Ситокур встречается у Алексида в 'Ночной страже' или 'Поденщиках' [Kock.II.363]:
Ходячим будешь сикотуром-спутником.
Менандр во 'Фрасилеонте' говорит о бесполезном и напрасно едящем свой хлеб ситокуре [Kock.III.70]:
[b] Всё колеблется да медлит, а ведь ест за счет чужой
Добровольным дармоедом.
И в 'Выставленных на продажу' [Kock.III. 122]:
Ах, горе! Что ты до сих пор в дверях стоишь,
Поставив ношу? Дармоеда жалкого
Мы взяли в дом, такого бесполезного!
Слово 'автосит' употребляет Кробил в 'Удавленнике' [Kock.III.379]:
Нахлебник-самохлебник (автосит)! Кормит сам себя,
И на пирах присутствует с хозяином.
Слово 'плохоед' употребляет в 'Ганимеде' Эвбул [Kock.II.171]:
[c] Он плохо ест, и только сном питается.
'Малоеда' упоминает Фриних в 'Затворнике' [Kock.I.377]:
Что делает Геракл, в еде умеренный? {131}
{131 ...Геракл, в еде умеренный. — Буквально «малоед» (???????????). В пародийно-мифологической сицилийской комедии, из которой заимствовали аттические комедиографы, Геракл выступал обжорой и приживалом.}
Также Ферекрат или Страттид в 'Бравых парнях' [Kock.I.145; ср.415с]:
Так значит, мало ешь ты, пожирающий
Не меньше рациона каждодневного
Триеры?' {132}
{132 Не меньше рациона каждодневного триеры... — На триере могло быть более 200 человек (гребцов и солдат).}
[О льстецах]
53. Когда Плутарх закончил свой рассказ о параситах, слово перешло к Демокриту. 'Я могу, - сказал он, - по слову фиванского поэта [Пиндар, fr.241], 'приладить свою речь к предыдущей как доску к доске', и кое-что рассказать о льстецах. Прекрасно сказал Менандр [Коск.III.64]:
[d] Живут льстецы, конечно, всех блаженнее,
и слово 'льстец' немногим отличается по значению от парасита. Вот, например, Клисофа все называют льстецом при македонском царе Филиппе (перипатетик Сатир пишет в 'Жизнеописании Филиппа' [FHG.III.161], что родом он был афинянин); а Линкей Самосский в своих 'Записках' называет его параситом: 'Когда Филипп принялся бранить своего парасита Клисофа за [e] попрошайничество, тот сказал в ответ: 'чтобы ты не забывал меня'. Филипп подарил ему увечного коня, и Клисоф продал его. Когда через некоторое время царь поинтересовался, где же его конь, он ответил: 'Увы, от этой своей раны твой конь... был продан'. {133} Когда Филипп над ним насмехался и все веселились, Клисоф заметил: 'Ну- с, разве я не прокормлю тебя?''
{133 ... от ... раны твой конь ... был продан. — Обыгрывается выражение «скончаться от ран» (??? ???????? ????????).}
Гегесандр из Дельф рассказывает в своих 'Записках' о Клисофе следующее [FHG.IV.413]: 'Когда Филипп сказал, что ему доставили письмо от фракийского царя Котиса, оказавшийся рядом Клисоф воскликнул: 'Клянусь богами, славные новости!' Филипп сказал ему: 'Но ты же не знаешь, о чем письмо!' - 'Клянусь Зевсом, - ответил Клисоф, - ты отлично меня [f] выругал!'' 54. Сатир пишет в 'Жизнеописании Филиппа' [FHG.III.161]: 'Когда Филипп потерял глаз, Клисоф ходил при нем, наложив себе такую же повязку. В другой раз, когда царь был ранен в ногу, Клисоф выходил с ним, прихрамывая так же, как он. И когда Филиппу поднесли однажды какое-то острое блюдо, Клисоф весь скривился, как будто сам его попробовал. (249) У арабов такое делается не ради лести, но в силу обычая: если у царя увечье, то все ему подражают: потому что если считается честью быть погребенным вместе с царем, то странно было бы не считать честью делить с ним его хромоту'. Действительно, Николай Дамасский (из перипатетиков) пишет в сто шестнадцатой книге своей многотомной истории (а всего в ней сто сорок четыре книги) [FHG.III.418], что Адиатом, царь сотианов (это кельтский народ), имеет при себе шестьсот отборных воинов, называемых [b] покельтски силодурами, {134} а по-гречески это значит клятвенники (?????????????): 'Они живут вместе с царями и умирают вместе с ними, исполняя данную клятву. За это они разделяют с царем и его власть, одеваются и живут, как он, а в случае его смерти, умрет ли он от болезни, на войне или от чего-нибудь еще, они обязаны умереть вместе с ним. И никто не припомнит, чтобы кто-нибудь из них струсил и избежал смерти, когда она приходила к царю'.
