Ни днём. Ни ночью. Никогда.
Чтобы я получил более точное представление об их природе, мне было позволено изображать перед ними луга, сады, пашни, леса, реки. В духовном мире достаточно вызвать их в своём воображении в присутствии другого, чтобы они появились как настоящие. Но они тотчас искажали всё. Они помрачали луга и пашни, и силою воображения населяли их змеями. Загрязняли реки, чтобы вода в них не казалась прозрачной.
— Зачем вы поступает так? — спросил я.
— Мы не хотим и думать о таких предметах, — ответили они. — Но только о реальных вещах, то есть познаниях о предметах абстрактных, удалённых от всего земного и материального, а особенно о предметах, находящихся на небесах.
— Вот это скальпель. Особая конструкция. Моя разработка. Специальная форма лезвия и особый способ обработки металла. И в чём же эта самая особенность заключается? Интересный вопрос, правда? Исключительная острота! Да, исключительная! Получаются очень тонкие надрезы. Просто ювелирная работа. А вот здесь небольшое утолщение. Из-за этого края разреза сразу расходятся. И как бы слегка выворачиваются наружу. Но это для поверхностных надрезов. Вглубь с таким не пойдёшь. Здесь нужен другой инструмент. А есть ли он у меня? Странный вопрос! Конечно есть! Вот, смотри.
Старик стал каким-то суетливым. Неужели он всерьёз опасался, что внимание моё начнёт рассеиваться и я пропущу что-нибудь интересное из рассказа об уникальной его живодёрской коллекции.
Или спешит? А вдруг я не дотяну?
Нет, я не так уж плох, не так уж слаб. Меня ещё жрать и жрать…
— А вот это — очень, очень занятная вещь. Воронка. На первый взгляд — просто горловая воронка. Можно, конечно, возразить, что ничего тут особо занятного и нет. В средние века подобные вещи весьма широко использовались. Для того, чтобы заливать в горло расплавленный свинец, кипящее масло или просто горячую воду. Впрочем, говорят, и подобные методы средневековья были совсем не оригинальны. И придуманы ещё в античные времена. Возможно, возможно… В конце концов, количество возможных вариантов различных методов болевого воздействия на тело человека ограничено. Да, ограничено. Бывало, выдумаешь что-нибудь новенькое… А оно уже кем-то и придумано! И главное — кем придумано? Человеком! Удивительно, да? Нет, я просто сам иногда поражаюсь! Но… Эта вещь всё-таки особая. И не удивляйся тому, что слова «особый», «особая», «особенный» повторяю так часто. Нет, я вовсе не злоупотребляю ими. Я готов поклясться… Да что там, я готов поспорить с кем угодно и на что угодно и доказать, что мои методы работы и мои инструменты и в самом деле совершенно отличны от всего, созданного ранее человеческим разумом. Ибо то, чем пользуюсь я — есть продукт Высшего Разума. Моего разума!
— Так вот, воронка. На первый взгляд — вполне обычная. Но нет! Нет! Присмотрись внимательней. В месте сужения конуса специальное крепление. Для зонда. Или шланга. Или гибкой трубки. Сечение трубки может быть самым разным. А вот здесь, во внутренней части конуса, канал для поршня. Использование поршня позволяет создать избыточное давление и закачать любую, даже саму плотную и густую жидкость любой температуры в выбранную полость тела. Или откачать жидкость из тела. Это по выбору. А если использовать не поршень, а, скажем, компрессор? Какие перспективы! Это даже представить себе невозможно! Вставляешь трубку, скажем… Но об этом, пожалуй, потом.
— А вот это — пинцет. Как видишь, очень длинный и изогнутый. И здесь… смотри… Да, видна насечка на металле и специальные выступы. Тоже весьма полезная вещь. Ну, скажем, при вскрытиях. Очень удобно вводить в разрез на теле и работать внутри, прямо в полости тела, не расширяя разрез. Ну, конечно, вслепую работать не так удобно. Хотя, с другой стороны — мне ли ваши тела да не знать.
— Кстати, вслепую… Да, вот сказал «вслепую» — и кое-что вспомнил. Моя гордость! Вот, смотри.
