погрешности, которые мы постоянно совершаем против законов здоровья. Возьмем наши привычки в отношении еды и питья. Если человек заболевает от излишеств, от переедания и злоупотребления вином, его посылают на какой-нибудь курорт.
Во многих и многих отношениях грешим мы против законов здоровья: наша неестественная жизнь, это обращение ночи в день, чрезмерные приемы пищи, употребление алкоголя, этого медленного яда, чрезмерное курение. Именно эти так называемые невинные грехи были причиной того, что во время войны так много людей пришлось браковать как негодных нести полевую жизнь солдата.
Я желала бы, чтобы наши врачи посвятили свои силы изучению и пропаганде законов здоровья, которые нельзя менять по желанию, потому что тут мы имеем дело с неизбежной цепью причин и их последствий. Вы можете изменить последствие, вводя какой-нибудь новый элемент, но закон есть лишь простое утверждение, что 'вот это следует за тем, а другое есть последствие этого' и т. д., и т. д. Результат неизбежен, и вы не властны изменить закон.
Современная наука имеет дело с фактами, а не с их причинами. В наши дни ведется усиленная борьба с ужасной болезнью, высасывающей жизненные соки народа, — болезнью, которую в эпоху моего детства считали неприличным назвать в присутствии женщины — я говорю о сифилисе.
Откуда она взялась? От извращения полового отправления. Она не могла бы появиться на почве естественной здоровой жизни, её вызвала порочная жизнь. Она выросла от злоупотребления этой великой творческой способностью, от её преувеличенного переживания в мыслях, от воздействия испорченного воображения, чего мы не находим ни в одном животном царстве, кроме человеческого, где эта творческая способность не имеет узды. Только в человеческом обществе порок практикуется без стыда; здесь часто чистые и безупречные женщины приветствуют в своих гостиных заведомых растлителей. Как можете вы ожидать освобождения от ужасного бича этой болезни, которая поставила на ноги всех ваших докторов и общественных деятелей и до того распространилась, что вы всюду слышите о ней и об усилиях побороть её тяжелые последствия?
Вы не будете в состоянии побороть ту или иную форму болезни, пока не перестанете нарушать законы природы, которые ничто иное, как отражение в нашем физическом мире природы самого Творца. Только строго следуя этим законам можем мы достигнуть счастья и быть в состоянии очистить цивилизацию от тех зол, которые угрожают уничтожить её.
И я хотела бы убедить всех вас присутствующих здесь, что необходимо пустить в ход всё влияние, все силы, чтобы распространять верные идеи об отношении человека к окружающему его миру и содействовать созданию такой науки, которая подвигала бы людей к человеческому совершенствованию, а не тянула бы их вниз, к дикому состоянию варварства. Это часть нашего великого долга перед современниками — заставить науку понять её истинную обязанность: она должна приносить человеку пользу, а не вред, она должна ввести в нашу цивилизацию дух братства, а не работать в пользу вражды и разрушения.
Обратимся теперь к вопросам искусства и спросим себя, что собственно мы понимаем под словом искусство и под словом художник.
Если вы согласны с тем, что 'каждый объект есть воплощение божественной мысли', тогда вы вероятно согласитесь с тем мнением, которое разделяю и я, что художник — это человек, который видит и слышит в окружающем физическом мире несколько более, чем видит и слышит средний человек, не художник.
Интересно взглянуть на искусство с этой точки зрения. Возьмем даже не художников, а таких кустарей, для которых ремесло стало искусством. Я имею в виду ручное ткачество, окраску тканей кустарей Востока. Если вы спросите такого ткача, вы убедитесь, что там, где вы видите в бумажной или шелковой ткани только один цвет, он увидит несколько оттенков. Особенно часто можно встретить такое утонченное зрение у ткачей Кашмира. Через работу многих поколений у ручного станка и через постоянное сопоставление цветовых оттенков глаз их развился в такой степени, что они видят эти тончайшие переливы цветов и достигают изумительных результатов в нежных переливах гармонической гаммы цветов. Вас может быть удивляла эта их способность, но всё дело в том, что они видят более красок, чем видим мы; если вы дадите им голубой цвет, они увидят в нем десяток оттенков, а вы увидите только один цвет, а на станке они введут все эти оттенки в свое тканье. То же самое относится к некоторым формам восточной музыки.
