рубеж, когда СССР совершил поворот от политики коллективной безопасности к 'сближению' с Германией. Биограф лорда Галифакса пишет об 'умиротворении', присущем якобы советской внешней политике в этот период, а И. В. Сталина называет 'архимиротворцем' [26]. Положения, выдвинутые Джонсоном, впоследствии были подхвачены другими английскими авторами. Так, в 1940-1941 годах в английской буржуазной историографии складывается антисоветская по своему существу версия о 'коренном повороте в политике Кремля', якобы происшедшем весной 1939 года.
В 1948 году У. Черчилль и Дж. Уилер-Беннет выступили с версией о 'русском сфинксе', 'русской загадке'. В частности, одна из глав первого тома воспоминаний У. Черчилля была названа 'Русская загадка'. В свою очередь, Дж. Уилер-Беннет сравнил советско-германский пакт с Тильзитом и Брест-Литовском. По его мнению, СССР следовал тем же курсом, который Англия и Франция проводили в Мюнхене, чтобы 'купить мир и время для подготовки (к войне. - Г. Р.) за счет малых народов'. Главу книги, в которой речь шла о политике Советского государства, он не без претензии на сенсацию назвал 'Русский сфинкс' [27].
В 50-х годах в Англии была завершена публикация третьей серии дипломатических документов Форин оффиса (1937-1939 гг.), вышли из печати сборники трофейных немецких документов за предвоенные годы, наконец, Советское правительство еще в 1948 году опубликовало 'Документы и материалы кануна второй мировой войны', куда вошли материалы из архива германского министерства иностранных дел 1937-1939 годов. Однако новые публикации мало повлияли на концепции буржуазных историков и государственных деятелей Англии. Антисоветские версии не претерпели серьезных изменений. Так, С. Хор, ссылаясь на немецкие трофейные документы, писал: 'Теперь стало совершенно ясно, что все это время (май-август 1939г. - Г. Р.) Риббентроп в Берлине и Шуленбург (германский посол в Москве) методически перебивали нас, в то время как Молотов использовал наши предложения в качестве рычагов, для того чтобы добиться выгодных условий от Гитлера'. Хор уверял, что весной-летом 1939 года СССР стремился захватить Эстонию, Латвию и Финляндию, а также 'произвести раздел' Польши и Румынии. Конечно, западные державы не могли согласиться с этим, и Москва обратилась в Берлин. В результате 'двойная игра' советской дипломатии закончилась подписанием пакта с Германией. В то же время Хор пытался снять ответственность с Англии. Всего десять строк потребовалось ему, чтобы 'выяснить' суть переговоров, которые велись Лондоном с уполномоченным из ведомства Геринга по 'четырехлетнему плану' Вольтатом. Их он оценивает как чисто экономические и малозначимые контакты, а вопрос займа Германии, обсуждавшийся тогда, называет 'вымыслом печати' [28].
Более тонко фальсифицирует факты другой мюнхенец - Э. Галифакс, утверждая, что 'любые усилия' Англии и Франции в 1939 году не могли привести к соглашению с СССР, так как последний якобы руководствовался исключительно своекорыстными интересами. Развивая мысль о том, что Запад не мог повлиять на ход событий, таким образом оправдывая Чемберлена и самого себя, Галифакс замечал, что будто бы ничто 'не могло совлечь Гитлера с его пути' [29].
В 50-60-х годах активное участие в распространении антисоветских версий приняли видные буржуазные исследователи Англии. Они писали о 'резком повороте' во внешней политике СССР, происшедшем в мае 1939 года, о 'секретных переговорах Кремля' с Берлином, о 'двойной игре' советской дипломатии и 'захватнических стремлениях', удовлетворения которых Советское правительство якобы добивалось, о 'русском Мюнхене' (23 августа 1939 г.) и т.д. [30] В то же время ими намеренно замалчивались закулисные интриги английской дипломатии, в частности англо-германские переговоры, антисоветская сущность которых стала очевидной после опубликования Советским Союзом документов из архива германского посла в Англии фон Дирксена.
Наиболее полно антисоветская концепция событий лета 1939 года отражена в официозной работе 'Канун войны, 1939 год', издателем и одним из авторов которой был А. Тойнби. Не утруждая себя доказательствами, он повторяет тезис о 'радикальном изменении' политики СССР с мая 1939 года и длительной подготовке советско-германского пакта. А. Тойнби, как и С. Хор, намекает на 'реальные выгоды', которые Советское государство якобы рассчитывало получить от сближения с Германией. Однако все попытки автора хоть как-то подкрепить это голословное утверждение терпят крах. Даже призвав на помощь фальсификаторский сборник 'Нацистско-советские отношения, 1939-1941 гг.', он смог выдвинуть лишь один 'аргумент': установление летом 1939 года экономических и торговых контактов между СССР и Германией.