Он подносит мне к лицу, к самым глазам моим маленькую серебристую ложечку. Он улыбается и крутит её в руках, словно хочет предмет своей особой гордости со всех сторон. Так, чтобы я насладился видом совершенного этого инструмента.
Да, интересно.
На первый взгляд — это самая обычная чайная ложечка, только с длинной ручкой. Но если присмотреться…
Её края остро отточены и отшлифованы. Словно закруглённые лезвия. И сбоку — тонкий, изогнутый вырез. С острой зазубриной на краю.
— Видишь?
Да, вижу. Для меня? Он приготовил это для меня?
— Знаешь, что это такое? Ложечка для извлечения глаз! Остроумно, не так ли? При некотором умении и долгих тренировках можно извлечь глаз, совершенно его при этом не повредив. В чём тут главная трудность? Ну разумеется, в необходимости аккуратно разрезать мышцы, прикреплённые к глазу и нервы, от этого глаза отходящие. Специальных приспособлений у меня не было, а делать какие-то сложные и глубокие разрезы не всегда хочется. Проще надо действовать, одним движением. Да, одним. В это трудно поверить, но ты убедишься в этом — сам… Забавно, чуть не сказал — «увидишь»… Нет, едва ли увидишь, но уж точно убедишься (если будешь в сознании), что глаз можно удалить одним, и, главное, очень быстрым движением. Раз — и нет его. Два движения — два глаза. Видишь это вырез? В него попадают мышечные ткани — и перерезаются почти мгновенно. Края ложки и края выреза остро отточены. А вот эта зазубрина хорошо захватывает ткань. Просто и удобно. Ну, каково?
— Это для меня? — спрашиваю я.
— Естественно, — отвечает старик.
— Зачем? Зачем всё это?
Старик кладёт страшную эту ложку на столик. И задумывается.
— Зачем? Ты хочешь сказать: «Зачем использовать ложку? Глаза ведь можно просто выколоть». Так?
— Нет, — отвечаю я. — Я хочу знать, зачем вообще придуман этот ритуал? Ангел…
— Ах, этот негодяй! — и старик смеётся, будто услышал что-то очень забавное. — Да, он много достиг в своём творчестве. Он научился создавать несчастнейшие, переполненные болью и несовершенством миры. Он неустанно творит какие-то нелепые, бестолковые и совершенно нежизнеспособные существа, каждое движение которых приносит им жуткие, нестерпимые страдания. Да, он — один из лучших моих помощников. Даже более того, он — уникум. Он достиг совершенства в несовершенстве. Он придумал настолько несовершенное бытие, что любой из вариантов развития почти мгновенно вызвал бы его гарантированное самоуничтожение. Потому, кстати, я позаботился о полной его консервации и одновременно специально для этого мира создал внутрисистемную иллюзию эволюционного движения. О, эти иллюзии!.. Как много они значат для поддержания порядка во Вселенной! Ведь, честно говоря, в мире не существует и половины тех вещей, которых ты видишь. Я, видишь ли, экономен. Мои мастера создают только основы бытия, а уж населяете вы их… Ну, кое-что, конечно, и я вам добавляю. Для разнообразия.
— Да, я отвлёкся. Так вот, что можно сказать об этом весьма способном ангеле. Разумеется, творить он умеет. Не лишён таланта, тяги, так сказать, к свободному творчеству. За этого я его и ценю. Честно признаться, таких помощников у меня за последние годы было немного. Но своенравен. Возомнил о себе невесть что. Да и пищу припрятывает. Я это за ним давно уже замечаю. А своенравность — штука опасная. У меня вот один случай уже был. Сатана вот…
— Сатана?
— Именно, — и старик развёл руками. — Даже не знаю, что с ним делать. Честное слово, не знаю. Он, видишь ли, нарушает всю нормальную систему питания. С тех пор, как он научился творить собственные миры, с ним никакого сладу не стало. Разговаривать не хочет, к трапезе не является… Закрылся от всех, мастерит что-то… Тоже мне, творец! Да хрен он без моего благословения чего сделает. Я даю жизнь!
