подавился мягким и сочным кусочком бифштекса. К счастью, никто этого не заметил.
Нет, господин в черном смокинге его не заинтересовал. И посол канадских антиподов-апсаков тоже. Но рядом с канадским послом сидел еще один апсак, в такой же коричневой униформе. Помощник или секретарь. Большой лысый человечек. Да, бывают маленькие лысые человечки, а этот был большой. Известный Хеллборну как агент ФБР (Федеральной Бразильской Разведки) Леопольд 'Лео' Магрудер. Какого черта?! Здесь, да еще в мундире паписта?! Джеймс поспешно отвернулся. Он еще успеет с этим разобраться.
— …это посол Российской Империи, — продолжал пан Бронислав.
— Вы шутите?! — изумился Шернер.
— Ничуть. Сколько лет прошло? Двадцать два? Нет, на днях исполняется ровно двадцать три года. А посол Российской Империи по-прежнему находится в Харбине, — довольный произведенным эффектом польский генерал снова улыбнулся. — Дорогой пан Курт, в Харбине вас поджидают еще сотни сюрпризов.
— Строго говоря, Российская империя все еще существует, — заметил дойчехословак. — Хотя и остался от нее только один остров. Как его там, Кавай…
— Кауаи, господин полковник, — вежливо поправил старшего коллегу капитан Лисимахис. — Ка-у-аи. Я сам не сразу запомнил.
— Существует, ха! — воскликнул сербогорец Жупанович. — Содержанка белголяков!
— Белголиков, — внес лингвистическую поправку Пташек-Заполянский. — Так или иначе, он здесь.
— Интересно, что об этом думает госпожа Спиридонова? — спросил Шернер.
— Я думаю, она думает не об этом, — заявил польский генерал. — Теперь, когда Кенигсберг и Кишинев вернулись в лоно российской державы, кто станет следующим?
— Положим, не только русские погрелись у сгоревшего Кенигсберга, — пробурчал под нос Жупанович, но пан Бронислав не стал обращать на него внимание и повторил свой вопрос:
— Кто станет следующим?
— Коканд? — предположил Шернер. — Константинополь?
— Кавказ? — подхватил македонец. — Кутаиси?
'А это еще где?' — не сразу вспомнил Хеллборн.
— Готов спорить, что на Константинополь уже положили свои жадные глазки болгары, — Пташек- Заполянский укоризненно посмотрел на генерала Маринова. — Мало им Бухареста!
Болгарин только загадочно улыбнулся в ответ.
— Вряд ли, — засомневался Шернер. — Проливы — зона интересов России. Вот что касается остальной Турции, то здесь царь Борис может развернуться.
— Вряд ли, — в свою очередь возразил пан Бронислав. — Пани Мария не даст в обиду свою Сабиночку. Она для нее как приемная дочь.
— А царь Борис — друг Золотого Императора, — напомнил Александр Лисимахис. — Один из очень немногих. Они были знакомы еще в те годы, когда Борис был всего лишь королем Андорры.
— Ему действительно исполнилось 760 лет? — нашел повод включиться в разговор Хеллборн.
— Аборигены в это верят, — снисходительно посмотрел на него Пташек-Заполянский. — Но вы же цивилизованный человек, пан Хеллборн! Просто с некоторых пор манчьжуры не объявляют о смерти старого императора. Тихо выбирают нового в тайных комнатах дворца. Только и всего. Нынешнему императору должно быть лет 30–40, не больше.
— А это правда, что император Пу… — начал было Шернер.
— Тссссс! — испуганно зашипел на него польский генерал. — Не смейте произносить имя Золотого Императора вслух! Никогда!
— Почему? — в свою очередь испугался полковник.
— Вы иностранный дипломат, вас могут простить. А местным за такое отрывают языки и рубят головы почем зря! — пан Бронислав поспешил сменить тему и вернуться к прежней. — Нет, в Турции болгарам ничего не светит! Хотя они и окружили Турцию с двух сторон. И это возмутительно!
