«Вы не нападали, вы скорее защищали меня», — сказал один; «На основании доклада я думал, что вы — скептик, но из дальнейшей беседы увидал, что вы — верующий», — сказал другой. И лишь немногие продолжали утверждать, что докладчик — скептик, что в основе его утверждений не лежит веры.
В приведенном отрывке Игнатов говорит, что некоторые считали Шестова скептиком. Мы уже упоминали о том, что и раньше Шестова иногда называли скептиком, и о том, как он опровергал это утверждение (см. стр.94–95, 119–120).
В мае 1916 г. Шестов едет в Киев. Оттуда он пишет Ловцким:
Приехал на недельку в Киев посмотреть, что тут делается. Все оказалось как нельзя более благополучно, Миша отлично ведет дела и все здоровы и только бы хотели, чтоб, наконец, удалось уже справиться с немцами. Здесь почему-то царит уверенность, что дело быстро идет к развязке, что этим летом наступит конец. И мне кажется, что это верно: может не летом, так осенью кончится… В Киеве проживу неделю — на днях уеду: мне здесь нечего делать. Правда, работа и дома у меня плохо идет, — но все-таки дома лучше. Мечтаю на лето в деревню попасть — не знаю, удастся ли. (Киев, 7.05.1916).
В это время Шестов купил дом в Москве на Плющихе совместно с Ловцкими. Он об этом сообщает Фане и Герману:
Сообщу вам новость. Я писал [5.04.1916], что получил ваших денег тридцать тысяч. На них я купил дом пополам с Анной. Спрашивать некогда было, надеюсь, что вы не пожалеете. А если пожалеете, то можно будет продать его — уплоченные деньги всегда можно будет выручить. Купил случайно — соблазнился тем, что показалось выгодным. Когда приедете, — посмотрите. Нового у нас ничего. Я буду жить летом в Тульской губернии у Сем. Вл., А. с детьми едут купаться на Кавказ. (Москва, 7.06.1916).
Через несколько дней Шестов уезжает в деревню Сень- кино к Семену Владимировичу, оттудаон пишет матери, которая живет в Лозанне, и Ловцким:
Ну, вот я исполнил твое желание — живу летом в деревне, у Семена Владимировича. Здесь великолепные места — не хуже, чем в Швейцарии: красивая, довольно широкая река Ока, холмистая местность, много лесов, прелестных лугов и садов, превосходные прогулки. Семен Владимирович занимает огромный, старый помещичий дом с большим парком и садом — словом, как всегда, устроился превосходно. Кормят, что называется, на убой, гуляем здесь целыми часами — так что уже более гигиенически и невозможно проводить время. Ты, в этом смысле, можешь быть совершенно довольна и спокойна. (Матери, Сенькино, 14(27).06.1916).
Пишу вам из деревни — гощу у Семена Владимировича. Анна с детьми поехала на черноморское побережье — в казачью станицу [Архипо-Осиповка] купаться. Меня это не соблазнило — во 1-х, не хотелось так далеко уезжать, а во 2-х, эти места отыскал Евгений Германович [Лундберг], он там и живет теперь — стало быть, места очень первобытные: у Анны вкус к первобытным местам сохранился, а я уже остыл в этом смысле… Но здесь тоже очень хорошо, мы даже все мечтаем приобрести здесь небольшое именьице. И хорошо было бы — только хлопот много, особенно нам, неумелым городским жителям. Не знаю, чем кончат пожелания — купим или не купим. Теперь вдвойне трудно — хорошо было бы совсем маленькое, чтобы хозяйничать не пришлось. (Ловцким,
Сенькино, [1.07].1916).
О своем желании купить совместно с Ловцкими имение Шестов уже писал им восемь месяцев тому назад (см. стр. 141) и вновь возвращается к этому после поездки в деревню:
Насчет нашего дома я ничего не писал, т. к. собственно писать нечего. Может быть, вам можно будет там жить и нам тоже. В нем много отдельных флигелей и, пожалуй, можно найти такой, где музыка не будет слышна — хотя наверное сказать трудно: все-таки ты очень к этому чувствителен. Но, с другой стороны, в Москве не легко найти такой дом, даже особняк, в котором было бы совсем тихо: везде играют, теперь нет квартиры без рояля. И в этом отношении наш дом, кажется, лучше других. Мы все мечтаем о том, чтоб купить небольшое именьице. После войны цены очень возрастут и тогда нам будет уже не по средствам. Тоже хотелось бы вместе с вами купить — у нас одних не хватит средств даже на маленькое. Как вы на это смотрите?.. Кажется, я писал уже вам, не помню, что я получил предложение из Лондона о том, чтоб дать разрешение на перевод моих сочинений на английский язык. Зинаида Афанасьевна ручается, что переводчики очень надежные. Я, разумеется, послал свое разрешение, но посмотрим, что из этого выйдет. (Мсуква, 6.08.1916).
