засиделся за научными трудами, а ведь завтра отправляться в путь. Причем создавать порталы, ведущие на территорию Ингара, было строжайше запрещено и большую часть пути придется проделать верхом на верблюдах. От одной только мысли об этом у Тиллирета немедленно разнылась поясница и то, что находится чуть пониже.
Все это означает только одно: надо как следует выспаться и набраться сил. Понадеявшись про себя, что Пинмарин сейчас благоразумно отдыхает в соседней комнате, Бродяга снял с себя походную мантию, затушил свечу, с кряхтением улегся на кровать и моментально провалился в царство снов.
Два лба с глухим стуком столкнулись. Удар был такой силы, что черноклокого отнесло назад метра на два. Я с непередаваемым чувством глубокого удовлетворения заметил, как на его лбу набухают две крупных шишки, как раз в тех местах, куда козел приложился своими рогами. Одновременно помотав головами, то ли приходя в себя, то ли собирая глаза в кучу, эти бодуны (один так уж точно) снова уставились друг на друга. При этом черноклокий по-прежнему что-то мычал, явно пытаясь либо что-то сказать, либо же (хе-хе) высказаться.
Я комфортно устроился в тени забора и с большим интересом наблюдал за этой схваткой 'интеллектов'. По всему выходило, что будет ничья. Увлекшись поединком, я совершенно не обращал внимания на окрестности, за что вскоре жестоко поплатился.
Острые зубы больно прихватили меня за самое чувствительное место. Нет, не за то, про которое вы подумали, а за кончик моего любимого хвоста. Пронзительно взвизгнув, я изо всех сил рванулся прочь, оставив в зубах нападавшего, как мне показалось поначалу, весь хвост целиком. Отскочив в сторону и наскоро ощупав пострадавший орган, я убедился, что хвост на месте, но шерсти на нем явно поубавилось.
Ну и какая сволочь осмелилась так подло напасть на меня? Р-р-разорву на тысячу маленьких кусочков!
Словно услышав мои мысли, из темноты на лунный свет вышли сразу четыре сволочи. Да, да, те самые, от которых я так постыдно удрал около часа назад. Вот елки зеленые! И чего они ко мне привязались? Понравился я им, что ли?
Я медленно попятился назад, не сводя глаз с приближающихся противников. Те так же неторопливо приближались, скаля на меня внушительные клыки и глухо рыча. Глянув на это, я даже не стал показывать свои — ни к чему позориться, рядом с такими тесаками мои скромные зубки будут выглядеть жалкими обломками.
Я отползал назад до тех пор, пока не наткнулся на что-то теплое и явно живое. Осторожно скосив глаза через плечо — неужели окружили? — я с некоторым облегчением заметил, что налетел на козла. Тот коротко, но очень недовольно мекнул, возмущаясь, что его отвлекли от схватки, но тут заметил четыре свеженьких, еще не боданных им тушки, и заметно оживился. Второй козел, тот, который человекообразный, тоже сильно обрадовался.
— Гаврики! — выкрикнул черноклокий очередное непонятое мной слово и первым устремился в атаку.
Проснулся Тиллирет от непонятного шума. Что-то гулко ухало под окном, причем сопровождалось сие глухими ударами и недоуменным повизгиванием. Выглянув в окно, Бродяга опешил настолько, что выронил вставную челюсть.
На улице, как раз напротив окна, из которого в данный момент смотрел Тиллирет, происходило нечто невероятное. Стоящий на четвереньках, причем весьма нетвердо стоящий, человек размеренно бодал головой прижавшуюся к забору перепуганную собаку в два раза больше него размерами. Чуть поодаль три компаньона этой собаки удирали по кругу от разъяренного козла, периодически внушительно прикладывающегося рогами к различным местам на их телах. Еще чуть подальше Тиллирет с ужасом и удивлением увидел сидящую с раскрытой пастью чупакабру.