{134 ...силодурами... — О сотиатах и силодурах говорит Цезарь в «Записках о Галльской войне»: «В то время как внимание римлян было направлено исключительно на эту капитуляцию, из другой части города главный вождь сотиатов (sotiates, вариант — sontiates) Адиатунн попытался сделать вылазку во главе отряда из шестисот «преданных», которых галлы называют «солдуриями» (soldurii). Их положение таково: они обыкновенно пользуются всеми благами жизни сообща с теми, чьей дружбе они себя посвятили; но если этих последних постигнет насильственная смерть, то солдурии разделяют их участь; и до сих пор на памяти истории не оказалось ни одного такого солдурия, который отказался бы умереть в случае умерщвления того, кому он обрек себя в друзья» (111.22) (пер. М.Покровского).}
55. Феопомп пишет в сорок четвертой книге 'Истории' [FHG.I.317], с что Филипп поставил тираном над фессалийцами их земляка Фрасидея, человека очень ограниченного, но величайшего льстеца. Ахейца Аркадиона, однако, назвать льстецом никак нельзя: о нем рассказывает тот же Феопомп, а также Дурид в пятой книге 'Истории Македонии' [FHG.II.471]. Из [d] ненависти к Филиппу этот Аркадион удалился в добровольное изгнание. Человек он был очень одаренный, и несколько его метких высказываний сохранилось. Однажды, когда Филипп остановился в Дельфах, там оказался и Аркадион; заметив ахейца, македонец подозвал его и сказал: 'Докуда же ты побежишь от меня, Аркадион?' Тот ответил [Од.ХI.122]:
Буду идти я, пока не увижу не знавших... Филиппа. {135}
{135 Буду идти я, пока не увижу не знавших... Филиппа. — Перифраз пророчества Тиресия, данного Одиссею (Од.ХI.122): «Отправься странствовать снова, и странствуй, пока людей не увидишь, моря не знающих».}
Филарх пишет в двадцать первой книге 'Истории' [FHG.I.344], что, услышав это, Филипп рассмеялся и пригласил Аркадиона на пир. Так они положили конец своей вражде.
Гегесандр рассказывает о льстеце Александра Никесии [FHG.IV.414]: когда Александр сказал, что его кусают мухи, и стал их отгонять, случившийся при этом Никесий сказал: 'Теперь эти мухи гораздо лучше других - [e] в них ведь твоя кровь'.
Гегесандр также пишет и о Хирисофе, льстеце Дионисия. Он увидел, что Дионисий громко смеется над чем-то в компании знакомых (но было далеко и не слышно было, над чем), он тоже расхохотался; а когда Дионисий спросил его, над чем это он смеется, ничего не слыша, он ответил: 'Я' вам верю, что было смешно'.
56. Сына его, Дионисия Младшего, также окружало множество [f] льстецов; люди называли их Дионисиевыми актерами. {136} Дионисий был близорук, поэтому они прикидывались за трапезой уж вовсе слепыми и ощупью искали кушанья, пока сам Дионисий не подводил их руки к блюдам. Когда он сплевывал, они старались подставлять под плевки свои лица, и, (250) слизывая его слюну, а иногда и блевотину, уверяли, что она слаще меда. О Демокле, льстеце Дионисия Младшего, рассказывает Тимей в двадцать второй книге 'Истории' [FHG.I.224]. В Сицилии был обычай приносить у домашних алтарей жертвы нимфам, а потом всю ночь пить и плясать возле их кумиров. А Демокл, оставив нимф и сказав, что ни к чему так стараться ради лишенных души изображений богов, пришел к Дионисию и [b] плясал вокруг него. Однажды в посольстве он вместе с другими плыл на триере; по возвращении спутники пожаловались, что в пути он затевал раздоры и вредил всему делу Дионисия. Когда тот сильно рассердился, Демокл ответил ему, будто распря с товарищами по посольству возникла у него из-за того, что они после обеда пели с моряками пеаны Фриниха и Стесихора, а [c] то и Пиндара, тогда как он с желающими распевал пеаны,
