молча послала его в нокаут. Потом подняла бутылку, свободной рукой закрыла отвисшую челюсть Сэма и со звоном довершила начатое.
Когда на вопль конюха сбежалось достаточно много людей, Ксави поустойчивее расставила ноги и, назидательно поведя перед носом пальцем, сказала:
— Ребята, искусство боя требует крепких нервов и самолобо… самоолбо… обладания! А теперь: соблюдайте очередь!
Глава 80
Надпись на обложке телефонной книги:
«В моей смерти прошу винить…»
Утром по улице Вдов к мосту направлялись две молодые дамы.
— Может, вон тот? Как тебе, Ксави? — сказала одна, указывая на аккуратный двухэтажный домик.
— Нет, — категорически качнула головой ее спутница, — полпенни против твоего ефимка — вон тот кусок пасхального пирога, что затесался между двух серых гробов.
— Почему ты так думаешь? — удивилась Джоанна.
— Печенкой чувствую! — лаконично ответила Ксави.
Пожав плечами, Джоанна остановила какую-то женщину:
— Вы не знаете, где живет Бетси Горидж?
— Бетси? — охотно отозвалась та. — Конечно, знаю! Вон тот узкий белый домик. Во-он, видите — между серыми домами.
— Что я тебе говорила? — гордо подбоченилась Ксави.
— Ну, ты — Вольф Мессинг! — с уважением взглянула на нее Джоанна.
На стук из глубины дома отозвался грудной женский голос:
— Да-да, сейчас, подождите.
Через минуту дверь распахнулась. Полная женщина лет сорока устремила на гостий вопросительный светлый взгляд:
— Что вам угодно?
— Вы — Бетси Горидж? — уточнила Джоанна.
— Да, это я. А в чем дело?
— Нас направил к вам сэр Годфри, — как пароль, произнесла Джоанна.
Лицо женщины просветлело.
— Сэр Годфри! Наконец-то! Я уже беспокоиться начала… Да вы проходите! — она посторонилась, пропуская девушек.
По узкой лестнице они поднялись в чистенькую гостиную.
— Вы понимаете, — говорила по пути хозяйка, — Томми — мальчик хороший. Я его люблю, как родного сына. Но что же делать, — она развела руками, — молоко нынче дорого, а мясо, а зелень, а хлеб? Да мало ли. А на той неделе доктора пришлось звать — в два шиллинга обошлось. Слава Богу, ничего серьезного. Так-то он мальчик здоровенький, — пояснила Бетси и продолжала: — А всё денег стоит. Я сэру Годфри ни в чем отказать не могу, но, что поделаешь — сбережений своих у меня нет. Хорошо, что вы привезли…
— Дело в том, что денег мы не привезли, — вклинилась в монолог кормилицы фраза Джоанны, и тут же наступила тишина.
— Как не привезли?.. — женщина переводила растерянный взгляд с гостьи на гостью. — Как же?.. Я же не могу…
— Сэр Годфри умер.
Миссис Горидж охнула и опустилась на стул. Глаза ее наполнились слезами.
— Перед смертью он поручил нам позаботиться о мальчике. Если это нетрудно, соберите его, пожалуйста. Мы заберем его с собой. Да, вот бумаги, рекомендательное письмо сэра Годфри…
Женщина словно не слышала. Она сидела, глядя в пространство и горестно покачивая головой:
— Ай-яй-яй! Как же это! Такой джентльмен хороший!..
Тут ее взор вновь упал на девушек.
— Да-да, — опомнилась она, — сейчас я его соберу.
Миссис Горидж тяжело поднялась со стула:
— Томми! Томми, мальчик мой, вставай, одевайся! Сейчас ты поедешь с красивыми тетями в красивый дом! — с этими словами она вышла в соседнюю комнату.
Оттуда в ответ послышался детский голосок. Через четверть часа в гостиной появился малыш лет четырех с виду. Он стоял на пороге, серьезно глядя большими серыми глазами на незнакомых людей и старательно проверчивая пальчиком дыру в темном камзольчике.
Кормилица ласково пригладила густые прямые волосы мальчика, мягкой белой волной ложащиеся ему на плечи:
— Вот, Томми, познакомься. Теперь ты будешь жить у них.
— Том! Томми! — послышался голос, и в комнату, где в кресле с книгой в руках возлежала, водрузив ноги на стол, Ксави, заглянула Джоанна.
— Чего шумишь? Я его гулять отпустила, — оторвалась от чтения Мари.
— Ну, ты подумай, прогулял арифметику! — посетовала Джоанна, рухнув на стул. — Никак найти его не могу.
— Так чего ты расстраиваешься? — пожала плечами Ксави. — Это ж хорошо, что прогулял — значит, становится нормальным мальчишкой. А то не ребенок, а дрессированная мышка какая-то — сидит тихонько в углу и не пискнет! Он, вообще, по-моему, только с кошкой разговаривает.
— Это точно. Представляешь, — Джоанна зябко передернула плечами, — иду я на днях по галерее. Вижу: в уголке за кадкой с пальмой пристроился наш Томми и что-то излагает кошке. Да серьезно так. Интересно, думаю, что это Бетти знать позволено, а нам нет? Прислушиваюсь. Знаешь, о чем он ей рассказывал? Как хоронили дедушку, и что эти похороны были лучше маминых, потому что было больше лошадей, и в церкви пели красивее! У меня мороз по коже пошел.
— Ну, что ж ты хочешь, Джо! Малыш за полгода лишился всех близких. Да всё у него на глазах… Тут Луи де Фюнес в царевну Несмеяну превратится, а не то что маленький ребенок.
— Да я понимаю! Но выводить-то его из этого состояния нужно!
— А кто говорит, что не нужно? Только вот как? Неделю бьемся, а толку ни на грош. Играми он не интересуется, лошадей избегает, россказни наши его не развлекают, музыку только вежливо слушает, и то если не слишком печальная… Я уже деградировала до такой степени, что стала сказки рассказывать!
— Ты?! Это о чем же?
— О бедной девочке, которой подарили на день рождения красную шапочку, в результате чего она вышла замуж за герцога по имени Зеленая Борода, а тот поселил ее в лесу с компанией гномов… Чего ты ржёшь? — Ксави недовольно глянула на съехавшую со стула Джоанну. — Там еще козлята затесались, но я уже не помню каким боком…
— Да, мать, ты сильна! Даже если этот шедевр народного устного творчества не расшевелил малыша, то нам попался действительно трудный случай.
— Ну, — с некоторой гордостью ответила Мари, — кое-какой прогресс есть. Ребенок начал задавать вопросы.
