она ему этот кофе! Только уж лекцию она Босу будет читать прямо под дверью этого противного Соболя! Пусть оба слушают!
Но слушать Соболю было некогда – он до поздней ночи щелкал по клавиатуре, а утром стал быстро скидывать в спортивную сумку вещи.
– А что – ехать очень надо, да? – слабо пищала рядом Ксения, старательно пытаясь не зевать из-за раннего часа. – Господи! Ну кто ж тебя такого вытерпит? Ты вечно по командировкам, постоянно в разъездах! Кто за тебя выйти-то отважится?!
Соболь лукаво сощурился:
– Ну... мало ли... может, и найдется доброволец, как думаешь?
«Конечно же, найдется!!» – чуть было не вскрикнула она.
– Ксения! – не дал помечтать Соболь. – Ну что ты строишь? Парализовало тебя, что ли? Где там моя щетка-то зубная? Или уже ее не брать, там куплю?
И Ксения со вздохом потащилась в ванную – и ни фига он не про нее думал, он вообще считает, что она парализованная...
Соболь торопливо махнул рукой и вышел, а она поплелась досматривать сон. Вернее, не старый сон досматривать, она и вовсе не помнила, что ей снилось. Она стремилась увидеть Соболя. Ей так не хотелось его отпускать, так одиноко чувствовала себя Ксения во время его коротких командировок, что сейчас, когда он уехал на две недели, и вовсе впору было сию секунду завыть от одиночества.
– Бос! Пойдем повоем вместе, а? А то у меня одной не получается... – пробормотала Ксения, услышала за собой цоканье лап и усмехнулась – ну и чего ей выть-то в такую рань? Будут сидеть дома вместе с Босом и ждать молча...
Слишком скучать ей не пришлось. Не успела она проснуться и привести себя в порядок, как в двери позвонили. На пороге в простеньком платьице стояла Лина.
– Ксения? Здравствуйте, вы мне звонили... – неуверенно улыбнулась она.
– Ой, да конечно же, звонила... – непонятно отчего засуетилась Ксения и стала тянуть гостью в прихожую. – Проходите, а то у нас тут Бос, он так и норовит на улицу выскочить, уж больно ему самостоятельно прогуляться хочется. А вот он!
Бос торчал уже здесь и деловито обнюхивал незнакомку.
– Ой, какой славный! – присела перед собакой девушка. – А он сегодня еще не гулял?
Ксения фыркнула – обычно первый вопрос у всех: а он не кусается? А тут...
– Я его выводила, пусть не врет, – быстро проговорила Ксения.
Ну не говорить же ей, что Боса выгуливал Соболь. Он всегда перед командировками сам его выгуливает.
– Мы сразу работать начнем или кофе попьем? – спросила Ксения.
– У меня время есть, можно и кофе... – просто согласилась Лина.
– Слушай, мы ж с тобой почти ровесницы, давай на «ты», ладно? – предложила Ксения.
И снова девушка ее поддержала. Они пили кофе и говорили о пустяках. Просто болтали о том, что так быстро наступило лето, радовались, что можно ходить в открытых платьях, и гадали – надолго ли эдакое тепло. А потом Ксения повела ее в гостиную. Именно там она и собиралась Лину писать.
– Ой, а это кто? – вдруг заметила Лина портрет Соболя.
– А-а-а... а это портрет, – растерялась Ксения. – Я тут пишу знаменитых людей и... и потом им продаю, вот. А вы знакомы?
– Н-нет... – медленно качнула головой Лина. – А почему он у тебя этот портрет не купил?
– Н-ну потому что... потому что я не продаю! – выпалила Ксения. – Я его пылкая поклонница и поэтому... вот оставила портрет себе... да...
– А-а, поклонница... – с пониманием протянула Лина. – То-то я смотрю, у тебя все стены им увешаны.
Ксения оглянулась. Черт! И в самом деле. Вот фотография, где Соболь на верблюде, а вон та, в рамочке, где он с фигуристом Костей Ростомановым, там вон с артистом Аршутиным, а здесь совсем молоденький – на фоне трамплина, с лыжами...
– Хорошего человека должно быть много, – рявкнула Ксения.
– Ну что ж... давай и меня размножим, – усмехнулась Лина и осторожно уселась в кресло. – Мне так сесть? Или как?
– Я сейчас все сама сделаю! – подскочила Ксения и усадила девушку в самом выгодном положении. – Ага... вот так... еще руку вот сюда... нет, немножко посвободнее... вот так хорошо!
Она чуть отошла, и взгляд ее застыл на девичьих чертах, а в голове металась мысль:
«Ну что в ней особенного? Светленькая... да... большеглазая, глаза отчего- то чуть испуганные... Худенькая, почти невесомая, маленькая... Ну почему он выбрал именно ее? – И сама же себе ответила: – А потому что и я бы на его месте Лину выбрала. И черт ее знает, почему...»
– Что-нибудь не так? – насторожилась гостья. – Вы так смотрите...
– Ничего страшного, это взгляд художника... стараюсь ухватить главное... – отговорилась Ксения. – И потом – мы договаривались на «ты».
Она и в самом деле старалась перенести на холст самое главное – этот свет, который поднимался откуда-то изнутри Лины. И света того в девочке было много.
– У тебя есть парень? – вдруг спросила Ксюша.
Лина удивленно хлопнула ресницами.
– Н-ну... знакомые, конечно, есть, но это все так... несерьезно как-то. А так, чтобы «мой парень», да нет, пожалуй...
– Тебе нужно, чтобы серьезно... – бормотала Ксения, увлеченно работая. – Тебе надо, чтобы обязательно принц, понимаешь?
– Как у тебя, да? – лукаво прищурилась она.
– Да! А что ты думаешь! Рядом с таким Соболем любая замарашка королевой смотреться будет! – оторвалась от мольберта Ксения.
– Могу себе представить, сколько у нас королев! У такого красавца, наверное, женщин – вагонами!
– Да что такое ты можешь представить! – обиделась за Соболя Ксения. – Да какой он красавец? Он же... ха! Соболь – красавец! Да у него и вообще никого нет! Так только... в Интернете целая туча, да дома осаждают... трое-четверо...
– Ежедневно? – склонила голову Лина.
– Да ты что!!! – вытаращилась Ксения. – Это за всю его жизнь!! Он и вообще на женщин не смотрит! В его-то возрасте ему уже и жену хочется, и сына... Да ты знаешь сколько ему лет?!! Ха! Ему же... у него самый золотой возраст!
– Я тоже хочу сына... – задумчиво проговорила Лина. – И чтоб Димкой звали. Дима... Димасик...
– Ну и... и чего? Зачем дело-то стало? Давай я тебя с ним познакомлю, с Соболем... – окончательно убивала собственные надежды Ксения. – Да чего я спрашиваю – он приедет и... и я познакомлю... Потому что он такой... он обязательно должен быть счастливым. Только ты... ты к нему отнесись поласковей, а то он так женщин боится...
– О-о-он? – даже подскочила Лина. – Да ты смеешься! А я слышала, что он
