наблюдательный пункт.
– Да нет его в саду, – отозвалась Агафья. – Он сегодня весь день в седьмом номере в засаде спит. Слушай, Клава, скажи ты мне бога ради, чем вы с ним по ночам занимаетесь, что он никак выспаться не может?
– А тем и занимаемся! – с прохладцей отозвалась Клавдия. Своего супруга она позволяла ругать только себе. – Работаем, преступников ищем! И уже почти висим на хвосте!
– Да чтоб вы все на том хвосте повесились... – по привычке проворчала старушка и попрощалась.
Клавдия с глубокой обидой побрела на кухню. Ах вот, значит как, да? Значит, ее родному супругу так мешает храп жены, что он решил теперь отсыпаться у Агафьи. Ну а чего? Там всякие девочки, красотки... Хотя какие там красотки? Фи! Клавдия сама видела, что, кроме нее, в нынешнем сезоне и посмотреть не на кого было. Интересно, на кого там Акакий пялится? Ну ничего, сколько Акашеньке ни спать в номерах Агафьи, а ночевать-то все равно домой притащится! А уж она его встретит...
Но Акакий ночевать домой не торопился. Лишь стало смеркаться, он перетащил под куст черемухи старый матрас (выпросил у Агафьи для удобства), повесил на шею ремень от бинокля (опять же одолжил у Агафьи), купил пару пакетиков соленых орешков и приготовился к длительному наблюдению. В то, что преступник сегодня отважится на повторную вылазку, Акакий не верил. Ну не совсем же он идиот, в конце концов, чтобы во второй раз и на те же грабли! Но вот за обитателями номеров поглазеть было весьма и весьма любопытно. Он для этого и бинокль выпросил.
Однако Акакию повезло больше, чем он ожидал. Нет, с подглядыванием как-то и вовсе не сложилось: люди в номерах либо сидели перед телевизором, либо и того хуже – выключали свет и ложились спать.
– Никакой романтики, – ворчал Акакий. – Вымирают донкихоты и дульсинеи...
Но во втором часу ночи, когда глаза Акакия Игоревича стали предательски слипаться, возле дерева, которое росло под окнами уже известного сыщику девятого номера появилось какое-то движение. Причем движение это нельзя было назвать легким – трещали сучья, раздавалось надсадное кряхтение и звучный шепот:
– Да не толкай ты меня под зад, у меня еще ноги не залезли! – шипел один голос.
Ему вторил другой, такой нервный:
– А чего ты телишься? Сейчас они на фиг улягутся, и мы ваще ни фига не щелкнем. Лезь давай, мне же тоже надо умоститься. Щас кто-нибудь выйдет, а тут мы! Да что ты задницу свою никак затолкать не можешь?!
– Сеня, блин... вот черт... Ну куда ты шарашишься? Видишь, тут я. А где цифровик? Сеня, ты куда цифровик дел? В номере забыл, что ли? Мне за него батя башку отвернет!
Акакий с ловкостью фокусника подтянул к глазам бинокль. Бинокль треснулся о сук, и ствол черемухи звякнул.
– Федь, тут есть кто-то... – присел от испуга тот, кто находился еще внизу.
– Не дрейфь, это, наверное, кошка. Кинь в нее камнем!
Акакий интуитивно прикрыл голову. Случалось на его веку, что в кошек кидали, бывало больно. Однако, тот, кто стоял внизу, не стал шарить по земле в поиска камня, а неловко подпрыгнул, уцепился за нижнюю ветку и теперь быстро сучил ножками, пытаясь забросить себя на дерево. Не сразу, но получилось.
– Бог в помощь, – вежливо пожелал Акакий, подходя к дереву. – Может, поспособствовать чем?
Двое посидельцев на ветках притихли и притворились, что их вовсе тут нет.
– Мне то в вас и нравится, – вовсю кочевряжился Акакий Игоревич, – что вы так аккуратненько кучкой сидите и никуда не сбежите. Сам-то я бегать не мастак, а тут надо же, такой подарок.
На ветках послышалось шевеление.
– Сразу предупреждаю: если кинетесь удирать, немедленно позвоню в ваш институт, а заодно и в милицию. Скажу, что вы Романа Андреевича пристрелили из лютой классовой ненависти.
– Вот гад, а? – раздался тихий возглас в кроне дерева.
– А чего, думаешь, правда, скажет? – испуганно спросил другой голос.
– Этот ска-а-ажет. Он, чтоб выпендриться, еще и придумает... Не, слышь, дед! А с чего ты на нас Романа повесить хочешь? – уже напрямую обратились к Акакию незадачливые верхолазы. – Мы, может, это... орнитологи... гнезда птичьи проверяем...
– А вчера в девятом номере каких птиц разглядывали? – напомнил Акакий. – Вы мне тут птичек даже не трогайте! Быстро спускайтесь вниз, пока всех людей не перебудили. Я ведь хоть сам не бегун, но охранника запросто крикнуть могу.
Парни поняли, что деваться им некуда. По большому счету, их вычислили. А потому они осторожно, с охами и стонами, стали спускаться. Уже через минуту перед Акакием мялись два тех самых хилых студента, которых он сегодня так и не успел опросить.
– Федор Федорук и Семен Грохотов? – сурово уточнил сыщик. – Не надо спорить! Молча следуем за мной. Шаг вправо, шаг влево – приравнивается к побегу.
И Акакий Игоревич уверенно зашагал в седьмой номер. Там никого не было, он точно знал, а значит, можно было поговорить без посторонних ушей. В том, что Грохотов и Федорук шагают позади него, он не сомневался, потому что отчетливо слышал, как те перешептывались.
– Слышь, Федька, говорит, «приравнивается к побегу!». А раз к побегу, значит, застрелит на фиг, да и все. А у меня еще хвост по термеху!
– Да чего мы, дураки, что ли? Шаг вправо, шаг влево... прямо... Ага, плясать сейчас здесь начнем! Две шаги налево, две шаги направо, шаг вперед и два назад...
В номер они прошли, как добрые соседи, мило улыбаясь и подталкивая друг друга в спины.