Генерал Маринов продолжал загадочно улыбаться и что-то искать в своей тарелке.
— Что же здесь возмутительного? — не понял Шернер. — С тех пор как они освободили от османских турок Иерусалим…
— Именно вот это и возмутительно! — воскликнул Пташек-Заполянский и бросил на болгарина еще один укоризненный взгляд. — Теперь там всем заправляют иудеи и схизматики. Куда податься честному католику, если он хочет помолиться на Святой Земле?!
— Право, даже не знаю… — замялся Шернер.
— Вас тоже угнетают? — с нескрываемым сочуствием посмотрел на него поляк.
— Кто? — не понял представитель Триединой Республики.
— Они, — вкрадчиво пояснил Пташек-Заполянский.
Жупанович и Лисимахис одновременно поспешили отодвинуться от своего дуайена. Это так бросалось в глаза, что генерал Маринов снова улыбнулся.
— Простите, пан Бронислав, но я решительно не понимаю, — развел руками Шернер.
— Все эти ваши Вайссы, Чапеки, Гашеки, Швейки… Евреи, короче говоря.
'Евреи?' — удивился Хеллборн. — 'О чем это он?'
— Какие же они евреи? — в свою очередь удивился Шернер. — Чехи, как правило.
— Это они вам так сказали? — снисходительно улыбнулся польский генерал. — Понимаю, понимаю… Но и вы должны понять. Они — везде!
'Похоже, это продолжение какого-то старого и скучного разговора', — решил Хеллборн, наблюдая за несчастными лицами Лисимахиса и Жупановича.
— С тех пор, как пани Мария пришла как власти, — продолжал пан Бронислав, — их могущество только возросло!
— Вы хотите сказать, что и госпожа Спиридонова — еврейка? — удивился Шернер. — Но ведь это же нелепо!
— Это они хотят, чтобы вы так думали, — убежденно заявил Пташек-Заполянский.
— Может быть и госпожа Сабина Гочкис — тоже? — заранее не поверил полковник.
— Конечно, — кивнул пан Бронислав. — Быть может, это и спасет ее от иудоболгарского альянса!
Генерал Маринов продолжал улыбаться.
— Нет, вы только посмотрите! — польский дипломат явно оседлал любимого конька. — Все российское правительство и высшее армейское офицерство состоит из евреев! Спиридонова — еврейка. Министр пропаганды Лео Каннегисер — еврей. Министр иностранных дел Вольф Мессинг — еврей.
— Быть может и маршал Котовский? — развел руками Шернер.
— Маршал Котовский — из наших, — просветил его варшавский гость, — из польских евреев. Маршал Рейснер — еврейка. Генерал Бочкарева — еврейка. Генерал Зорге — еврей. Генерал Рита фон Майенбург — еврейка. Маршал Блюхер — тоже еврей. Генерал Клара Шаббель, горный министр Хюбнер, адмирал Шульце, маршал Феликс Вольф, генерал Розе, министр безопасности Блюмкин, его заместитель Цайссер, министр внутрених дел Ауссем — одни сплошные евреи! Несчастная Россия!!! Конечно, они являются нашими союзниками, — спохватился пан Бронислав, — но я, право, не уверен, как далеко можно зайти при нынешнем положении вещей. Маршал Штерн — еврей. Маршал Егоров — еврей.
— Егоров?! — не выдержал Жупанович.
— Это псевдоним. Не помню его настоящую фамилию, да это и не важно. Генерал Бергер — еврей. Маршал Кулик — еврей. Генерал-капитан Ладинский, герой Персидского похода — еврей. Генерал Дюзенберг, герой Шпицбергена — тоже еврей.
— Он же прибалтийский немец! — воскликнул Шернер.
— Как бы не так! — усмехнулся Пташек-Заполянский. — Всех немецких генералов пани Мария расстреляла еще в 1936 году. Nacht der langen Pistolen. За шпионаж в пользу президента Мюллера.
— Я с ним встречался и разговаривал, — настаивал атташе Дойчехословакии.
— С президентом Мюллером? — уточнил поляк.
