Затянувшееся молчание прервал Ульпиан, воскликнув:
'Дорогие сотрапезники, уж не захлебнулись ли вы в этом неожиданном словесном потоке! К тому же вы злоупотребили неразбавленным вином - недаром говорит Парменон из Византия:
Кто пьет вино, как взмыленный скакун воду,
Не выговорит внятно ни одной буквы:
Без слов он будет дрыхнуть над своей бочкой,
[b] Как будто опоил его настой мака.
Или только что упомянутые Горгоны обратили вас в камень? А знаете ли вы, что Александр из Минда утверждает, будто действительно существуют животные, способные превращать людей в камень? Во второй книге 'Рассказов о птицах' он пишет: 'Горгона есть животное, которое ливийские кочевники там, где оно водится, называют 'в-землю-гляд' {106} (??????????). По виду ее шкуры обычно полагают, что она похожа на дикую овцу; однако некоторые говорят, что на теленка. Ее дыхание будто бы столь сильно, что убивает всякого встречного. [На самом же деле] она [с] имеет гриву, которая свисает со лба, закрывая глаза, и всякий раз, когда она встряхивает ею (а это тяжело и трудно), то не дыханием убивает, а неким излучением от особенной природы ее глаз. Обнаружено это животное было так. Несколько солдат из войска Мария, посланного против Югурты, {107} увидели горгону и, решив из-за ее низко опущенной головы и медленной походки, что перед ними дикая овца, погнались за ней, чтобы зарезать мечами. Но животное испугалось, встряхнуло гривой, лежавшей на [d] глазах, и тотчас умертвило бросившихся на него людей. И снова и снова повторялось то же самое, и каждый раз подступавшие к нему погибали, пока кто-то не догадался расспросить туземцев о природе этого существа. Тогда по приказу Мария туземные всадники, устроив засаду, убили животное копьями издали и принесли командующему'. Такое животное существовало, ручательство тому - его шкура и экспедиция Мария. Но другое [e] сообщение Александра доверия не заслуживает. Он пишет, будто есть в Ливии какие-то быки-'противоходы' {108} (????????????), которые, когда пасутся, не идут вперед, а пятятся назад. Пастись естественным образом мешают им рога, загибающиеся не вверх, как у всех животных, а вниз, закрывая при этом глаза. Это совершенно невероятно и не подтверждается ни одним другим свидетельством'.
{106 ...«в-землю-гляд»... — Ср.: Элиан. «О природе животных». VII. 5; Афиней. IX. 409с; Плиний. VIII. 77.}
{107 ...из войска Мария, посланного против Югурты... — 107-105 гг.}
{108 ...6ыки-«противоходы»... — Ср.: Элиан. «О природе животных». XVI. 33.}
[f] 65. Ларенсий подтвердил рассказанное Ульпианом, добавив, что Марий отослал шкуры этих животных в Рим, но никто там не смог определить, чьи они, - настолько необычайно они выглядели. Впоследствии он посвятил их в храм Геркулеса, в котором полководцы-триумфаторы (222) устраивают угощения граждан, как о том говорится у многих римских поэтов и историков. 'Но вас, господа буквоеды, - заключил он, - такие вопросы не интересуют. Недаром говорит Геродик Вавилонский:
Вон из Эллады, сыны Аристарха! Бегите быстрее,
Морем Эгейским неся трусость оленью свою.
Точно младенцы, пищите и мямлите вы односложно:
'Се', или 'сих', или 'сим', - в этом лишь ваша печаль.
Скрыть невозможно дороги грядущей препоны. Геродик
Сыном Эллады рожден, с ним навсегда Вавилон.
Ибо, как говорит комедиограф Анаксандрид [Kock.II. 159]:
[b] Отрадно сердцу, отыскав мысль новую,
Поведать всем и Креза стать счастливее.
Скупые же, что мудрость держат скрытою,
Зачахнут без вниманья и участия,
Удаче их лишь зависть воспоследует.
Неси ж толпе подарок свой - открытие!'
После этих слов большинство гостей удалилось, не попрощавшись, и наша беседа прекратилась сама собой.
Конец книги пятой
Книга шестая
1. Друг мой Тимократ, ты всегда при встречах расспрашиваешь (222) меня, о чем беседовали пирующие софисты, как будто надеешься услышать что-то новое. Но я напомню тебе, что сказал Антифан {1} в своей комедии 'Творчество' [Kock.II.90]:
{1 ...напомню... что сказал Антифан... — Сюжеты Средней аттической комедии, одним из главных представителей которой был Антифан, часто брались из мифов и трагедий и трактовались в пародийном духе. В цитируемом месте Антифан, видимо, выступает с теоретическим оправданием этого метода, представляя трагедийное творчество как чрезмерно легкое и потому недостойное уважения. Аристотель (который был современником Антифана) также обсуждает в «Поэтике» (1451b) данное различие между трагедией и комедией, но указывает при этом, что персонажи трагедии не всегда бывают общеизвестны, а кроме того, «и то, что известно, известно немногим, однако же нравится всем».}
Во всем счастливо ремесло трагедии:
Сюжет, во-первых, - он знаком всем зрителям,
Когда еще ни слова не рассказано, -
Поэту остаются лишь подробности.
Скажу вот я: 'Эдип' - и сразу прочее
[b] Известно всем: мать - Иокаста, Лай - отец,
И что он сделал сам, и что с ним сделалось,
И кто его два сына, и две дочери.
Скажи лишь: 'Алкмеон', и сразу названы
И мать его убитая в безумии,
И дети все. И вот Адраст разгневанный
Придет и вновь уйдет .............
А во-вторых, когда совсем неведомо
Поэту, что сказать еще, и дочиста
Опустошил он закрома фантазии,
Немедленно машина театральная
[с] Поднимется, {2} как палец побежденного
{2 Немедленно машина театральная / Поднимется... — О том, что авторы трагедий прибегали в затруднительных случаях к специальному подъемному механизму, выводившему на сцену богов (deus ex machina), известно нам из сочинений многих авторов, в том числе Платона и Аристотеля. Эта практика давала повод для насмешек и зачастую свидетельствовала о недостатке мастерства.}
Атлета, и уже довольны зрители.
Всё это совершенно недоступно нам.
(223) Напротив, имена должны придумать мы,
Интриги, речи, всё, что им сопутствует,
И что сперва случилось, что потом стряслось.
Пролог, развязку. Если что упущено
В каком-нибудь Хремете ли, Фидоне ли,
Тотчас освищут зрители комедию -
Пелею же и Тевкру всё прощается.
И Дифил в 'Оливковом саде' или 'Сторожах' [Kock.II.549]:
'Хранящая святилище Бравронское, {3}
{3 Хранящая святилище Бравронское... — Артемида. Святилище в Бравроне (Аттика) было одним из
