лирические воспоминания замдиректора. — Мы с тобой поговорим как-нибудь в следующий раз, вижу, ты спешишь — надзор, наверное?
Виктор поразился прозорливости этого колымского волка.
— Да, вы угадали, в восемь часов вечера должен быть дома, как штык.
— Лады, вижу тебе тюрьма все же на пользу пошла, а в общем-то она всех уродует и калечит в той или иной степени, все равно, как проказа какая-то оставляет на душе и на теле человека непроходящие язвы и раны. — Ну все, до завтра, — и Геннадий Иванович доброжелательно протянул Виктору сухую твердую ладонь.
«Да, есть все же в мире люди с понятием и среди власть имущих», — с надеждой подумал Осинин.
Глава девятая
— Приветик, Тоня! Колдуешь? — весело улыбаясь, заглянул на кухню Виктор. — Давай, давай, а то я проголодался, как целая стая волков.
— А ты чего так припозднился? Уже восьмой час, или милиции перестал бояться? — полушутливо спросила Тоня.
— Понимаешь, Тоня, — ликующе объяснил Виктор, — у нас сегодня праздник! Я устроился на работу!
— Да ты что? Ура! — закричала Антонина, подняв половник кверху, как флаг. — Это надо отметить!
— Обязательно! — с кавказским акцентом произнес Осинин.
Тоня прыснула.
— Да ты настоящий грузин!
— Канэшно. Хочешь, анекдот грузинский расскажу? Недавно услышал.
— Валяй, с большим удовольствием.
— Завалился как-то один грузин в зоопарк, в котором требовался экскурсовод, и решил испробовать себя на этом поприще, хотя его русский оставлял желать много лучшего. В одной из клеток сидела очковая змея.
Грузин, забыв слово «очки», не растерялся, употребив слово «пенсне».
— Товарищи, — обратился он к группе экскурсантов. — Это пензднэвая змея. От головы до ног — шесть мэтр, с ног до головы — адын мэтр. Почему? Хэ, пачему от панедельника до воскресенья шесть днэй, а от воскресенья до панедельника адын день, а? А это, товарищи, птица какаду. Все делает на ходу.
В группе была женщина с ребенком, которая не разделяла восторга толпы по поводу оригинальной интерпретации животного мира. Она нее время одергивала псевдоученого грузина, поправляла его и стыдила, как школьника, отчего тот, доведенный до тихого бешенства, увидев какого-то орла, воскликнул:
— Мадам, а это орел-стэрвятник. Питается исключительно стэрвами. Уйдите, мадам, а то поздно будет!
Тоня рассмеялась.
— Я уже слышала этот анекдот, и у него небольшая бородка выросла, но у тебя неплохо получается.
На кухню в это время зашла Мариночка.
— Мама, я писать хочу.
— О, молодец, доченька, уже сама просишься, а штанишки у тебя сухие? У! Опять мокрые! Вот хитруша, а что ж ты раньше не просилась?
— Я больше не буду, — потупив глазки, пробормотала девочка. — Я в детсадике всегда прошусь. А ты мне жвачку дашь?
— Нету жвачек, хватит, я тебе уже давала. Сколько можно, а то зубки будут болеть.
— Не будут, — захныкала Марина, — я жвачку хочу.
— На, Мариночка, — протянул ей Виктор целую пачку жвачек. — Только не писайся больше, ведь ты же хорошая девочка. — И Виктор погладил ее по головке.
Девочка ему нравилась и притягивала к себе своей детскостью и беззащитностью.
— Спасибо, дядя Витя.
— Не дядя Витя, а папа.
— Спасибо, папа Витя.
— Ну, что ты с ней поделаешь? — усмехнулась Тоня.
— Забавная, — с нежностью сказал он, — она просто у нас умница. — Временами у него даже возникала мысль удочерить Мариночку, но он не любил спешить. «Время покажет», — рассудительно думал он. — Хочешь еще анекдот? — спросил добродушно Виктор, пребывавший в приподнятом настроении.
— Давай, только покороче, а то ужин уже готов, все остынет.
— Ну, приходит как-то один грузин в ресторан с большим мешком денег за спиной. Подходит к нему официантка…
В это время в дверь настойчиво позвонили.
— Кто там? — подошла Тоня к дверям.
— Петр Васильевич, участковый инспектор.
— Знаю, знаю, что вы — участковый инспектор, — приветливо улыбнулась Тоня, а сама подумала: «Когда же черт перестанет носить тебя? Соседям стыдно в глаза смотреть стало».
— Может, поужинаете с нами?
— Нет, спасибо, — серьезно ответил он, а увидев Виктора, обрадовался: — Так ты дома, значит?
— Дома, как видите, не на улице же, — шутливо ответил Виктор.
— А мне уже доложили, что в семь часов тебя видели около ресторана.
— Вот суки ваши агенты, брехуны несчастные, выслужиться решили. Во-первых, около ресторана я был не в семь, а в восемнадцать тридцать, «тачку» ловил, а ровно в семь я находился уже дома.
— Согласен, Витек, все логично, но лучше, видимо, пораньше, не рискуй, а вдруг бы «тачка» не попалась? Ты что, где-нибудь задержался?
— Да, на КС И, комбинате строительных изделий! — торжественно произнес Виктор.
— Никак на работу устроился? — с надеждой спросил Петр Васильевич.
— Представьте себе, воткнулся!
— Кем же?
— Слесарем.
— Да ты молодчина! Поздравляю, поздравляю!!! — искренне порадовался участковый, и его широкое лицо расплылось в улыбке.
— Давайте, Петр Васильевич, отметим это дело, а? По маленькой, ну, пожалуйста.
— Нет-нет, — испуганно замахал он руками. — Нельзя, не положено. Да, — вспомнил он, уже закрывая дверь. — Не забудь справку в отдел надзора занести. Сразу же, понял?
— Будет сделано, Васильич, — пожал он руку инспектору. «Да, неплохой человек инспектор, — подумал Виктор, — душа-человек. Все бы такими были».
— Так ты что, серьезно слесарем устроился?
— Да, слесарем-снабженцем, а по совместительству инженером-гинекологом, — подначил ее Виктор.
— А так разве можно? — Тоня недоуменно уставилась на него и, увидев шалый блеск в его глазах, рассмеялась. — Нет, серьезно?
— Все серьезно. Числиться буду слесарем, а фактически агентом по снабжению буду работать.
— Ну что же, для начала неплохо. Но тебе, конечно, не мешало бы поступить в техникум какой-нибудь вечерний.
— Посмотрим, Тонечка, не все сразу.
— Ну, давай ужинать. — Тоня вытащила из холодильника бутылку запотевшего шампанского и торжественно водрузила ее на стол.
— А где мама? — спросил ее Виктор. — Зови ее к столу.
— Ей нельзя, у нее сердце…
