безбожников.
Ему ответили одновременнно трое:
— Этой банде анархистов удалось спустить вас с небес на землю! Не правда ли?
— «Африканских»? А где тогда находится Доминация Спаги?
— «Безбожников»? Ха! Кто бы говорил! У нас в Драконии — полная религиозная свобода, тогда как ваша «солдатская революция» первым делом закрыла или разрушила все церкви и мечети в Северной Африке! — этот комментарий отпустил Аттила Кун.
Первый вопрос полковник Ганнибал проигнорировал. Перешел сразу ко второму:
— Можно воевать в Африке и оставаться европейской армией. Что же касается закрытия церквей и мечетей, то это было необходимо. Религия — неотъемлимая часть человеческой цивилизации, человек — существо религиозное, он должен верить в какую-то Высшую Силу, это неизбежно. Не каждый воин готов верить в теорию эволюции или расширение Вселенной. Но гражданам обновленной Солдатской Республики требовалась другая вера. Не христианство — «подставь левую щеку». Не ислам — «покорность»…
— Вы могли бы выбрать иудаизм, — ухмыльнулся Аттила.
— Религия для маленького народа с узкими целями, — отрезал Ганнибал.
— И тогда вы извлекли из глубокой древности этого полузабытого идола, — заметил полковник Маккорд.
— Нет бога, кроме Митры, и Стоций — пророк его! — воскликнул пленный легионер.
«Вот что означает эта татуировка! — вспомнил Хеллборн. — Он же митраист! Странный культ солдат-солнцепоклонников, причуждливое смешение римских и персидских верований, очень популярное в последние годы Римской империи…»
— Простите, кто такой Стоций? — спросил Паламедес. — Он как-то связан с вашим стоцкизмом?
Александр Ганнибал временно потерял дар речи от такого кощунства. Аттила Кун милосердно пришел к нему на помощь:
— Стоций был римский солдат, поднявший в шестом веке восстание против императора Юстиниана, и провозгласивший в Карфагене «первую солдатскую республику на африканской земле». Остается открытым вопрос, был ли он митраистом. Скорее всего — арианином, как и его союзники-вандалы.
— Клевета, — бросил легионер. — Стоций был адептом Митры — как и мы.
— С таким же успехом вы могли бы поклоняться Марсу, — заметил до сих пор молчавший Белгутай. — И называть себя мамертинцами.
— Марс — это планета, — сухо отозвался Ганнибал. — Простите, вы случайно не франкитаец?
— Ксанадунец, — сообщил мастер-капитан.
— Вот уж кого странная религия, — поморщился легионер.
— Да, я отправил к Плутону немало мужчин и женщин, — признался Белгутай. — Я верил, что загробном мире все они станут моими рабами. А до тех пор они служат Плутону, бог смерти доволен, и поэтому не торопится призвать меня в свое царство…
— Что же заставило вас сменить веру и обратиться в коммунизм? — поинтересовался Ганнибал.
— В одном из набегов на Америку мой воздушный корабль разбился вдребезги у берегов Фортороссии, — принялся рассказывать мастер-капитан. — Остатки экипажа были взяты в плен и собраны по кусочкам милосердными форторосскими врачами.
«Охотно верю», — подумал Джеймс, украдкой изучая лицо товарища. Конечно, до капитана Аарона Селькирка ему далеко, но Ник Ливермор мог позадовить этому набору шрамов.
— Фортороссы обошлись со мной гораздо лучше, чем я того заслуживал.
— Но недостаточно хорошо, если теперь вы здесь? — осмелился сострить легионер.
— У меня было достаточно времени, чтобы все тщательно обдумать и взглянуть на вещи под другим углом, — продолжал бывший солдат Ксанаду. — В моей душе образовалась пустота…
«И тогда ты увидел свет! — догадался Хеллборн. — Неужели еще один шпион? Нет, не похоже, в его голосе столько чистой и неподдельной веры».
— …но Форторосскому Бюро Расследований не понравилось мое вступление в коммунистическую партию. И я решил перебраться в Драконию. Не все ли равно, где сражаться за светлое будущее? — сказал Белгутай.
