— Что это было, Брюс? — повернулся немного потрясенный Хеллборн к своему корейскому коллеге.
— Гипноз, — пожал плечами надпоручик. — Я случайно проходил через госпиталь и увидел, что он вытворяет. Не могу сказать, что меня это сильно поразило, — поспешно добавил кореец, — вот помню, был в монастыре рядом с нашей деревней один монах… Но где же найдешь на этом острове порядочного буддийского монаха?
— Неудачная идея, — заметил лейтенант Эверард, рассматривая установленное на 'главной площади' тело титаниса.
— Действительно, — согласился Хеллборн. — Может дождь пойти, какие-нибудь мелкие грызуны, запах опять же…
— Я не об этом, — нахмурился американец. — Вам это ничего не напоминает? Из вчерашнего утра? Пусть это всего лишь животное…
— Вы должны простить меня, мистер Эверард. Своими глупыми шутками я пытаюсь заглушить… — он чуть было не произнес слово 'страх' — и это было почти правдой. — Мне неприятно находиться рядом с ним, даже мертвым. Пожалуй, пойду я отсюда.
— Я с вами, — кивнул Эверард.
— Курите? — спросил американец через несколько десятков метров, извлекая из кармана трубку. Хеллборн отрицательно покачал головой.
— Тогда и я воздержусь, — сказал Эверард и снова спрятал трубку. — Хотя, следует заметить, война — лучшее время для культивации вредных привычек.
— Война — сама по себе вредная привычка, — заметил Джеймс.
— Верно, — согласился американец. — 'Что опьяняет лучше вина? Женщины, лошади, власть…'
— Что вы думаете о войне? — поинтересовался Хеллборн.
— Вы имеете в виду меня или Америку? — уточнил Эверард. — Простите старого нью-йоркера, я не всегда понимаю ваш
Джеймс рассмеялся, услышав про 'старого нью-йоркера'. Американец был на год, максимум на два года старше Хеллборна.
— Америку, — пояснил Джеймс. — К.Ш.А. До меня доходили только обрывки новостей. Я знаю, что Конгресс проголосовал за объявление войны. Что касается вашей личной позиции, то ее освещение зависит только от вашего желания.
Эверард машинально потянул из кармана трубку, но тут же вернул ее на место.
— Двойная привычка, — пояснил он. — Люблю
— Нет-нет, что вы, продолжайте, — запротестовал Хеллборн. — История — моя профессия.
— Даже так? — с неожиданным интересом посмотрел на него американец. — Хорошо. Кроме
— Кто назначен главнокомандующим? — спросил Джеймс.
— Тристар-генерал — то есть уже форстар-генерал Стивен Айнсворт.
— Не знаю такого, — удивился Хеллборн.
— Ваш сосед, между прочим, — уточнил американец. — Он родом из Файрландии. Впрочем, последние годы он служил на севере, генерал-капитаном Канала. Поэтому вы могли упустить его из виду.
— Скорей всего, — согласно кивнул Хеллборн.
— Мистер Хеллборн! Мистер Хеллборн!!! — беседа была прервана несущимся на всех парах мичманом Флойдом. — Мистер Беллоди просит вас немедленно вернуться на радиостанцию! Очень срочно, сэр!!! Дело особой важности.
— Вы должны извинить, меня мистер Эверард…
— Какие к черту извинения!
— Подозреваю, случилось что-то, о чем скоро узнают все, — крикнул на бегу Хеллборн.
И не ошибся. Трудно было ошибиться.
Слава Будде, на этот раз не альбионский титанис.
— …И вот что я предлагаю сделать, — говорил он примерно час спустя в Клубе 'Форт-Альянс', где снова собрались почти все союзные офицеры.
— Я отказываюсь в этом участвовать, — возмутился полковник Клайв Кэнди. — Это грязная игра, недостойная настоящих джентельменов!
— Крупье — жулик, но это единственная игра в городе, — спокойно заметил Мэнс Эверард. — Я с вами.
— Мне уже как-то приходилось выдавать себя за другого человека, — пробормотал капитан Гордон. — Не впервой.
— Аналогично, — добавил лейтенант Филлифент и почему-то покраснел.
— Со мной случилось нечто иное, — заявил капитан Байард. — Некто пытался выдавать себя за меня.
— И?… — машинально поинтересовался Хеллборн.
— Мерзавец умер у меня на глазах! — ухмыльнулся Байард. — Разумеется, я участвую!
— В детстве я очень любила играть в школьном театре, — скромно призналась капитан Мэгги Хан и тем самым ухитрилась привлечь всеобщее мужское внимание.
— Не стыдно обмануть врага, стыдно быть обманутым, — заметил аннамитский великан Транг.
— Если для победы над врагом придется пройти по лезвию бритвы… Что ж, мы готовы, — сказал старший капитан Гирин, немедленно поддержанный своими товарищами. — Только не ждите от меня чудес. Кажется, я исчерпал их запас.
— Это безумие, форменное безумие! — неожиданно взорвался коммандер Корниш. — Вы понимаете, что у нас нет против них шансов!!! Как только они поймут, в чем дело, то просто сметут нас с лица земли!
— А что вы предлагаете, коммандер?! — в свою очередь взорвался капитан Редширт. — Снова капитулировать?
— Не вижу в этом ничего постыдного, — пожал плечами Корниш. — Сдаться, сохранить жизнь, чтобы снова вернуться в ряды и продолжать наносить урон врагу. Я не боюсь воевать. Я готов сражаться. Я просто отказываюсь участвовать в массовом самоубийстве. Ваш безумный план, мистер Хеллборн, и есть массовое самоубийство.
— Мы получили приказ — удержать этот остров, — возразил ему кто-то.
— Я такого приказа не получал, — отрезал Корниш. — Мои командиры сидят в Лондоне или Северном Китае. На этом острове я вообще не понимаю, кто командует. Я до сих пор не видел этого вашего капитана подводного крейсера…
— Жалкий трус! — окончательно закипел Редширт. — Вы просто ищете отговорки, чтобы спрятаться от битвы! Вы только посмотрите вокруг! Даже эти желтокожие азиаты, — преторианец без малейшего стеснения указал пальцем на сидевших в другом углу корейских офицеров, — готовы идти в бой за своего императора! А вы, англичанин и белый человек, спешите спрятать песок в голову!
Он так и сказал — 'песок в голову'. Очень волновался и торопился.
