— Понимаете, — мягко и вкрадчиво улыбаясь, начал говорить Осинин, — я лично буду вам очень признателен и благодарен, если вы поможете нам отгрузить карбид кальция.
— В принципе можно, но это очень и очень сложно. Но я вам дам несколько советов, в каком направлении действовать.
— Ну что же, — проявил инициативу Осинин, — давайте встретимся. Может быть, завтра утром, а где?
— Я с утра, к сожалению, занят, а вот к обеду, к тринадцати часам постараюсь освободиться.
— Вот и чудесно, — обрадовался Виктор, — я вас приглашаю на обед в ресторан. Мы пообедаем, а заодно и обсудим все наши вопросы.
В ресторане, где они встретились, кормили очень вкусно и сравнительно недорого. Можно было заказать блюда из национальной казахской кухни — лангман, плов, манты, бастурма. Виктор заказал два лангмана, манты и бутылку коньяка.
— Вот что, молодой человек, — с профессорским видом обратился к нему Виноградов, когда они выпили за знакомство, поправляя очки в дорогой импортной оправе. — Вам очень повезло, что вы встретили меня. Я вам объясню суть всего механизма деятельности завода по сбыту, а вы уж думайте сами, что предпринимать. Завод практически наполовину выполняет заказы, не хватает кокса — старые печи и т. д. Потребуйте у них журнал выполнения заказов и увидите полную картину. Управление снабжения и сбыта Узбекистана, например, полностью получило карбид кальция. Почему? Во-первых, рядом. Могли самовывозом выбрать фонды. Несколько машин с бахчевыми сюда, а отсюда уже с карбидом… Неплохо, да? Улавливаете? А вы только приехали и требуете: давайте! Отдайте! Знаете, здесь сколько таких приезжает? Полсоюза, месяцами живут. Покричат, покричат, да и уезжают несолоно хлебавши восвояси.
— А что же делать? — озадаченно спросил Виктор, впервые поняв, что может опростоволоситься.
— Ну, — выразительно выкинул пальцы левой руки и вытянул губы трубочкой Алексей Сергеевич. — Можно, например, написать жалобу в комитет по химии, обратиться в газету 'Карагандинский рабочий' и т. д. Пойдите на прием к секретарю обкома партии. Но главное — теребите их постоянно, не оставляйте в покое.
— Алексей Сергеевич, а вы лично не смогли бы чем-нибудь помочь? Ну, поговорить, например, с директором. Я бы в долгу не остался, сколько бы это ни стоило.
— К сожалению, нет, Виктор Александрович, я инспектирую их деятельность и, сами понимаете, если попрошу или заставлю их отгрузить карбид в ваш адрес, что они могут подумать? Я могу только подсказать вам, указать направление.
— Я вам очень благодарен за это, Алексей Сергеевич. А теперь давайте выпьем, а то манты остынут. Никогда не ел таких блюд, — произнес Виктор, разливая в стаканы темно-янтарный коньяк.
— А вы лангман поешьте. Вообще объедение. Ну ладно, давайте выпьем за ваши успехи. Главное — не пасуйте. Я думаю, у вас получится.
Глава семнадцатая
— Ну что, толкуйте, — накинулся с расспросами Людоед на Узбека и Бегемота. — Валюту, достали?
— Да, кое-что наклевывается, — с достоинством ответил Узбек, — надыбали мы в интуристовском кабаке одну полячку, ну и причесали ей, что мы, мол, музыканты…
— На кажаной флейте играет, — громко заржал Бегемот, хватаясь за живот, пальцем показывая на Узбека. — А, хах!
— Упади в повидло, кретин! — оборвал его Котенкин. — Продолжай, — обратился он снова к Узбеку.
— Короче, пригласила меня эта фифочка к себе в нумер, а в дурке [28] у нее, когда я ее ночью прошмонал, всего сто пятьдесят баксов оказалось. Но я подумал, что это погоды не сделает.
— А что погоду сделает? — мрачно спросил Людоед, глаза которого медленно наливались кровью. — Нам уже давно пора свалить за кордон.
Заметив, как нарастает гнев у Котенкина, Узбек поспешил его успокоить.
— Все о'кей, Игорек! Я с нею добазарился обменять десять тысяч гринов[29]. Тем более что она сама не прочь подзаработать.
— По какому курсу?
— Один к десяти.
— Ты что?! Стибанулся? Я вон сколько хочешь наберу по восемь рэ.
— Так это для заманухи. Я уже дохрюкался с нею на завтра, на одиннадцать утра.
— Может, есть понт ее грохнуть?
— Зачем? Лишняя мокруха нам ни к чему. Мы можем их просто так забрать, — высказал свое мнение Узбек.
— Ладно, посмотрим. Но тебе ехать не стоит, — благоразумно заметил Людоед.
— Почему?
— По кочану. Ты уже достаточно засветился. С тебя хватит. Мы ей скажем, что, мол, ты позже подъедешь. Короче, это не твои проблемы, ты останешься с дядей Ваней. Поучишься у него, как изготавливать печати и поддельные справки-счета. Нам нужно будет три новых тачки переоформить, усек? А то «штрик», не дай Бог, крякнет, и тогда пиши — пропало, вся наша дел юга может гавкнуть, дошло?
— Не совсем. А Лютый для чего? Ведь он же в курсах, — робко заметил Узбек. — Разве этого не достаточно?
— Делай, что тебе говорят, — жестко проговорил Котенкин. — Лютый охамел или мандражит[30]. Крови боится. Ты разве не обратил внимания, что он всю дорогу дурит нас? То у него дела какие-то, то мать болеет.
— Да на нем ни одного жмурика[31]. Все за счет нас хочет прокатиться, тварь, — вставил свое слово Бегемот. — Как что-нибудь серьезное, так он находит причину и сваливает.
— Да, хитер бобер, но у него это не прокатит. Я уже давно об этом думаю. Его надо обязательно повязать кровью или убрать на крайняк, — сделал свой вывод Людоед.
— Добро, я остаюсь, — согласился Узбек. Ровно в одиннадцать часов утра к гостинице «Интурист» подъехала шикарная черная «Волга», из которой вышли двое мужчин и галантно пригласили в машину девушку, по ее внешности можно было сказать, что она иностранка, как пояснил впоследствии работникам КГБ дежуривший у дверей швейцар.
— А где Борья?
— Боря в ресторане «Замка коварства и любви». Он заказал стол. Там не всегда бывают свободные места.
Это далеко? — заволновалась девушка.
— Нет, Мария, это совсем близко.
— Вы даже имя мое знаете? — кокетливо спросила полячка.
— Боря мне сказал, — ответил парень с квадратной челюстью, — он рассказывал о вас с восторгом.
— Не может быть, — удивилась девушка. Она была польщена. — А вас как зовут?
— Меня? — отозвался Игорь. — Анатолием.
— Какие чудесные места, Анатоль, — восхищалась Мария, когда они подъезжали к «Замку коварства и любви», — такие горы интересные!
«Замок коварства и любви», в котором располагался экзотический ресторан, венчали зубчатые крепостные башенки с четырех сторон по углам. Он поразил воображение Марии. Швейцары и официанты здесь были разодеты под старину. На боку у швейцаров, одетых в «черкески», висели бутафорные ножи в ножнах. На официантках были длинные национальные платья горянок. Все они были с длинными тугосплетенными косами, а на их головках красиво сидели расшитые шапочки.
Все это было ново и экзотично для Марии, и она беспрестанно всем восхищалась.
За роскошным столом, уставленным всевозможными кавказскими острыми кушаньями, она вначале даже