Вам вероятно известно, что в пределах нашей октавы индусская гамма заключает в себе около 23-х или 24-х различных звуков. Для европейского уха индусская музыка звучит странно. Сначала европеец жалуется, что многие звуки кажутся ему 'плоскими'. Его не привлекает прекрасная игра, понятная для индусского музыканта и слушателя. Здесь должно быть некоторое внутреннее различие уха, как в первом случае — различие зрения. Это расширение естественного зрения есть одно из первых условий, делающих человека художником.
Но одно расширение обыкновенного зрения есть лишь одно из условий для художественного развития. Такое расширение зрения может быть достигнуто каждым из вас, если вас погрузить в месмерический или гипнотический транс; доказано, что в этом состоянии проявляется такая расширенность зрения, что вы можете видеть на больших расстояниях, а также через вещества, которые для обыкновенного зрения непрозрачны.
Существует целая литература, главным образом во Франции, где собраны все свидетельства, касающиеся явлений истерии. Они интересны тем, что дают многочисленные примеры истерических субъектов, у которых напряжение нервной системы внедряет в мозгу впечатления, которые при обычном состоянии прошли бы незамеченными. Особенно заметно подобное изменение процесса восприятия на западе Америки, где нарождается новый тип людей, видящих цвет и слышащих звуки, которые обыкновенными людьми не воспринимаются.
Нет основания предполагать, чтобы человеческий мозг представлял из себя совершенное орудие, которое не подлежит дальнейшему совершенствованию; мы можем различать в нем и отслужившие свою службу, и возникающие органы. Первые являются остатками органов, которые функционировали в прошлом, вторые — рудиментарные — зачатками органов будущего. В особенности два органа в мозгу привлекают внимание исследователей: гипофиз и шишковидная железа; оба, как многие знают по опыту, могут быть развиты и могут открыть перед вами новый мир, тот самый, который раскрывается в гипнотическом трансе, — любопытный, интересный, поучительный мир. Эти два органа в мозгу являются отчасти остатками органа, который был развит у низших животных; в наше время они могут функционировать в другом направлении, но если их вызывать к деятельности без достаточной осторожности, можно вызвать нежелательные болезненные явления.
Если вы начнете расспрашивать художников, вы убедитесь, что они видят цвета иначе, чем вы, что там, где вы видите лишь тень, они видят цветовые оттенки и различают также цвета, которые не существуют для вас.
Такого рода способностью обладал художник Мортимер Мемпис. Он изображал цвета, подобные тем, которые вы видите в фейерверках. Его окрашенный свет был так прозрачен, что его подозревали в том, что он писал на стекле и ставил сзади лампу. Он видел то, что мы называем астральными цветами в мире эмоций. Причина, почему среди людей, которые видят астральную ауру, мы так часто находим художников, происходит оттого, что у них сильно развит эмоциональный темперамент, который легко приводит их в соприкосновение с миром эмоций, с тем более тонким миром, который действительно существует, но который мы называем миром грез.
В этом и кроется основная идея искусства. Если искусство есть изучение форм природы, а эти формы — результат божественного мышления, то не является ли художник тем человеком, который глубже и полнее прозревает божественную мысль, чем это способны сделать мы с вами?
Некоторые из великих художников оставили нам описание этой своеобразной формы прозрения. Моцарт, говоря о своей музыке, описывает это прозрение как состояние, непонятное для него, ни с чем не сравнимое, и совершенно иное, чем его обычное сознание; в этом состоянии он слышал музыкальную композицию всю сразу, когда же он возвращался к своему нормальному сознанию, он начинал ее разрабатывать во времени, в ряде последовательных нот.
Чрезвычайно интересное переживание и в точности соответствующее истине. В картине вы воспринимаете одновременно красочное впечатление того, что художник творил врозь и постепенно. Моцарт слышал сонату как одновременное целое впечатление; когда же он вернулся в обычное состояние
