бомбардировщики ушли, полковник Вещезерский, выдвинувший свой КП на высоту 314.9, ожидал их возвращения для ложного захода. Но самолеты не возвратились, и командир дивизии с опозданием приказал приступить к артиллерийской подготовке по «Сахарной голове». Но время уже было упущено и туман стал рассеиваться. После окончания советской артподготовки немецкая артиллерия и минометы обрушились на батальоны Худалова, перешедшие в атаку. Артиллерия дивизии вступила в контрбатарейную борьбу.
Полки Короткова и Шпилева начали атаку одновременно с появлением над полем боя бомбардировщиков. Но, зная общий план операции, их командиры не особенно форсировали наступление, их доклады по радио пестрят фразами типа:
Батальоны Худалова же продолжали движение к высоте под сильным огнем и в основном двигались ползком. Только через час после артподготовки разрозненные группки солдат полка ползком и короткими перебежками приблизились к переднему краю немцев. Егеря засели на высоком скалистом обрыве, который проходил почти вдоль всего гребня высоты. В небольшие группки бойцов, состоявшие из 4–5 человек, сверху летели ручные гранаты.
Снизу гранаты добрасывались значительно реже. Тем не менее отдельные окопы на гребне иногда захватывались, но егеря либо уничтожали прорвавшихся, либо отбрасывали их обратно. Периодически на гребне рвались снаряды и мины, но массированный огонь по высоте не велся, так как дивизионы были заняты контрбатарейной борьбой.
Роты несли потери, но ворваться на гребень высоты и закрепиться там не могли. Худалов с разрешения Вещезерского усилил левый фланг ротой из батальона второго эшелона, занимавшего прежний передний край обороны полка. Ситуацию это не изменило. Оба батальона докладывали о все больших потерях.
Когда стали заканчиваться снаряды и мины, Вещезерский отдал приказ прекратить наступление, но продолжать удерживать достигнутый рубеж. Обстановка на вспомогательных направлениях сложилась не лучше, хотя там и не понесли больших потерь.
Командир 112-го полка Коротков в ответ на вопрос, каких рубежей достигла пехота, доложил, что в роты направлены штабные командиры, которые обязательно поднимут бойцов в атаку. К вечеру одна высотка на переднем крае противника на его участке оказалась захвачена.
Командир 205-го полка майор Шпилев вообще на связь не вышел: его начальник штаба доложил, что один из батальонов уткнулся в проволочное заграждение и окапывается, а командир полка на месте смотрит, что можно направить в качестве подкрепления…
Командование армии отреагировало на провал наступления неожиданно спокойно. Генерал Фролов разрешил прекратить наступление и даже отвести назад 3-й батальон 58-го полка, подвергавшийся непрерывному обстрелу не только с фронта, но и с фланга, от прибрежного плато.
Провал наступления был вполне закономерен. Для штурма такой хорошо укрепленной высоты с удобным для обороны рельефом местности, как «Сахарная голова», у дивизии не хватало ни людей, ни артиллерии.
У немцев же хватило сил не только отбить атаки дивизии, но и начать давление на находившийся севернее дивизии десантный полк, который утром 2 августа был вынужден уже начать отход к бухте, чтобы погрузиться на суда.
Чтобы помочь десантникам, дивизия по приказу командарма в течение двух суток поддерживала десантников огнем по площадям и атаками в их направлении. Десантный полк, атакуемый, по донесениям его командира, пятью батальонами противника, в конце концов все-таки не удержал позиций и 3 августа переправился на берег губы Западная Лица, где и был переподчинен непосредственно 52-й дивизии вместе с приданным ему 1-м добровольческим отрядом моряков Северного флота.
Из боев начала августа командованием армии и командованием 52-й дивизии были сделаны соответствующие выводы. Немецкое командование исчерпало к этому времени свои силы и было не в состоянии осуществить прорыв на Мурманском направлении. Отлично подготовленный и неплохо вооруженный егерский корпус, не получая подкреплений после двух июльских наступлений, уже не мог прорвать оборону 52-й дивизии. Но и дивизия, потерявшая значительную часть довоенного кадрового состава, была не в состоянии отбросить немцев с занимаемых позиций. Части же 14-й дивизии и десантные отряды Северного флота могли использоваться только для вспомогательных действий. На фронте установилось неустойчивое равновесие.
Передышка
После августовских боев стрелковые роты 52-й дивизии сильно поредели. Подчинение дивизии десантного полка не улучшало положения, так как обороняемый дивизией участок увеличился за счет восточного берега губы Большая Западная Лица.
Десантный полк сразу занял оборону в районе бухт Нерпичья и Лопаткина. Со стороны Мотовского залива его поддерживали корабли Северного флота. Дивизия растянулась на двадцать пять километров тонкой ниткой, не имея никаких резервов, если не считать разведбатальона в дивизии и разведрот в полках. Устойчивость такой обороны была очень сомнительной, и требовалось немедленное пополнение.
В дивизию прибыл 116-й строительный батальон Северного флота — около пятисот человек с винтовками и станковыми пулеметами (личный состав которого, не имевший боевого опыта, был частично распределен по наиболее поредевшим во время последних боев полкам).
Чтобы хоть как-то поправлять положение с выбитым во время боев превосходно обученным довоенным кадровым составом, значительно превосходившим плохо обученное и неуверенно действующее пополнение, дивизия стала задерживать в своем медсанбате значительно больше раненых, чем допускалось нормами. Впрочем, так поступали уже во многих дивизиях. Старшее строевое и медицинское начальство вело борьбу с нежелательным явлением, но команды выздоравливающих в дивизиях все равно превышали штатные нормы в несколько раз.
После неудачной бомбежки «Сахарной головы» в дивизию приехал постоянный представитель авиации из штаба ВВС. Несколько позднее он получил радиостанцию для связи не только со своим штабом, но и с самолетами в воздухе.
Ослабленная изнурительными июльскими боями, дивизия не могла проводить эффективных наступательных действий. Остро ощущалась необходимость перейти к жесткой обороне: закрепить позиции, привести в порядок роты. Однако приказа из штаба армии на переход к обороне все не поступало.
Нельзя сказать, что штаб армии требовал продолжать наступление, но каждая оперативная сводка, в которой не значилось хотя бы разведывательного поиска, воспринималась начальством как отсутствие инициативы и активности. Возможно, это вызывалось трудной обстановкой на Кестеньгском направлении. Дивизия должна была постоянно атаковать, чтобы противник хотя бы не имел возможности перебрасывать войска с Большой Лицы под Кестеньгу, где развернулись напряженные бои.
Поиски проводились практически каждую ночь, благо солнце уже заходило (правда, пока всего на два часа в сутки). Происходили и отдельные бои, в частности на участке 205-го полка. Они были вызваны потерей высоты Зеленая, которая находилась в долине, вблизи восточного берега Большой Лицы.
Высотку занимало небольшое боевое охранение — двенадцать бойцов. Вечером шестеро из них направились в тыл за ужином. В этот момент егеря внезапно атаковали высоту — оставшиеся на ней солдаты отошли. Командир полка Шпилев, обескураженный такой нелепой потерей, получил приказание вернуть Зеленую: с нее хорошо просматривались позиции противника. Но три атаки не принесли успеха. Чтобы избежать напрасных жертв, пришлось временно смириться с утратой высоты.
Дивизионная артиллерия и приданная дальнобойная батарея Кошелева вели огонь по тылам
