'Слэджхэммеру'. Грубое нарушение только что достигнутой договоренности, которое могло внести серьезный разлад в деятельность антигитлеровской коалиции, вызывает полное одобрение Батлера [20].
Английские буржуазные историки далеко не единодушны в том, давал Черчилль или нет согласие СССР на открытие второго фронта в 1942 году. Л. Брод, например, обходит этот вопрос, лишь замечая, что премьер-министр считал выполнение 'Слэджхэммера' невозможным, а Л. Вудвард, ссылаясь на меморандум от 10 июня 1942 г., заявляет, что премьер снова дал понять, что не может взять каких-либо обязательств относительно высадки во Франции. Наряду с этим К. Медликот дважды, в 1958 и 1959 годах, отмечал, что США и Англия дали Советскому Союзу вполне определенное обязательство насчет открытия второго фронта в 1942 году. Что касается американских авторов, а их мнение игнорировать не следует, то они почти единодушно считают, что союзники дали СССР такое обязательство [21].
Однако как бы ни оценивали представители буржуазной исторической науки позицию английского правительства, ясно одно: заявляя о подготовке к высадке на континенте в августе - сентябре 1942 года, Черчилль обусловливал ее гарантией 'полной уверенности' в успехе. Но возможна ли такая уверенность в условиях тяжелой, кровопролитной войны вообще, когда державы 'оси' сохраняли в своих руках стратегическую инициативу? Конечно, нет. Своим меморандумом руководитель английского правительства еще раз и весьма наглядно продемонстрировал отрицательную позицию в отношении реальной помощи СССР.
Сразу после отъезда советской делегации на родину английский премьер развил бурную активность, стараясь убедить американских военных руководителей и лично Рузвельта в невыполнимости принятых обязательств. 19 июня 1942 г. он, во время визита в Вашингтон, добился решения, которое, как считает Батлер, фактически убивало 'Слэджхэммер' [22], а еще через месяц, во время пе-реговоров Гопкинса, Маршалла и Кинга в Лондоне, был принят план, который окончательно заменил вторжение в Европу высадкой английских и американских войск в Западной и Северной Африке (операция 'Торч').
Почему английскому премьеру удалось так быстро и легко добиться пересмотра согласованного решения? Историки Англии не делают из этого большого секрета. А. Брайант, например, не без оснований замечает, что семена, посеянные Черчиллем в июне 1942 года, во время переговоров с Рузвельтом в Вашингтоне, 'попали на плодородную почву'. И хотя Стимсон, Маршалл и Эйзенхауэр выглядели раздосадованными, указывает Л. Брод, Рузвельт 'не был ни удивлен, ни разочарован' решением, принятым через месяц в Лондоне [23]; французская Северная Африка все больше привлекала внимание монополий США.
Естественно, что СССР резко возражал против отказа Англии и США от согласованных решений. 'Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте,- говорилось в послании И. В. Сталина У. Черчиллю от 23 июля 1942 г., - я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год'. Протест был повторен во время приезда У. Черчилля в Москву в августе 1942 года [24].
Приняв решение о 'Торче', правительства Англии и США грубо нарушили свои союзнические обязательства. Второй фронт в Западной Европе в 1942 году не только стал невозможным, но было поставлено под вопрос его открытие и в 1943 году. Этот факт признают и многие буржуазные исследователи [25].
Вопросам англо-американского стратегического планирования в 1942-1943 годах английские авторы уделяют большое внимание. Они прилагают немало усилий, чтобы обосновать как невозможность высадки во Франции в 1943 году, так и правоту Черчилля и его начальников штабов, предлагавших сначала произвести вторжение в Европу с юга, с тем чтобы вывести из войны Италию, а затем предпринять операции в районе Балкан - Эгейского моря [26]. Кроме того, следуя за Черчиллем, не-которые историки и публицисты упорно повторяют, что он в принципе 'всегда выступал' за высадку во Франции, если таковая станет возможной.