Ответ Ловцких на это письмо не сохранился. В доме, купленном на Плющихе, никому из них жить не пришлось. Имение купить не удалось, и мечты Шестовых о деревенской жизни вместе с Ловцкими не сбылись (Анна Ел. хотела работать земским врачом и лечить крестьян, Шестов — жить в уединении, чтобы иметь возможность сосредоточиться и спокойно мыслить, а Герман — сочинять музыку в абсолютной тишине).
***
Несмотря на то, что Шестов стремился жить вне Москвы, где ему не хватало уединения, можно с уверенностью сказать, что его встречи с московскими друзьями были плодотворны. Несомненно, общение с Вяч. Ивановым побудило Шестова написать о нем статью «Вячеслав Великолепный» и 4.11.1916 прочесть о нем доклад. Статья была напечатана в «Русской Мысли» в октябре. В конце статьи пометка: «Деревня Сенькино, июнь 1916». Шестов сообщает об этом в четырех письмах к Ловцким:
У нас, как всегда, ничего особенного. Дети учатся, Анна работает в клинике — назначена уже ординатором и даже штатным (1000 р. в год жалованья). Статья моя пойдет только месяца через два. (Москва, 19(?).09.1916).
Оттиски статьи «Вяч. Вел.» как только получу, сейчас же вышлю. (Москва, 18.10.1916).
Из моих новостей: получил извещение из Лондона, что там недавно вышел в английском переводе V-й том моих сочинений, под названием «AntonTchekovandotherEssays». Если интересно — выпишите. Мне обещали сюда прислать 2 экз., но пока прислали рекламу о выходе книги. Адресизд.: London, 40 Museum street, Maunsel and Co. «Вяч. Вел.» идетвоктябрьскойкнижке «P.M.»… Может быть, я прочту ее [статью] как доклад в здешнем религиозно-философском обществе. (Москва, 20.10.1916).
Сейчас я отправил вам заказной бандеролью два оттиска «Вячесл. Великол.»… Сейчас я занят очень — сегодня читаю в религ. — фил.[79] «Вячесл. Великол.» (Москва, 4.11.1916).
Двадцать лет спустя, в 1936 г., Вяч. Иванов написал Шестову письмо по случаю его семидесятилетия. Из него видно, что дружественные отношения, создавшиеся в Москве, сохранились, несмотря на то, что они уже много лет не встречались:
Вот уже и Вы (а мне казалось, что Вы помоложе гораздо!) дожили торжественной грани, когда человек — как бы ни «обновлялась, подобно орлу, юность его» — должен признать главное дело своей жизни… о, конечно, не сделанным и не законченным, — случается ли это с кем-либо из тех, которые продолжают жить в духе? — но, по крайней мере, определившимся в его основных чертах, как, примерно, готический собор, похожий в своей недостроенности на прекрасное сновидение. Если есть в этом чувстве («не знаю сам, какая, но все ж я миру весть», сказал заблаговременно Валерий Брюсов) некоторое личное удовлетворение, то Вы, конечно, можете в эти дни его испытывать — ив большей мере, чем хотя бы я сам, всю жизнь стремившийся к законченным формам, — именно потому, что Ваше единое и апофатическое исповедание было transcensusuniuscuiusqueformaeinmaioremDeigloriam. И поэтому Вашему единому слову суждено, думается, вечно звучать: ибо, если строить культуру с Вами нельзя, то нельзя строить ее и без Вас, без Вашего голоса, предостерегающего от омертвения и от духовной гордости. Вы похожи на ворона с мертвой и живой водой. И я с годами все больше Вас люблю и все больше, мне кажется, понимаю. Поэтому поздравляю Вас, дорогой старый друг, с Вашим славным семидесятилетием от всего сердца и желаю, чтобы Ваш расцвет — ибо Вы в расцвете и нет еще, как Вы вероятно и сами чувствуете, ни малейших признаков dudeclin— был долгим и лучезарным. (Рим, 10.02.1936).
Дмитрий Святополк-Мирский в своей книге «А HistoryofRussianLiterature», в главе, посвященной Вячеславу Иванову, упоминает о статье Шестова. Он говорит:
Шестов, мастер колючих эпиграмм, дал Иванову прозвище «Вячеслав Великолепный», невозможно выдумать лучшее определение для стиля Иванова. (D.Mirsky, стр.448).
В статье «Вячеслав Великолепный» и в работах, написанных после этой статьи, Шестов часто упоминает Плотина и цитирует его. В этой статье он говорит, что Плотин — любимый философ Вяч. Иванова.
