и в центре ее увидели нагромождение полупрозрачных сфер, конусов и пирамид. Это и была “посудина” дракона. Поначалу мне казалось, что разобраться в устройстве этого сооружения совершенно невозможно, но, подойдя к кораблю поближе, я ощутил вдруг какую-то поразительно нехитрую логику его конструкции. Что же касается Сережи, то он, ни слова не говоря, сейчас же полез под днище одной из пирамид, некоторое время чем-то там громыхал и наконец вернулся, держа в руках собранный из четырех металлических реек квадрат… “Вот, — сказал он, — все дело в этой штуке. Рейка лопнула”.
Действительно, одну из сторон квадрата по самой середине пересекала трещина.
“А что это за деталь? — спросил я, — нельзя ли как-нибудь обойтись без нее?”
“Никак нельзя, — сказал Сережа, — ведь полная энергия, которой располагает корабль, равна, согласно известной формуле света: Е = МС2. Формула так и произносится: “Е равно эм це квадрат”. Так вот это и есть тот самый квадрат”.
“Во дает молодежь! — воскликнул Дракон. — Парнишечка эдакий сообразил, а я, крокодил старый, от самой Земли голову ломаю — ничего понять не могу! Ну, спасибо, брат… Как же нам теперь чинить его? Без квадрата, сам понимаешь, совсем тяги нет, может, изолентой Замотать?”
“Нет, — покачал головой Сережа, — слабовато. Да вы не волнуйтесь, отнесем его в лабораторию, заварим трещину и будет как новенький!”
“Ой, нет, — почему-то испугался Дракон, — застенчивый я очень. Нет, нет, и не упрашивайте! Лаборатория отпадает!”
“Ну, тогда не знаю, — сказал я, — трудно что-либо предложить… Разве что сок розовой пальмы, на воздухе он твердеет и намертво склеивает все, что угодно. Но беда в том, что затвердение происходит очень долго, придется ждать не меньше недели, прежде чем соединение станет достаточно прочным”.
“Хо-хо, отцы! Это уже не ваша забота, — заявил Дракон, — тащите сюда скорей свою пальму. Такой вариант мне подходит”.
Розовых пальм немало в окрестностях Круглой поляны, за какие-то полчаса мы получили нужное количество клея и хорошенько промазали им трещину.
“Ну вот, ну вот, — удовлетворенно мурлыкал Дракон, положив квадрат на землю, — пускай подсыхает тут на солнышке”.
“Долго же ему придется подсыхать”, — заметил Сережа.
Дракон расплылся в трехглавой улыбке.
“Это я беру на себя. Деталь будет готова через десять минут, а пока прошу ко мне на чашку чая”.
Мы вошли внутрь “посудины”, которая оказалась устроена уютно, и расположились в мягких удобных креслах. Потягивая чай, Дракон между делом расспрашивал, имеются ли здесь в окрестности приличные планеты, на которых можно со вкусом провести пару тысяч лет, и мы охотно сообщали из “Звездной Лоции” по нашему созвездию, она хранилась у меня в папке для гербария чуть ли не со студенческих лет. Ах, если бы я знал тогда, к чему это приведет!
Дракон впился глазами в листок и, казалось, забыл о нашем присутствии.
“Так, так, — бормотал он. — Полпарсека до поворота… Переход в подпространство. Ну, это мигом, если очереди не будет. А уж там напрямую, огородами…”
Особенно заинтересовала его Серпента; узнав, что там как раз сейчас юрский период, он совершенно расчувствовался, чуть не пустил слезу и поведал нам, что сам он тоже родом из юрского периода одной далекой планеты, несчастный мутант, обогнавший своих соплеменников в умственном развитии на несколько миллиардов лет.
“А тянет порой, — говорил он, — ах, вы не поверите, как тянет порой назад в хвощи!”
Вдруг в помещении раздался пронзительный свист, и на стене засиял экран переговорного устройства. Мы увидели черноусого носатого человека, перепоясанного пестрым шарфом, в красной косынке и какой-то рваной безрукавке на голое тело. Из-за пояса у него торчала рукоять лазерного резака.
“Салют!” — сказал он, обращаясь к Дракону, но заметив нас, сразу умолк.
