сочиненные самим Дионисием. Он готов это доказать: обвинители не смогут даже перечислить песнопения Дионисия, а он хоть сейчас пропоет их все подряд. Дионисий перестал гневаться, и Демокл сказал: 'Сделай милость, Дионисий, прикажи кому-нибудь, кто знает твой пеан Асклепию, научить и меня: я [d] слышал, ты только что его окончил'. В другой раз Дионисий, созвав друзей на пир, вошел и сказал: 'Друзья, к нам пришли письма от наших полководцев из Неаполя'. - Демокл перебил: 'Клянусь богами, славная весть, Дионисий!' - Тот посмотрел на него и сказал: 'А ты откуда знаешь, приятная это весть или нет?' 'Клянусь богами, славный попрек, Дионисий!' - отвечал на это Демокл. Упоминает Тимей и о некоем Сатире, бывшем льстецом при обоих Дионисиях.
{136 ...Дионисиевыми актерами. — Буквально сказано «Дионисовыми льстецами» (??????????????), прозвище, данное служителям бога Диониса. Аристотель в «Риторике» говорит, что выражение «Дионисовы льстецы» как метафора «от худшего» может применяться по отношению к актерам и постановщикам драм на празднестве в честь Диониса. Впоследствии Дионисовыми (Дионисиевыми, ???????????????) льстецами стали называть подобострастное окружение сиракузского тирана Дионисия (очевидно, сыграло роль сходство имен) и учеников Платона (Диоген Лаэртский. Х.8).}
[e] Гегесандр рассказывает [FHG.IV.415], что тиран Гиерон тоже был очень близорук, и его сотрапезники тоже шарили мимо блюд, чтобы он подводил их руки к кушаньям и казался самым зорким за столом. Тот же Гегесандр пишет, что когда перед Эвклидом, прозывавшимся Свеклой (он тоже был параситом), кто-то положил за трапезой пучки осота (??????), он сказал: 'Капаней, которого Еврипид вывел на сцену в 'Просительницах' [864], был очень воспитанным человеком,
[f] И не любил, когда трясли за трапезой...
Осотом'. {137}
{137 И не любил, когда трясли за трапезой... / Осотом. — В тексте обыгрывается созвучие слов ?????? (осот) и ’????? (гордыня). Цитируя стих Еврипида («Он не любил вздувавших спесь за трапезой — «Просительницы». 864), Эвклид слегка изменяет его, чтобы получился нужный смысл: Капаней был совершенно прав, «не любя тех, кто наваливает на стол слишком много осота». Ср. 159а.}
57. Гегесандр также пишет, что во времена Хремонидовой войны {138} афинские демагоги льстили народу, заявляя, что если во всем прочем эллины равны, то дорога на небеса известна только афинянам. Сатир пишет в своих 'Жизнеописаниях' [FHG.III. 164], что в свите льстецов Александра состоял и проповедовавший эвдемонизм {139} философ Анаксарх. Когда он сопровождал однажды царя в поездке, вдруг грянул такой гром, что все перепугались, Анаксарх сказал: 'Не ты ли, Александр, сын Зевса, (251) сотворил это?' Александр ответил смеясь: 'Не хочу внушать ужас - это тебе хочется, чтобы я сервировал стол головами царей и сатрапов'. Аристобул из Кассандрии пишет, что, когда Александр был ранен и истекал кровью, афинский панкратиаст Диоксипп воскликнул [Ил.V.340]:
{138 Хремонидова война — война с Антигоном Гонатом (267-262 гг.), очень неудачная для греков, закончившаяся взятием Афин. Названа по имени Хремонида, внесшего предложение начать войну.}
{139 ...проповедывавший эвдемонизм... — Эвдемониками назывались философы, считавшие счастье высшим благом.}
Вот он, ихор, {140} что струится у жителей неба счастливых.
