказал я, приподнявшись на локте.
— Как нет? — удивился папа и от удивления даже встал. — В детстве мы верили в них.
— Научно доказано, что нет.
Мои слова озадачили папу. Для него известие о марсианах, вернее, о том, что их нет, было потрясающим.
— Вот ведь как! — покачал головой папа. — А я думал, что инопланетяне существуют не только в воображении фантастов.
— Конечно, существуют! — воскликнул я.
— Ничего не понимаю, — в растерянности остановился папа. — То они есть, то их нет. Сплошные противоречия.
— Никаких противоречий, — начал объяснять я, вылезая из-под одеяла. — Когда взрослые, как ты с мамой, были маленькими, как мы с Алешкой, то были марсиане. А потом в космос полетели спутники, собаки, люди, корабли, луноходы. Даже до Марса долетели. И никаких марсиан не стало, потому что их не было. Это только взрослые, когда они были маленькими, верили в марсиан. Они выдумали их. Понятно?
Папа приложил руку к моей голове.
— Жара нет, а понять нелегко. Значит, марсиан выдумали мы? Так?
— Так, — подтвердил я.
— Но на самом деле их нет?
— Нет, — подтвердил я.
— Значит, люди живут только на Земле?
— Вовсе нет! Люди живут и на других планетах — на голубых, красных, оранжевых.
— Ага! — стал догадываться папа. — Значит, так: марсиане были только в моем детстве.
— Верно, — похвалил я папу за сообразительность.
— В вашем детстве научно доказано, что марсиан
нет?
— Тоже правильно!
— Интересно, как же называются ваши инопланетяне? Голубяне, красняне, синяне, оранжане? Так, что ли?
— Совершенно верно! — подпрыгнул я на кровати и чуть было не свалился на пол.
— Понятно, — сказал папа, загоняя меня под одеяло — Без марсиан… Э-э-э-э… без краснян и оранжан было бы очень скучно. И даже тоскливо.
Папа вынул из-под подушки книгу.
— Ну, на сегодня хватит разговоров. Ты устал. Утомился. Поспи немножко.
Он дошел до двери, остановился, посмотрел на меня и, пряча улыбку, спросил:
— И все-таки, как же вы в погреб попали?
— Папа! — с упреком сказал я. — Это же тайна!
— Ну, раз тайна, то молчу. Я ведь просто так спросил. Все-таки интересно: погреб на запоре, а внизу люди. Хорошо еще, Мария Ивановна шум услышала. А если бы не услышала?
Я молчал. Не мог же я сказать о том, что мы проводили испытания. Трудные испытания. Холодные. Не каждый такие выдержит.
— Ну, ладно, — сказал папа. — Тайна так тайна. Только ведь нет таких тайн, которые бы не перестали быть тайнами. Спи.
И папа вышел из комнаты.
Я закрыл глаза. Спать не хотелось. В голове крутились всяческие мысли.
У кровати на коврике мирно мурлыкал кот Васька. Вдруг он замолчал, приподнял голову и зашевелил ушами.
Звякнуло стекло. Я повернул голову к окну.
Стекло еще раз звякнуло. На кровать упал камешек. На спине у Васьки дыбом поднялась шерсть. Он даже недовольно заурчал, выгибая спину.
Я выглянул в окно. Внизу стоял Алешка. Он держал на поводке Дика, пес прижимался к его ногам.
— Алешка, живой! — радостно крикнул я.
Кот Васька бросился к дверям.
— Тише ты! — предупреждающе прошипел Алешка, взяв Дика за ошейник. — Услышат!
— Не бойся. В доме никого нет. Мама с папой травы собирают, а я с Васькой. Залезай.
— А Дик? — не выпуская поводка, спросил Алешка.
— Привяжи. Не убежит.
— Убежать-то не убежит, только не хочу, чтобы его видели.
— А ты под веранду его, — подсказал я.
Алешка отстегнул поводок, сказал Дику что-то на ухо и погладил. Дик скрылся под домом. Алешка ловко взобрался на подоконник. Он долго прислушивался, вздрагивая при каждом шорохе и подозрительно озираясь, но потом успокоился.
Только кот Васька продолжал урчать, беспрестанно шевеля длинными усами.
— Опять записка, — таинственно прошептал Алешка, вынимая из кармана клочок красной бумаги. — В том же тайнике нашел. Читай.
Я осторожно развернул записку и прочел:
Я с недоумением посмотрел на Алешку:
— Какой «Беркут»? Какая «Чайка»? — спросил я.
— Эх ты, не знаешь! — покачал головой Алешка. — У всех космонавтов позывные есть. Короткие, как у птиц. Чтобы по радио легче разговаривать было.
Алешка поднес кулак ко рту и заговорил, словно в микрофон:
