— Надежда, наверное.
— Не могли бы Вы сказать, на что Вы надеетесь?
— На Бога, прежде всего. Во-вторых, на жизнь. В-третьих, на дружбу и любовь.
— Вы ведь знакомы с Майей Плисецкой? Не могли бы охарактеризовать ее одним словом?
— И писал о ней, и снимал. Одним словом — думаю, подходит «великая».
— Вы не читали ее книгу?
— Нет.
— Обложку ее книги украшают слова: «Я вынесла из жизни нехитрую философию: люди не делятся на классы, на расы — они делятся на хороших и плохих. И хороших во все времена было меньше». Вы согласны?
— Не знаю. Мне попадалось очень много хороших людей. Поскольку я дорожу своими отношениями и чувствами, я общаюсь с хорошими. Поэтому мне кажется, что их не так уж мало.
— Если бы Вам пришлось как бы заново начать жить, о чем бы Вы тосковали, жалели, что не могли захватить с собой из прежней жизни?
— О незахваченной памяти.
— Представьте себе фантастическую ситуацию. По метеоусловиям нашей планеты люди никогда не видели, ничего не слышали о звездах. И вот однажды на одну ночь небо расчистилось, и люди увидели звезды. Будет ли для них это выдающимся событием?
— Безусловно.
— А Вы сколько времени проведете, глазея на это зрелище?
— Пока будут показывать, буду смотреть.
— Назову другие выдающиеся события — выход из тюрьмы, первая брачная ночь, рождение ребенка... Можете выделить для себя важнейшее?
88
— Я думаю, самое выдающееся событие — это рождение.
— Было ли в Вашей жизни страшное событие, когда жизнь выталкивала Вас из себя, жить не хотелось?
— Я жизнелюб, ценю этот подарок Бога. Пока не было такой ситуации.
— Вы никогда не стыдились своей журналистской профессии?
— Я горжусь работой. А профессией что гордиться или стыдиться?
— Как Вы относитесь к тем пяти-шести людям, которые считают Вас лучшим журналистом России?
— Я отношусь к ним, конечно же, хорошо.
— Вам приятно быть первым?
— Я не считаю себя первым. В свое время Менухина спросили, думает ли он, что он первый скрипач. Он ответил: «Нет, я второй». — «А кто же первый?» — «А, первых много». Я думаю, действительно, первых журналистов много. Я знаю с десяток.
— Есть у меня шансы стать первым журналистом Израиля?
— Если бы там не было других журналистов, и появились бы Вы — тогда смогли бы. У Вас интересные вопросы, но неясно, как на них отвечать...
— Но разве первый журналист не должен делать все иначе, чем другие, чем второй Юрий Рост, например?
— Если Вы будете заставлять себя делать все иначе, в конце концов у Вас будет получаться хуже, чем у всех других.
— Бедный я, бедный. Теперь представьте еще более страшное. На улице автомобильная катастрофа. Вот Вам три вида человеческого поведения...
— Да, понятно, идут дальше, глазеют, помогают.
—А Вы для себя четвертый найдете?
— Нет. Если я вижу, что могу помочь, помогу. Если нет, пойду дальше. — Многие видят по глазам, врет человек или нет, а Вы — замечаете?
— Никто не видит. Потому что лгущий человек контролирует и глаза.
— Предположим, к власти в России приходят изуверы. И первым делом запрещают общаться с родственниками, друзьями. С чужими — можно, с близкими — ни-ни. И еще десятки подобных указов: отмена праздников, религии и т.д. Не сажают, но штрафуют десятикратными зарплатами, мотивируя тем, что мы выходим через несколько месяцев на первый в мире уровень благосостояния. Правда, визу желающим уехать присылают на дом и оплачивают проезд. Вы уедете?
— Нет.
— Почему?
— Ну, не знаю. Здесь Родос, здесь и надо прыгать.
— Жаль, Вы отвечаете как все. Правда, в отличие от всех, не добавляете, что будете бороться...
— Я должен Вас спросить, что значит борьба? Будут ходить с флагом, браться за автомат, писать...
— Вам никогда не было стыдно за вою профессию, своего благополучия тоже не стыдились? Хотя вокруг столько обездоленных... Гонорары, публикации, фильмы. У Вас ведь «все схвачено»?
89
— У меня как раз ничего не схвачено. Я работаю, произвожу продукция предлагаю ее. У меня ее покупают.
— Все знаменитые актеры обязательно говорят, что им повезло. Вам тоже везет?
— Ну, элемент везения безусловно есть.
— А счет в банке?
— Есть. С прошлого года лежит пять тысяч.
— Долларов?
— Почему долларов? Рублей.
— И это все? Нигде в матрасе больше не припрятано?
— Нет. Я зарабатываю себе на жизнь.
— Вообразите, что Вы умираете в сознании. Что Вам жальчее всего оставлял
— Жизнь.
— Могли бы Вы назвать талантливого телевизионного ведущего, который в отличие от меня умеет раскрывать собеседников?
— Молчанов. Умели разговаривать с людьми Каплер, Листьев. Думаю, более десятка людей.
— Вы брали интервью у десятков или сотен людей?
— Думаю, у сотен.
— Пожалуйста, назовите необыкновенных людей, за знакомство с которыми Вы благодарны судьбе?
— Назову тех, кого нет. Сахаров, детский хирург Францев, метеоролог Дьяков, трубочный мастер Федоров, художник Миша Чавчавадзе.
— Вы ловили себя на том, что для Вас маленькие, никому неведомые гении симпатичнее, чем знаменитые?
— Я ловлю себя на том, что слово «гений» стало слишком употребляемым. Гений это гений, он не может быть ни маленьким, ни большим. Если разговор идет о популярности, то другое дело. Для меня было важно, чтобы человек был достоверным, а не знаменитым.
— Что Вас привлекает в людях прежде остального?
— Не могу определить, разные вещи одинаково интересны.