Минуточку, а что это Бес делает в такой час на улице? И кто этот человек-козел, бодающий уже забор вместо все-таки вырвавшейся собаки? Неужели это?… Не может быть!
Тиллирет рывком подхватил мантию и выбежал из комнаты.
Я с отвисшей челюстью наблюдал за сокрушительным и позорным избиением моих противников. Черноклокий, выкрикнув тот свой, как я догадался, боевой клич, ринулся на клыкастых с такой скоростью, что даже опередил стартовавшего одновременно с ним козла. Впрочем, тот не слишком уступил, да еще и отбил себе большее количество добычи, по праву сильнейшего. Приложив по разу каждую псину рогами между глаз, козел победно мекнул два раза и принялся гонять наглецов по кругу. Черноклокий тем временем сосредоточенно пытался вбить своего противника в забор. Забор жалобно трещал, но держался.
На особо внушительном толчке псина черноклокого не выдержала и дала деру. Мы с ним одновременно бросились в погоню, стараясь не дать ей уйти от справедливого возмездия. Будет знать, как кусать чужие хвосты!
Но едва только я приготовился схватить эту мохнатую сволочь за заднюю лапу, как почувствовал, что вокруг моей шеи обвивается знакомая удавка. Затем последовал болезненный рывок, опрокинувший меня на спину. Откашлявшись, отдышавшись и перевернувшись на живот, я без малейшего удивления увидел стоящего рядом белошерстого. Справа от меня придушенно хрипел черноклокий. Судя по всему, ему досталось ненамного меньше моего.
Я поднял глаза на хозяина и содрогнулся, увидев выражение его лица.
Тиллирет в буквальном смысле метал из глаз молнии.
— Ах фы тупые фывотные! Фофсем ума лефылифь, фто ли?
Э-э-э, минуточку, а что это у него с дикцией? Ах да, челюсть же так и осталась лежать на полу в трактире!
Повинуясь манящему жесту волшебника, отвалившаяся в прямом смысле этого слова челюсть пробила собой окно и приземлилась точно в подставленную ладонь. Старательно отряхнув ее, Бродяга с некоторой брезгливостью вставил челюсть на место и продолжил:
— Вы что себе позволяете! Что еще за балаган вы тут устроили?
Чупакабра в изрядном смущении уставился в землю.
— Я тут не при чем. Я всего лишь хотел отыскать потерявшегося черноклокого и привести его в трактир. А это они уже сами устроили тут показательные бодания с козлом. А потом на меня напали эти собаки, и они спасали мою шкуру от их зубов. Вот.
— Так, с тобой все понятно, — жестко заявил Тиллирет. — Ну а ты чего молчишь? Пин, я к тебе обращаюсь!
Пин в ответ что-то невнятно пробормотал и захрапел.
— Все ясно, — с отвращением пробормотал Бродяга. — Опять нажрался как свинья.
— Почему свинья? — не понял чупакабра. — Он же с козлом бодался?
— Это просто выражение такое, — раздраженно пояснил маг, безжалостно закидывая приятеля в то самое окно, из которого не так давно вылетела челюсть, окончательно разнеся его на щепки. Конечно, можно было бы обойтись со старым другом и повежливее, но уж больно Тиллирет разозлился. Посмотрев на это дело, Бес замолчал и деликатно, бочком-бочком, отошел в сторону, чтобы не попасть под горячую руку.
И именно этот момент выбрал оставшийся без внимания козел, заметивший незнакомый и еще не помеченный им зад.
Белошерстый подскочил как ужаленный, держась двумя руками за ушибленное — или отшибленное? — место. Козел издал очередное победное меканье и уже собрался гордо удалиться, посчитав свои обязанности полностью выполненными, как тут его и настигла расплата. Большой клубок полупрозрачного огня накрыл собой тушу моего спасителя. Тот даже не успел в последний раз прощально мекнуть, как от него остались только дымящиеся рога.