Однако аргументы консервативного лидера и его апологетов звучат столь неубедительно, что с ними не соглашаются даже кое-кто из тех, кто в целом стоит на позициях защиты 'большой стратегии'. Так, X. Аллен, приведя категорические заявления Черчилля о том, что он никогда не собирался саботировать или срывать 'Оверлорд', замечает, что 'у историка остается элемент сомнения насчет этого'. Ведь Черчилль, продолжает он, всегда выступал в 'роли Кассандры', высказывался за отсрочку вторжения во Францию, защищал тактику небольших десантных операций, считал, что победы одерживаются правильным руководством, а не десантами, и, наконец, являлся сторонником 'эксцентричных операций'. Выступает против Черчилля и его апологетов, правда по совершенно иным мотивам, и Дж. Фуллер. 'В течение всей войны,- замечает он,- Черчилль был 'восточником...', следовательно, он был за решительные действия не во Франции, а на Балканах, очевидно, чтобы не дать России установить там свое господство' [27]. Стремясь переложить на США ответственность за согласие на открытие второго фронта во Франции в 1944 году, данное СССР на Тегеранской конференции, Фуллер и английские историки, выступающие с позиций открытого ревизионизма, всячески рекламируют 'теорию' коренной противоположности английской и американской стратегии и взгляда на войну вообще. Их цель состоит в том, чтобы 'доказать', будто 'уступчивость' Рузвельта, его 'заигрывание' с Советским Союзом, а также отношение американских военных руководителей, в первую очередь Маршалла и Эйзенхауэра, к войне как к игре 'опрокинули' всю стратегию Запада, дали 'неисчислимые преимущества' СССР и, в конечном счете, привели к установлению 'советского контроля' над большей частью Европы.
Характерно, что эта 'теория' начала активно пропагандироваться как на страницах исторических исследований, так и в популярных работах в конце 50 - начале 60-х годов, то есть когда стало совершенно ясно, что все усилия правящих кругов Англии укрепить международные позиции, пошатнувшиеся в послевоенные годы, не дали результатов. Апологеты английского капитализма прибегли к ее помощи тогда, когда мировая система социа-лизма, возникшая в результате второй мировой войны, вступила в новый этап своего укрепления и развития. Не в силах понять и объяснить эти закономерности исторического развития, английские историки - ревизионисты, следуя за американскими авторами [28], лихорадочно ищут 'роковые ошибки', допущенные в годы войны, обвиняют за них Ф. Рузвельта, Дж. Маршалла, Д. Эйзенхауэра.
Корни теории о 'коренной противоположности' английской и американской стратегии в годы войны можно обнаружить в книге Ч. Уилмота 'Борьба за Европу', но в наиболее законченном виде она нашла свое выражение в работах Дж. Лисора и Р. Томпсона. 'До Тегерана,- приводит Дж. Лисор слова генерала Холлиса,- дверь для участия Запада в освобождении Восточной Европы еще была широко открыта, и, чтобы разбить эту концепцию, которую всегда поддерживал Черчилль, Россия полагалась на своих американских сторонников. Не довольствуясь простым умиротворением, левые газеты в США осудили идею 'прорыва через уязвимое подбрюшье Европы' (т. е. Италию, Балканы.- Г. Р.), как новый английский империалистический проект'. 'Ничто в истории военных лет,- писал Томпсон в книге под знаменательным названием 'Цена победы', опубликованной в 1960 году,- не доказывает более отчетливо, чем конечный результат операции 'Оверлорд' (кодированное название плана высадки во Франции в 1944 г. - Г. Р.), что сама суть и цели войны не были поняты Соединенными Штатами. Поэтому невероятно, чтобы английские и американские историки когда-либо сошлись в своих взглядах на основные проблемы второй мировой войны. В конечном итоге весь ход европейской и американской истории был изменен'. Через три года в книге о Черчилле - 'Янки Мальборо' - Томпсон заявил, что 'трагедия Европы' возникла из-за недоверия и разногласий между США и Англией. 'До встречи в Касабланке (Рузвельта и Черчилля в январе 1943 г. - Г. Р.) и фатального заявления президента Рузвельта о 'безоговорочной капитуляции' (Германии. - Г. Р.), принятого после обеда, существовал еще шанс, хотя и незначительный, не только для Англии, но и для Европы. В Тегеране в декабре того же года 'большая стратегия' была окончательно определена, и с этого времени его (Черчилля. - Г. Р.) политика была осуждена на провал' [29],- восклицает Томпсон.
Обвинения в адрес военных руководителей США, ко-торые якобы считали войну 'азартной игрой', 'опасной забавой', а не инструментом политики лично президента Ф. Рузвельта, будто бы присвоившего себе роль 'посредника и арбитра' между Англией и СССР, можно встретить в ряде работ английских историков, опубликованных в начале 60-х годов. Их авторы даже не пытаются вскрыть причины различного подхода Англии и США к вопросам 'большой стратегии', объяснявшегося прежде всего различием целей и империалистических интересов двух держав, а если и делают это, то их попытки, как правило, носят идеалистический характер [30].
