Городовой, прижав шапку к животу, привстал и согнулся, чтобы рассмотреть получше.
– Похож… Только одёжа другая.
– «Похож»! – фыркнул Лев Саввич. – Да они для тебя, я думаю, все на одно лицо!
– Как же-с… – взволновался Кадило. – Нет-с, мы нигилистов всегда отличить можем. Нас учили.
– Знаю-знаю… – отмахнулся Лев Саввич. – «Учили». По газетным карикатурам. Если девка стриженая – значит, нигилистка. Если господин в штанах, заправленных в сапоги, – значит, тоже нигилист… Пальто непромокаемое – опять «нигилист»…
Городовой не понял, но переспросить побоялся.
– Ладно, – сказал Маков. – Можешь идти…
И тут же вспомнил то, что крутилось у него в голове, но никак не давалось. Карета!
– Постой-ка! – негромко позвал он.
Кадило, успевший только надеть шапку и отдать честь, замер.
– Сядь. Вот ещё что… Да сними ты шапку!
Кадило сорвал шапку с кокардой, начал мять её в руках. Присел на краешек: наверное, совсем сробел – побледнел даже.
– Вот что. Когда генерал Дрентельн… Ты его знаешь?
– Нет-с. Только нынче познакомились.
Маков невольно улыбнулся. Хорошее знакомство! Но тут же продолжал сурово:
– Дрентельн, догонявший преступника, сразу к тебе подъехал?
– Точно так. Сразу же, как госпо… то есть, извиняюсь, террорист, ушли-с.
– В карете подъехал? – как-то странно уточнил Маков.
– Так точно. В той самой, стало быть. Дырку я ещё хорошо разглядел и стёклышки: окошко, должно, выстрелами разнесло.
Маков привстал, пристально глядя на городового.
– Ты её, карету эту, хорошо разглядел?
Кадило раскрыл рот, усиленно вытаращил глаза, – вспоминал, что ли.
– Ну, ладно, – сказал Маков. – Спрошу по-другому: ты эту карету сможешь узнать, если опять увидишь?
– Как же не узнать! – обрадовано сказал городовой и привскочил. – Карету я завсегда узнаю! Стеклышки выбиты, одно колесо порченое…
Маков спросил с интересом:
– Это как – порченое?
– А скоро менять, значит, придётся. Ободок там отстал, и ступица…
– Ишь ты… – Маков удивился. – Так ты в каретах разбираешься, значит?
– Как же не так! – взволновался городовой. – Я ж у папаши моего сызмальства подручным был! А он в каретной мастерской работал!
– Вот как. Прекрасно. Значит, ты по одному колесу карету узнать сможешь? Даже если стеклышки новые вставят? И сиденья сменят? А то и карету перекрасят?
– Да как же не узнать! Узнаю! По ступице, по осям!.. – радостно подтвердил городовой.
Маков улыбнулся про себя, пряча усмешку в усах.
– Хорошо. Подожди пока за дверью. Тебе скажут, что делать.
Когда Кадило вышел, Маков вызвал чиновника по особым поручениям Филиппова. Это был, пожалуй, единственный человек во всём министерстве, которому Маков полностью доверял.
Филиппов пришёл, и Маков сразу приступил к делу.
– Ну, Филиппов, будет у тебя нынче работёнка.
– Слушаю, Лев Саввич.
– И хорошо, брат, слушай. Там за дверью ожидает городовой Кадило, который сегодня днём террориста упустил.
– Наслышан-с. Пристав Второй Московской части Надеждин характеризует его просто: дурак, но очень исполнительный. И околоточный Никифоров приблизительно так же выразился.
Лев Саввич кивнул.
– Дурак-то дурак, но в каретах хорошо разбирается. Понимаешь?
– Не совсем, Лев Саввич, – слегка пожал плечами Филиппов. – Каретником, что ли, раньше работал?
– Мне нет нужды знать, кем он работал, – повысил голос Маков, но тут же вернулся к прежнему доверительному тону. – Мне нужно отыскать карету Дрентельна, в которой наш геройский генерал сегодня выезжал. И не только отыскать эту карету, но и внимательнейшим образом осмотреть. Негласно!
