– Как вас зовут? – спросил он дворецкого.
Тот слегка опешил.
– Иван Парфёнов…
– Иван, а по батюшке?
Дворецкий ещё более удивился, но ответил:
– Иван Иванович я, стало быть…
– Вот что, Иван Иванович, – строго сказал Фёдор Михайлович. – Елизавета Яковлевна очень больна. Расшиблась, когда на кладбище была: платье за решётку зацепилось…
Дворецкий молча, без улыбки, смотрел на Фёдора Михайловича.
– Я хочу позвать врача…
– Это хорошо, – сказал Иван Иванович.
– Ну, хорошего пока мало… Вы знаете доктора Кошлакова?
– Нет. Фамилия мне известна, об нём часто в газетах пишут…
– Ага! – обрадовался Фёдор Михайлович. – Значит, вы и газеты читаете?
– Читаем-с, – поджав губы, ответил дворецкий, и посмотрел на собеседника сверху вниз.
– Ну, так вот что, любезный Иван Иванович… Вот вам записка для доктора Кошлакова. Он живёт на Невском, в доме Голланда.
– Знаем-с мы этот дом, – кивнул дворецкий.
– Очень хорошо. Вот, возьмите записку и деньги на извозчика. Слуге доктора, Василию, скажете, что вы от Фёдора Михайловича. Только поторопитесь, ради Бога.
Иван Иванович молча взял записку и деньги, развернулся и вышел.
Хлопнула дверь.
Фёдор Михайлович вернулся в гостиную.
Елизавета Яковлевна, бледная, как полотно, лежала, глядя в потолок.
– Я посижу пока возле вас, – сказал Фёдор Михайлович. – Вам сейчас нельзя быть одной.
Приехал Кошлаков, осмотрел Елизавету Яковлевну, поводил медицинским молоточком перед её глазами.
– Ничего опасного не нахожу, Фёдор Михайлович, – сказал он устало. – Сильные ушибы. Есть лёгкая степень сотрясения мозговой оболочки. Челюсть не повреждена. Я пропишу примочки. И, разумеется, строгий постельный режим.
Фёдор Михайлович кивнул. Елизавета Яковлевна по-прежнему молчала. Глядела в потолок. Под глазами у неё натекали громадные синяки.
Когда Кошлаков уехал, Фёдор Михайлович поднялся:
– Я, с вашего позволения, приду завтра. Примочки ваш дворецкий доставит вам с утра. А вы уж, пожалуйста, лежите. Пусть и кушанья вам подают прямо в постель.
Елизавета Яковлевна прикрыла глаза, отвернулась.
– Ах, уходите. Не хочу я кушать. И вообще ничего не хочу.
Фёдор Михайлович слегка поклонился и вышел. Подозвал Ивана Ивановича, вручил ему рецепт:
– Сходите утром в аптеку. И, прошу вас, последите, чтобы Елизавета Яковлевна не вставала – так доктор велел.
Потом, уже надевая пальто, спросил:
– А что, прислуги женского полу у вас нет? Горничной, например?
– Горничную Елизавета Яковлевна рассчитала, – сообщил дворецкий. – В целях экономии. Но есть кухарка: она сейчас спит в своей комнате.
– Понятно, – кивнул Фёдор Михайлович. – Значит, с утра переговорите с кухаркой, – пусть посидит возле Елизаветы Яковлевны, поможет. Если будет необходимость, я пришлю сиделку; не беспокойтесь, из своих средств.
Иван Иванович с угрюмым видом кашлянул в кулак.
– Как вам будет угодно.
Елизавета Яковлевна поправлялась медленно. Несколько дней прошло, пока она не почувствовала себя более-менее сносно. Фёдор Михайлович, пришедший её навестить, решил воспользоваться этим моментом.
– Вот что, Елизавета Яковлевна, – сказал он серьёзным тоном, присаживаясь, по обыкновению, на стул у кушетки. – Думаю, вам нужно сменить квартиру. А ещё лучше – совсем уехать из Петербурга… У вас есть родня?
Елизавета Яковлевна, отвернув лицо – стеснялась зелёных кругов вокруг глаз, – глухо ответила:
– Нету. Родители давно преставились, а с другими я никаких связей не поддерживала.
– Гм… – Фёдор Михайлович задумался. – В таком случае, можно купить домик где-нибудь в