— Ваше светлое будущее — одна большая ложь, — холодно заметил Ганнибал.
— Почему? — вырвалось у Хеллборна.
— Я охотно вам объясню, — снисходительно улыбнулся карфагенский полковник, — если только товарищ комиссар позволит.
— Товарищ Хеллборн с нами недавно, ему будет полезно послушать классового врага, — коварно улыбнулся в свою очередь Аттила Кун. — Задавайте вопросы, Джеймс, не стесняйтесь.
— Вера в лучшее будущее — еще одна неотъемлимая часть человеческой цивилизации, — продолжал альбионец. — Если не считать совсем темных эпох и диких народов. Но не будем углубляться слишком далеко, посмотрим вокруг. Христиане обещают второе присшествие и спасение для всех уверовавших. Коммунисты — построение нового справедливого общества равных прав и возможностей. Те или иные нацисты — земной рай для свой расы, будь она тюркская или финнская, и трех рабов для самого бедного гражданина. Какое светлое будущее обещаете вы? Бесконечную войну?
— Именно так, — кивнул Ганнибал. — Вот вам еще один неотъемлимый элемент человеческой цивилизации — война. Люди воевали во все времена и эпохи, с того самого дня, как из обезьян превратились людей…
— Обезьяны тоже умеют воевать, — заметил Аттила. — Это вам любой африканец подтвердит.
— Это не войны, это всего лишь драки животных за землю, воду, пищу или самок, — возразил легионер. — Да, порой и люди сражаются по схожим мотивам, но только человек превратил войну в искусство; только человек может сражаться во имя чего-то большего, чем удовлетворение животных инстинктов, только человек может ставить перед собой высокие цели и защищать прекрасные идеалы!
— Лучшее будущее, — напомнил Хеллборн.
— Будущее человечества — это война, — продолжал Ганнибал. — Война — часть нашей природы. Не верьте тем, кто говорит, что человечество способно жить в мире. Нет, любой мир — это всего лишь подготовка к очередной войне.
— Вы забыли сказать волшебное слово «парабеллум», — напомнил Аттила.
— Отнюдь.
— Человек рождается на свет, чтобы сражаться. Наша жизнь — это борьба. Борьба за кусок хлеба, за место под солнцем, и даже за место на кладбище — ибо кого-то поспешно забросают землей в безымянной могиле, а другие покинут наш грешный мир под залпы салютов, чеканный шаг почетных караулов, и будут возлежать под бронестеклом в небесно-лабрадорном мавзолее. Война — я говорю про войну как столкновение государств, народов и смертоносных боевых машин — всего лишь высшая форма этой борьбы. Человек рожден, чтобы воевать. Ego cogito, ergo sum? нет, «я сражаюсь — следовательно, я существую». «В чем смысл жизни?» — спрашивали древние; теперь мы знаем ответ. Нам даны глаза, чтобы видеть цель; ноги, чтобы преследовать врага; руки — чтобы прикончить его; и мозг — чтобы принять решение. Такова наша природа; в наших жилах течет горячая кровь, в наших деснах покоятся острые зубы хищников. Спросите меня, что будет завтра — и я отвечу: завтра будет война. Бесконечная война — вот цель, вот предназначение, вот смысл существования человеческой расы!
Кто-то из присутствующих неосторожно опустил вилку на тарелку; на него немедленно устремились удивленные взгляды — люди и думать забыли, что собрались здесь ради примитивного ужина. Теперь речь шла о чем-то большем.
— Древний охотник вышел из своей пещеры и прикончил мамонта, сорвал с него шкуру и сделал себе доспехи; сломал бивни — и сделал себе новое смертоносное копье. Построил — нет, не дом — построил крепость, чтобы обороняться от себе подобных; добыл огонь, чтобы сжигать вражеские крепости; построил корабль, чтобы перебраться через океан и убить людей на другом берегу. Древний художник смешал краски и оставил на серой скале память о великой битве; древний поэт сложил первую песню, чтобы воспеть героев своего народа — тех, кто победил, и тех, кто не вернулся. Война — вот двигатель прогресса, война — точка опоры, на которой лежит рычаг цивилизации!
