Бестия оказалась еще более упитанной, чем определили на глазок. Обратный путь в связи с этим оказался долгим, и пройти его, как предполагалось, бодрым маршевым шагом не удалось. Генрих пыхтел где-то далеко позади. Змеиный хвост, похожий на гибкую водосточную трубу, цеплялся за все, что попадалось на пути.
– Господин майор, я так больше не могу, надо передохнуть. Этот монстр меня доконает.
– Великолепная мысль, – выдохнул Дитрих.
– Вот зараза, – пожаловался Диц на змею. – И патроны врезались чуть ли не до самых костей.
«Зараза» увесисто плюхнулась на землю.
– Не скули, старина, на войне как на войне. Мы солдаты, к тому же есть повод веселиться – идем к своим с шикарным трофеем. Все будет нормально.
– А до наших еще далеко идти?
– Думаю, по прямой эдак метров сто, не больше.
– А на самом деле?
– Кто может сказать?
Генрих потыкал валяющуюся на земле змею носком ботинка.
– Мягкая еще, не околела. Кажется, взрыв ее только оглушил. А что, господин майор, если она придет в себя прежде, чем мы дотащим ее до лагеря?
– Не нервничай, она уже у нас в руках. Куда ей деваться от двух бравых немецких парней? Мы что, с ней вдвоем не справимся?
– Не уверен, она такая здоровенная.
– Лучше съешь орешек.
– Нет, спасибо, я лучше по нужде схожу.
– Валяй, только быстро.
Но не успел Генрих отойти на десяток шагов и прочно и основательно утвердиться за деревом, в стороне, где остался Морунген, послышались шум, возня, нечленораздельные выкрики и возмущенные вопли майора. Не в силах прервать процесс, Генрих мог только волноваться за драгоценную особу командира. Пока он волновался, до его ушей донесся звук пистолетного выстрела, опять шум и беготня, немецкая ругань, которую невозможно спутать ни с чем другим, и в довершение всего – длинная пулеметная очередь. На ходу застегивая штаны, Диц устремился к месту событий.
– Я так и знал, я так и знал, что эта змея очухается и задаст нам перцу.
Морунген обиженно стоял под деревом. Пейзаж удачно декорировали стреляные гильзы. Все вокруг было вытоптано так, словно неутомимое стадо кабанчиков спрыгнуло на лужайку попастись-порыться в земле. Змеи не было. Сумка с орехами таинственным образом исчезла.
– Не стреляйте, господин майор, это я, Генрих! – возопил Диц. – Вы целы? С вами все в порядке? Что здесь произошло?
Дитрих швырнул на землю ни в чем не повинный пулемет. Казалось, он (майор) дымится от злости.
– Лучше не спрашивай. Какие-то лесные сволочи отобрали трофей! Ну надо же. Кто бы мог подумать?!
– Тихо, наверное, это были партизаны.
– Какие партизаны? Типичные обезьяны, с ног до головы волосатые, аж жуть берет.
– Чего вы хотите, если у них тут свиньи по деревьям бегают! – попытался утешить Дитриха верный Генрих
– Я одного, кажется, застрелил. Надо посмотреть там, среди кустов.
– Здесь ничего нет, господин майор! – доложил Диц, обследовав заросли.
– Значит, они его успели подобрать, когда разбегались.
– Вряд ли. Следов крови тоже нет.
– Несуразица какая-то, – нервно вышагивал Морунген по мягкому мху. – У меня сложилось впечатление, что они бросились наутек при первых звуках выстрелов, хотя я точно видел, что их было не меньше десятка, если вообще не больше. По идее они меня должны были сразу убить, а получается, что я один обратил их в бегство. – Тут мысль его совершила причудливый виток и потекла по иному руслу: – Ну надо же, столько возиться с этой змеей и потерять у самого лагеря!
– Не расстраивайтесь, господин Морунген, – ласково зажурчал Генрих, подхватывая Дитриха под локоток и устремляясь в сторону танка. – Вы живы, и слава Богу. А змея, черт с ней, с этой змеей. Пусть они ей подавятся, заразой, а мы с вами другую поймаем, еще жирнее и вот такого размера.
– Ну, твари волосатые, – не унимался Морунген. – Я этого так не оставлю.
– Партизаны – что с них взять? Они, наверное, так оголодали, что готовы рисковать жизнью ради еды, а у нас с вами другие идеалы, за них и воюем. Вы сегодня такой герой – сами змею поймали, сами партизан разогнали. А вот помните, вы мне выговаривали: зачем гранаты взял? Хотел бы я посмотреть, как вы эту рептилию пух-пух из пистолета.
– Да… В этих русских лесах… Впрочем, как и в реках, зверье водится, – черт знает что. Сюда не то что с ружьем, с фаустпатроном соваться страшно.
Впереди раздался грозный голос Вальтера'
– Стой, кто идет?!
