— Кто самый старший по званию? — перефразировал белголландец.
— Я… кажется… — неуверенно ответил один из русских офицеров.
— Представьтесь, пожалуйста, — ласково сказал штабс-капитан. — Я не кусаюсь. — Тиммерманс находился в добром расположении духа и мог позволить себе это. Пока все шло слишком хорошо.
— Генерал-майор князь Воздвиженский, — пленник щелкнул каблуками. — С кем имею честь?
— Штабс-капитан Аксель Тиммерманс, Первый Воздушный Флот. Можно просто Аксель, — снова улыбнулся захватчик. — Но это когда мы познакомимся поближе.
Начало прекрасной дружбы было прервано возвращением отправленного в дозор отряда.
— Потеряли трех человек, двое раненых, взят один пленный, — доложил командовавший отрядом мичман ван дер Капеллен.
— Пленный? — переспросил Тиммерманс. — Мичман, вы видите то же самое, что вижу я?
— Простите, герр капитан?
— Какой же это пленный? — удивился старший офицер. — Я не вижу на нем военной формы.
И действительно, фельдфебель Гольтяков был облачен в самый что ни на есть гражданский костюм, в котором обычно ходят представители среднего рабочего класса — скромный пиджачок с карманами, ну и так далее.
— Опять к своей вдовушке ходил, — прошипел его непосредственный командир, поручик Лашманов. — Эх, Гольтяков, Гольтяков…
— Кто такой? — обратился белголландец к приведенному пленнику.
— Фельдфебель Алексей Гольтяков, сто шестнадцатый Ордена Белого Орла первопрестольного князя Ивана Калиты дивизион тяжелых орудий, ваше благородие! — отбарабанил владелец пиджачка с карманами.
— Назавтра бой — их тысяч пятьдесят! — восхитился Тиммерманс. — А нас всего едва пятнадцать тысяч, — несколько неуверенно продолжил он. Давно это было, хотя годы, проведенные в Петербурге, он до сих пор вспоминал с нежностью.
— Смеяться изволите, ваше благородие? — понуро спросил Гольтяков. — Воля ваша, ваша сегодня взяла.
— Ваш брат-русак без сабли обойдется? — уточнил штабс-капитан.
— Не могу знать, — развел руками фельдфебель. Источник цитат был ему решительно незнаком.
— Ты стрелял в моих солдат? — вздохнул белголландец.
— Так точно. Так вы первые на нас напали. Вы уж не обессудьте. Я вот давеча…
— Мичман, расстреляйте этого человека, — повернулся Тиммерманс к своему подчиненному. — Некто, прикрываясь гражданским костюмом, стрелял в наших солдат. Кто он после этого? Обыкновенный бандит. Расстрелять!
По рядам русских пленников прошло волнение. Поручик Лашманов бросился вперед.
— Послушайте, господин капитан, так нельзя!
— Почему? — удивился викс. — По-моему, очень даже можно!
— Но он же военопленный!
— Военопленные носят военную форму и знаки различия, — снисходительно напомнил Тиммерманс.
— Он был в увольнении! — воскликнул Лашманов.
— Ему следовало вернуться в свою часть, переодеться и только тогда вступить в бой, — заявил белголландец. — В этом случае мы бы не имели к нему никаких претензий. Но в свете данных обстоятельств… Дьявол, мне всегда плохо давались ваши бюрократизмы. Исполняйте, мичман!
Самураи потащили Гольтякова к стене ближайшего деревянного барака.
— Прощайте, братушки! — закричал фельдфебель. — Не поминайте лихом! Помираю за землю Русскую и честь воинскую!..
По рядам русских пленников снова прошло волнение.
— Хальтен! — заорал один из охранявших самураев. Остальные угрожающе взмахнули штыками. — Назад!
Лашманов бросился к генералу Воздвиженскому:
— Господин генерал, сделайте же что нибудь!
— Прекратите истерику, поручик, — прошипел высокий начальник. — Не стоит сердить наших белголландских гостей. Охота вам мараться из-за этого быдла…
— Гостей?… — переспросил Лашманов. — Быдло?!.. Ах, ты!..
— Вас будут судить! — визжал князь, пока остальные офицеры оттаскивали от него поручика. — Вы посмели ударить старшего по званию! Под суд пойдешь, мерзавец!
— Трус! — бросил в ответ Лашманов. — Другой бы на дуэль вызвал, а ты судом грозишься. Трусом был — трусом и помрешь!
— Дуэль? — искренне заинтересовался Тиммерманс. — Очень, очень интересно! Но сначала мы его все-таки расстреляем.
Но тут, к превеликому удивлению солдат расстрельной команды, еще не успевших занять позиции, фельдфебель Гольтяков сорвался с места и бросился бежать. Его товарищи немедленно разорвали воздух криками одобрения и торжествующим свистом. Первым опомнился штабс-капитан Тиммерманс:
— Стоять!!! Идиоты, хватайте мерзавца! Он же убежит!
Самураи под командованием молодого мичмана бросились в погоню. Прогремели выстрелы, но Гольтяков уже скрылся за поворотом дороги. Виксы последовали за ним. Послышалось еще несколько выстрелов.
— Болваны, — сплюнул Тиммерманс.
— Ваши солдаты сегодня не в форме, — заметил поручик Лашманов, улыбаясь во во весь рот.
— Они-то как раз в форме, — ухмыльнулся в ответ Тиммерманс. — А вот ваш бандит…
— Унтер-офицер Российской Императорской Армии!
— …бандит в гражданском костюме — нет. Далеко не убежит! Если потребуется, я пошлю на его поиски цеппелин!
Но цеппелин не потребовался. Несколько минут спустя самураи потянулись обратно. Двое из них тащили за собой Гольтякова. Его ноги волочились по дорожной пыли, за ним тянулся кровавый след.
Виксы попытались прислонить вновь захваченного пленника все к той же бревенчатой стене, но он просто бессильно упал вперед.
— Да усадите же его! — не выдержал Тиммерманс.
— Господин майор, он уже достаточно наказан, самое время проявить милосердие… — начал было Лашманов.
— Вы плохо знаете это мятежное отродье, — штабс-капитан снова кого-то цитировал. — Если не повесить предводителя, да не припугнуть как следует остальных…
Белголландец потянул из кобуры парабеллум.
— Разойдитесь! Всему вас надо учить, остополы.
Грянул всего один выстрел.
— Патроны надо экономить, — поучительным тоном заметил штабс-капитан. — Так на чем мы остановились? Желаете провести дуэль? Могу одолжить вам оружие. Вы как предпочитаете, господа офицеры, на саблях или стреляться?
— Я препочитаю вызвать на дуэль вас, грязный убийца, — процедил сквозь зубы Лашманов.
— Увы, — развел руками Тиммерманс, — вынужден вас разочаровать. Не имею права. Не с военопленными. После войны — я весь к вашим услугам.
— Я запомню ваши слова, господин Тиммерманс.
Центральный бастион все еще держался. Причин тому было несколько. Одна из них — недобросовестный интендант, припрятавший здесь несколько дюжин неучтенных ящиков с патронами, неиспользованных на последних маневрах. Впрочем, не приобретшие опыта в тяжелой учебе, солдаты постоянно били мимо цели в легком бою. Плюс на минус давал ноль.
Пролетавший цеппелин сбросил все бомбы, но без особого эффекта. Самураи продолжали штурмовать