{140 Вот он, ихор... — Ихором называлась жидкость, в отличие от крови текущая в жилах богов. В биографии Александра (Плутарх. «Александр». 28) раненый царь, напротив, говорит о себе: «Это, друзья, течет кровь, а не влага, какая струится у жителей неба счастливых!».}
58. Как пишет Гегесандр [TFHG.iV.414; cp.229f], когда афинянин Эпикрат {141} был отправлен послом к [персидскому] царю, то, получив от него [b] множество подарков, настолько бесстыдно льстил ему, что открыто и беззастенчиво приговаривал: нужно-де каждый год выбирать не девять архонтов, а девять послов к великому царю. Я удивляюсь афинянам, как могли они оставить это безнаказанным, если приговорили Демада к уплате десяти талантов за то, что он предложил объявить Александра богом, а Тимагора, преклонившего перед [персидским] царем колени, приговорили к смертной казни! {142} Тимон Флиунтский в третьей книге 'Силл' {143} [c] рассказывает, что Аристон Хиосский, ученик Зенона Китайского, подольщался к философу Персею, потому что тот был другом царя Антигона. {144} Филарх пишет в шестой книге 'Истории' [FHG.I.336; cp.249d], что льстец Александра Никесий, видя как царь мучается, приняв лекарство, воскликнул: 'О царь, если вы, боги, так страдаете, то как же быть нам?' Александр, с трудом подняв на него взгляд, ответил: 'Какие боги? Боюсь, как бы не богам ненавистные'. В двадцать восьмой книге тот же Филарх пишет [d] [FHG.I.348], что у Антигона, прозванного Эпитропом {145} (регент), того самого, что покорил спартанцев, был льстец Аполлофан, говоривший, что счастье Антигона александрийствует. {146}
{141 ...афинянин Эпикрат... — См. примеч. 34 к кн. VI.}
{142 ...приговорили к смертной казни! — Этот эпизод также известен в пересказе Плутарха («Артаксерс». 22). }
{143 ...в ... книге «Силл»... — Силлами (??????) назывались насмешливые стихи, написанные гекзаметрами (Тимон, Антимах Колофонский).}
{144 ...царя Антигона. — Антигон II Гонат (283-239 гг.).}
{145 ...у Антигона, прозванного Эпитропом (регент)... — Этот Антигон, племянник Гоната, известен также под именем Досона (229-221 гг.). Перед тем как стать царем, он был регентом при Филиппе, сыне царя Македонии Деметрия II. В 222 г. до н.э. он нанес при Селласии поражение спартанскому царю Клеомену.}
{146 ...счастье Антигона александрийствует. — Этими словами Аполлофан приравнял удачу Антигона в вышеупомянутой битве к военному счастью Александра.}
59. Эвфант пишет в четвертой книге 'Истории' [FHG.III. 19], что льстецом Птолемея, {147} третьего из царствовавших в Египте, сделался Калликрат, который был так силен в своем ремесле, что не только носил перстень с изображением Одиссея, но и назвал своих детей именами Телегона и Антиклеи. {148} Полибий говорит в тринадцатой книге 'Истории' [XIII.4], [e] что при Филиппе, разгромленном римлянами, {149} льстецом был Гераклид из Тарента, который и стал причиной крушения его царства. А в четырнадцатой книге [XIV.11] он пишет, что у Агафокла, сына Энанты, друга царя [Птолемея] Филопатора, был льстецом Филон. Батон из Синопы рассказывает в своей работе 'О тирании Гиеронима' {150} [FHG.IV.349] о парасите Фрасоне, имевшем прозвище Зубастик, который вечно тянул несмешанное вино. Другой льстец Гиеронима, по имени Сосий, стал виновником казни Фрасона, он же убедил Гиеронима возложить на голову диадему, [f] надеть порфирные одежды и всё остальное, что носил тиран Дионисий. Агафархид пишет в тридцатой книге 'Истории' [FHG.III. 194]: 'Спартиат Гересипп, отъявленный негодяй, даже и не притворявшийся порядочным (252) человеком, был очень красноречив в льстивых речах и большой мастер услужать богатым людям, пока им сопутствовало счастье'. Таким же был и Гераклид из Маронеи, льстец при фракийском царе Севфе: о нем упоминает в седьмой книге 'Анабасиса' Ксенофонт [VII.3.16].
{147 Птолемей — Птолемей III Эвергет (246-222 гг.).}
{148 ...именами Телегона и Антиклеи. — Телегоном звали сына Одиссея, Антиклеей — мать Одиссея. Эвфант хотел показать, что в искусстве лести Калликрат хитроумен, как Одиссей. Со времен сицилийского комедиографа Эпихарма Одиссей прочно занял в комедии место героя-плута, готового на любые проделки.}
{149 ...при Филиппе, разгромленном римлянами... — Филипп V, царь Македонии, был разгромлен римлянами под командованием Тита Фламинина в битве при Киноскефалах (197 г. до н.э.). Полибий пишет, что Гераклид, пользовавшийся неограниченным доверием Филиппа, предал его, выдав замыслы Филиппа враждебным родосцам. Это, по мнению историка, стало чуть ли не главной причиной поражения Филиппа и гибели величайшего царства (Полибий.ХIII.4). О самом Гераклиде из Тарента у Полибия говорится, что он, человек с юности порочный, но умный и ловкий, бежал из родного города, уличенный в пособничестве римлянам. Найдя убежище при дворе Филиппа, он лестью завоевал себе место приближенного и доверенного лица.}
{150 Гиероним — один из последних тиранов Сиракуз, 215-214 гг. до н.э.}
60. Феопомп же, рассказывая в восемнадцатой книге 'Истории', как угодничал аргосец Никострат перед персидским царем, пишет так [FHG.I.301]: 'Как не назвать ничтожеством аргосца Никострата! Один их первых людей в Аргосе, наследник знатного рода, и богатства, и имущества, он не только превзошел в