“Вот что, ребята, — сейчас же подхватился Дракон, — у меня к вам большая просьба. Квадрат наш уже готов, так вы, пожалуйста, установите его на место. А то мне надо поговорить туг с одним… — он кивнул головами в сторону оборванного усача, — …научным сотрудником”.
“Да, а папочку можете оставить здесь, я за ней присмотрю, не беспокойтесь!”
Покинув корабль, мы приблизились к тому месту, где лежал квадрат. К нашему изумлению, он действительно был прочно склеен. Но самое удивительное — в центре квадрата поднимался крепенький росток розовой пальмы! Я еще мог допустить, что ее семечко попало в почву вместе с соком, когда мы клеили рейку, но каким образом оно умудрилось за пятнадцать минут вымахать в такой росток?!
Мы вернулись к “Посудине”, и пока Сережа устанавливал на место квадрат, я решил сейчас же получить надлежащие разъяснения у самого Дракона. Его левая голова торчала из входного люка и, казалось, внимательно наблюдала за местностью. Увидев меня, она торопливо прикрыла дверь, но я успел разобрать хриплые выкрики правой головы, доносящиеся из кают-компании:
“Кретин! Элементарной эксплуатации наладить не можешь! Разве за это я плачу тебе шестьдесят долларов в аванс и столько же в получку? Ну, смотри у меня! Чтоб в следующий раз определение прибавочной стоимости знал на зубок!”
“Ну как успехи?” — громко спросила левая голова, стараясь заглушить крики.
Из-под днища “Посудины” появился Сережа.
“Готово, — сказал он, — износу не будет!”
“Ну, тогда отбегайте, — произнесла голова, — сейчас стартану. А то мои новые верные подданные, наверное, уже заждались своего строгого, но справедливого повелителя!” — Она ухватилась зубами за ступеньку трапа и принялась затягивать его внутрь.
“Как это, “стартану? — закричал я, бросаясь к люку, — а моя папка?!”
“Ферефьешься!” — прошипела голова, не разжимая зубов. Но я уже ухватился за трап и повис на нем всем телом.
“Фусти лешницу, феих!” — ругалась голова.
“Верни папку! — кричал я. — И вообще, вы задержаны по подозрению в надувательстве!”
Сережа устремился было мне на помощь, но в проеме люка вдруг мелькнула зеленая чешуйчатая лапа Дракона, и в нас, кувыркаясь, полетел какой-то небольшой, но увесистый с виду снаряд. Едва не угодив мне в голову, он ударился о нижнюю ступеньку трапа и разлетелся на тысячи осколков. Во все стороны брызнула янтарная пахучая жидкость. У меня закружилась голова, руки ослабли, пальцы разжались, я почувствовал, что лечу в пропасть, и потерял сознание…
Что еще можно сказать? Естественно, когда Сереже удалось привести меня в чувство, ни Дракона, ни “Посудины” на поляне уже не было. Он улетел вместе с моей папкой и выпиской из “Звездной Лоции”, надув меня, как мальчишку. Никогда себе этого не прощу!
— Хочу добавить, — взял слово заведующий лабораторией, — что мы провели кое-какие исследования на поляне и обнаружили осколки того предмета, которым Дракон, так сказать, поразил Виктора Петровича Лавуазье. Один из осколков оказался с наклейкой, вот он.
Федор Мелентьевич с интересом оглядел этикетку.
— Конец двадцатого века, — сказал он, — тут и думать нечего, — и, покачав головой, добавил:
— Пять звездочек! Страшная вещь!
Он еще раз посмотрел свои записи.
— Что ж, общая картина мне ясна. Непонятно только, где вы все-таки пропадали целую неделю, если этот змей окрутил вас за какие-нибудь полчаса.
— Сначала я сам удивился, — кивнул Лавуазье, — а потом понял, что все очень просто. Когда мы промазали квадрат клеем и положили его на травку сушиться, Дракон пригласил нас, как вы помните, в свой корабль. Но это понадобилось ему вовсе не для того, чтобы напоить нас чаем, а для того, чтобы незаметно совершить прыжок во времени на неделю вперед! Только и всего.
— Ах, прохвост! — покачал головой Федор Мелентьевич, кончая писать, — и ведь куда метит! А ну- ка, молодые люди, постарайтесь вспомнить, о каких окрестных планетах вы ему успели рассказать?
Лавуазье поднял глаза к потолку.