В книге говорится и об англо-германских секретных переговорах, происходивших в июне-июле 1939 года в Лондоне. Авторы ссылаются как на английские, так и на немецкие документы. Однако вопрос излагается таким образом, что у читателя может возникнуть впечатление, будто ничего необычного в переговорах не было, что это были безобидные поиски 'решения важнейших проблем мирными средствами': поиски, которые никому не угрожали. Для этого материал подается изолированно, вне какой-либо связи с другими событиями. Авторы не только не задаются вопросом, как закулисные встречи в Лондоне влияли на переговоры с СССР, но даже не вспоминают о последних [31].
Что это, как не фальсификация, фальсификация замаскированная, но все же фальсификация самой сути англо-германских переговоров? Несомненно, что на книгу А. Тойнби, как и на работы других авторов, написанные в 50-х годах, оказала влияние атмосфера 'холодной войны', антисоветской истерии.
И все же, несмотря на дезинформацию и клевету, реалистическая, объективная оценка событий, предшествовавших войне, в частности причин срыва тройственных переговоров, пробивает себе дорогу в английской историографии.
В конце 1939 года против попыток искажения англо-франко-советских переговоров выступил прогрессивный лейбористский деятель Д. Притт. В брошюре-памфлете 'Свет из Москвы' он подверг критике три довода английской реакции: что Советский Союз в период переговоров вел 'двойную игру', что заключением пакта с Германией 'предал демократию', что разрушил наметившийся 'фронт мира'. Хотя Притт не знал деталей, он совершенно справедливо подчеркивал, что не СССР, а Англия в течение долгого времени вела переговоры с Германией. Именно она, в союзе с Францией, направляла Гитлера 'против Советского Союза, чтобы спасти себя от его агрессии на Западе' [32].
Мотивы действий чемберленовцев вскрывали и другие. 'Равным образом ясно,- писал осенью 1939 года в предисловии к книге супругов Коатс 'Международные отношения и СССР' лейбористский лидер А. Гринвуд,- что оба правительства (английское и французское. - Г. Р.) умышленно повернулись спиной к России в тщетной надежде на прочную дружбу с Германией и Италией. Эта политика так называемого умиротворения и идея 'пакта четырех' между Англией, Францией, Германией и Италией, который на деле мог превратиться в антикоминтерновский или скорее антисоветский союз, теперь потерпела крах' [33].
В середине 40-х годов ряд авторов пришел к выводу, что причины срыва переговоров с СССР следует искать в поведении правящих кругов Англии. Так, Р. Рейнер справедливо подчеркивал, что, несмотря на изменение обстановки в марте 1939 года, 'одним из ее самых важных факторов... было явное нежелание английского правительства пойти на какое-либо дружественное соглашение с большевиками'. Об ответственности Н. Чемберлена и Э. Галифакса за антисоветские действия писал К. Инграм. 'Их рассудок был настолько наполнен предубеждениями и подозрительностью в отношении Советского Союза, что они отказывались признать, насколько опасной оказалась бы обстановка, если бы Россия не стала союзной страной' [34],- подчеркивал он.
В последующие годы голос тех, кто трезво, без предвзятости подходил к рассмотрению международных событий, предшествовавших войне, зазвучал еще громче. Против попыток исказить суть советско-германского пакта и возложить на Советское правительство ответственность за срыв переговоров в Москве выступил Л. Нэмир. Советский Союз, подчеркивал он, даже после подписания пакта с Германией заявил, что ничто не препятствует его присоединению к 'любой миролюбивой комбинации держав' [35].
Особый интерес представляют свидетельства У. Черчилля и Г. Макмиллана, хорошо знакомых с настроениями, господствовавшими летом 1939 года в руководящих кругах консервативной партии. 'Если бы, например, Чемберлен, получив русские предложения, ответил: 'Согласен, объединимся все трое и свернем Гитлеру шею', или что-то в этом роде,- отмечает Черчилль в первом томе 'Второй мировой войны',- то... история могла пойти в другом направлении'. Пакт 23 августа 1939 г. он не без оснований считает 'вершиной провала английской и французской внешней политики и дипломатии'. Военно-политический союз Запада с участием СССР мог коренным образом изменить обстановку в Европе и обуздать фашистских агрессоров, подтверждает Г. Макмиллан [36].
В 60-х годах некоторые авторы приступили к пересмотру официозной трактовки англо-германских
