Разбойников посадили в лодку и повезли в ямынь. На Допросе У Цзэ во всем признался. Оказалось, что Сянъянский князь послал его на озеро Хунцзэху разрушать дамбы и плотины и наводить страх на жителей. Разбойники наряжались водяными чудищами, дротиками пробивали днища лодок и топили их. Князь вознамерился истощить императорскую казну постоянными расходами на починку дамб и надеялся к тому же, что жители в отчаянии разбегутся кто куда. Тогда-то Сянъянский князь захватит озеро и у озера построит крепость.
Янь Ча-сань между тем, допросив остальных разбойников, велел оседлать коня и в сопровождении Цзян Пина и Бай Юй-тана отправился на берег озера встречать старика Мао с сыном, которые должны были вот-вот прибыть. Все вместе они направились в ямынь.
Старик Мао Цзю-си подал Янь Ча-саню карту с обозначением всех гор и рек, а также мест, где выгоднее всего сооружать дамбы и плотины, расчищать русла.
Через несколько дней прибыл государев указ, повелевавший без промедления приступить к работам. Так, благодаря плану старика Мао, меньше чем за четыре месяца удалось обуздать реку. После этого Янь Ча-сань возвратился в столицу.
Старому Мао и его сыну император пожаловал в награду чиновничьи звания. Затем он призвал к себе Бао-гуна и заявил, что Сянъянского князя необходимо поскорее уничтожить, поскольку он открыто чинит зло.
— Если двинуть против него войска, — сказал Бао-гун, — князь может поднять бунт. Поэтому лучше всего послать людей тайно разведать, что он намерен делать; как говорится, подрезать ему крылья, а потом схватить.
Сын Неба согласился с Бао-гуном и послал инспектировать Сянъян Янь Ча-саня, которому пожаловал звание ученого мужа палаты Глубочайшей мудрости.
Теперь надобно вам сказать, что император, читая доклад начальника ведомства наказаний Оуян Сю,[67] невольно вспомнил о Храбреце с Севера Оуян Чуне и, расспросив о нем Бао-гуна, пожелал знать, где нынче находится этот человек, всегда готовый защищать справедливость.
Найти его вызвался не кто иной, как Цзян Пин, который вскоре простился и отправился в Мохуацунь. Шел он не спеша. Ел, пил в дороге и в один прекрасный день добрался до Фынчжэня. Передохнул на постоялом дворе, выпил вина, закусил, после заварил чай и стал пить. Выпил чуть ли не чайник, до того ароматным и вкусным был чай. В полночь вышел по малой нужде и вдруг услышал, что в дом напротив кто- то тихонько стучится. Цзян Пин притаился и стал наблюдать. Дверь отворилась, и человек скрылся в доме. Там, как оказалось, жил хозяин постоялого двора. Цзян Пи а подкрался к двери и услышал голоса.
— Старший брат, помоги, я только что видел в восточном флигеле злейшего врага моего господина. Давай задушим его и выбросим вон, пока он не протрезвел.
— Успеем. Пусть прежде уснет.
Цзян Пин не стал дальше слушать, перемахнул через стену и очутился в маленьком дворике. Дверь во флигель была занавешена, сквозь занавеску пробивался свет. На кровати, липом к стене, лежал человек невысокого роста. Цзян Пин неслышно вошел, прибавил в светильнике огонь и чуть не подпрыгнул от удивления, увидев Аи Ху, Маленького Храбреца. Мальчик был сильно пьян и громко храпел. Цзян Пии погасил светильник и стал ждать. Вдруг на порог шагнул человек, поскользнулся и шлепнулся на пол. За него зацепился второй, тот, что следовал сзади, и тоже упал. Тут Цзян Пин выскочил и навалился на них.
От шума Аи Ху проснулся. В это время на крик «разбойники!» прибежал слуга с фонарем. При свете его Цзян Пия опознал хозяина постоялого двора и того, кто к нему приходил. Злодеев связали.
— Отвечай, — обратился Цзян Пин к хозяину. — Почему ты хотел сгубить моего племянника? Я слышал, как вы с дружком уговаривались его задушить!
Цао Бяо, так звали хозяина, в растерянности молчал.
— Тварь поганая! — крикнул Цзян Пин. — Видно, не одну человеческую жизнь ты загубил. Тащи второго, Аи Ху! Допросим и его.
Аи Ху поставил злодея на ноги и ахнул от удивления. Это был тот самый Яо Чэн, который пытался спасти от суда Ма Цяна.
Слугу послали за сельским старостой и старостой тысячедворки.
Вскоре оба явились, отвесили низкий поклон и обратились к Цзян Пину:
— Простите, господин, что не знали о вашем приходе и не устроили достойную встречу!
— Который из вас сельский староста? — спросил Цзян Пин.
— Я — сельский староста, зовут меня Ван Да, а это староста стодворки — Ли Эр.
— К какому уезду относится ваша деревня?
— К уезду Тансянь.
— Кто начальник?
— Господина начальника зовут Хэ Чжи-сянь. А теперь позвольте узнать ваше почтенное имя.
— Я — Цзян Пин. Правитель Кайфына, государев наставник Бао, повелел разыскать важного преступника, но мне повезло, я повстречался с ним здесь, на этом постоялом дворе. Злодей связан, и утром мы его доставим в ямынь.
О том, что случилось дальше, вам расскажет следующая глава.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Цзян Пин велел старостам стеречь злодеев, а сам ушел в западный флигель и увел с собой Аи Ху.
— Как ты сюда попал, дорогой племянник? Где твой учитель? — спросил Цзян Пин.
— Об этом сразу не расскажешь, — отвечал мальчик. — Мы с учителем долго жили в Ханчжоу. Лишь отпраздновав свою свадьбу, правитель нас отпустил. Тогда мы отправились в Мохуацунь и там узнали, что Сянъянский князь, опасаясь, как бы против него не двинули войска, принял меры предосторожности. Слева, в горах Хрйланшань, расположился Златолицый Дух Лань Сяо и перекрыл дороги на суше; справа, у подножия гор Цзюнынань, засел Чжун Сюн — Летающий Трезубец — и перекрыл путь по реке. Эта новость встревожила моего учителя. Ведь вблизи гор Хрйланшань, в Вохугоу, живет удалец по имени Ша Лун, по прозвищу Цзиньган — Железное Лицо,[68] мятежники могли посягнуть на его владения. И вот учитель посоветовался с Дином Младшим, и они решили идти в Вохугоу, оставив меня на попечение дядюшки Дина Старшего. Дядюшка не отпускал меня от себя ни на шаг, но все же я ухитрился стащить у него пять лян серебра и убежал из усадьбы. А вы куда направляетесь, дядюшка Цзян?
— Государь велел разыскать твоего отца. Я хотел было идти в Мохуацунь, но теперь пойду в Вохугоу, раз ты говоришь, что он там.
— Дядюшка! — воскликнул Аи Ху. — Возьмите и меня с собой!
— Ладно, — ответил Цзян Пин, — но прежде ты должен дать мне одно обещание.
Аи Ху просиял:
— Только прикажите, я все готов сделать!
— Так вот обещай, что в один раз не будешь пить больше трех чашек вина!
— Что ж, три, так три! — нехотя пообещал Аи Ху.
