Привычные испытания мы всегда переносим легче, чем те, с которыми сталкиваемся впервые.
Миссис Бантинг уже довелось участвовать в одном заседании жюри, где она присутствовала в качестве свидетельницы. Это событие осталось одним из немногих четких пятен на картине ее воспоминаний, в целом тусклой и размытой.
Сопровождая свою хозяйку, пожилую даму, Эллен Грин оказалась в загородном доме, где им предстояло провести две недели. Там и разыгралась одна из тех внезапных трагедий, которые иной раз омрачают внешне благополучную жизнь обитателей больших, респектабельных домов.
Младшая горничная, хорошенькая веселая девушка, утопилась из любви к лакею, который дал своей возлюбленной повод для самой жестокой ревности. На свои несчастья она предпочла пожаловаться не товарищам по службе, а горничной, сопровождавшей гостью. Во время этой беседы горничная и грозила покончить с собой.
Одеваясь и готовясь в путь, миссис Бантинг очень живо вспомнила все подробности ужасного события, невольной участницей которого ей довелось быть.
Она ясно представила себе деревенскую гостиницу, где состоялось заседание жюри по делу о гибели несчастной горничной.
Из дома в гостиницу Эллен сопроводил дворецкий, который тоже готовился принести свидетельство. В гостиничном дворе они застали оживление; сновал туда-сюда деревенский люд, — как мужчины, так и женщины — который очень заинтересовался судьбой погибшей девушки. Вокруг царил ужас, но ужас того сорта, какой обитатели захолустья предпочитают скучной обыденности.
Все вокруг обходились в Эллен Грин удивительно мило и любезно. Свидетелям приходилось ждать вызова в одной из верхних комнат старой гостиницы, и им были предложены не только стулья, но даже и угощение: печенье и вино.
Она помнила, как страшно ей было приносить свидетельство, как хотелось вскочить со своего удобного стула и убежать, лишь бы ее не заставляли рассказывать прилюдно то немногое, что она знала о печальном происшествии.
Но на поверку все оказалось не так страшно. Коронер был сама любезность; он даже похвалил ее за ясный и четкий пересказ тех самых слов, которые употребила в разговоре несчастная девушка.
Один раз, отвечая на вопрос, заданный любопытным членом жюри, Эллен Грин вызвала веселье среди толпы, которая переполняла низкую гостиничную комнату. 'Мисс Эллен Грин, — сказал этот человек, — не следовало ли вам, услышав от девушки эту угрозу, сообщить кому-нибудь о ее словах? Если бы вы так поступили, то, возможно, кто-нибудь помешал ей броситься в озеро?'. И она, свидетельница, ответила (причем довольно резко, поскольку благодаря доброжелательности коронера стала чувствовать себя уверенней), что не придала значения словам девушки, ибо не верила, что существуют молодые женщины, способные на такую глупость: утопиться из-за несчастной любви!
Миссис Бантинг смутно предполагала, что заседание жюри, на которое она направлялась сегодня, будет похоже на то, прежнее.
Допрос тогда отнюдь не был формальным и поверхностным: сладкоречивый коронер мало-помалу вытянул из свидетелей всю правду о том, как мерзавец-лакей (Эллен его с первого взгляда невзлюбила) завел шашни с другой молодой девушкой. Вначале думали, что коронер этого не коснется, но он повел себя хладнокровно и безжалостно. Он даже велел зачитать письма погибшей: составленные в необычных, жалостных выражениях, полные отчаянной любви, ревности и угроз. И жюри высказало молодому человеку самое суровое порицание; Эллен помнила, какое у него было лицо, когда он выбирался из комнаты, а густая толпа, отшатнувшись, освободила ему проход.
Ей показалось странным, что она никогда не рассказывала Бантингу об этой стародавней истории. Их знакомство состоялось только через несколько лет, и с тех пор у нее как-то не было поводов для такого разговора.
Она спросила себя, бывал ли Бантинг когда-нибудь на заседании жюри. Она хотела задать ему этот вопрос, но подумала, что тогда он догадается, куда она собралась.
Она покачала головой: нет, Бантинг ни о чем не догадается, ему и в голову не придет заподозрить ее во лжи.
'Лжи'? Она солгала? К доктору она, в самом деле, собиралась — после заседания, если останется время. Она начала беспокойно гадать, сколько может продлиться заседание. В данном случае фактов удалось собрать очень немного, следовательно и заседание будет простой формальностью, а поэтому не затянется.
Миссис Бантинг поставила перед собой одну определенную цель: послушать показания свидетелей, которые считали, что видели убийцу, когда он покидал место преступления, оставив там все еще кровоточивший труп. Втайне ей мучительно хотелось знать, как опишут внешность Мстителя люди, столь уверенные в том, что они его видели. В конце концов, он попадался на глаза очень многим, потому что, как говорил вчера Бантинг юному Чандлеру, он не привидение, а живой человек, и имеет убежище, где он, среди знакомых и близких, коротает время между убийствами.
Вернувшись в гостиную, миссис Бантинг поразила мужа своей необычайной бледностью.
— Тебе уже пора к доктору, Эллен, — сказал он. — Ты выглядишь так, словно собралась на похороны. Я провожу тебя хотя бы до станции. Ты поедешь поездом? Не омнибусом? Ты ведь знаешь, до Илинга очень далеко.
— Ну вот! Минуты не прошло, как ты торжественно клялся сидеть дома. — В ее голосе не было злости, только раздражение и печаль.
Бантинг повесил голову.
— Ох, ну да, у меня совершенно вылетел из головы жилец. Но как ты, в силах идти, Эллен? Может быть, подождешь до завтра? Дейзи бы тебя отвела.
— Предпочитаю делать свои дела так, как удобно мне, а не кому-то другому! — огрызнулась она, а потом, поскольку Бантинг искренне тревожился, а она, в самом деле, не обнаруживала в себе отменного здоровья, добавила: — Все будет нормально, старина. Не беспокойся.
Направляясь к двери, она плотнее закуталась в черную шаль, которую накинула на плечи поверх длинного жакета.
Она чувствовала стыд, жгучий стыд оттого, что обманывала такого заботливого супруга. Но как же иначе? Не делить же с бедным Бантингом свою тягостную ношу? Услышав такое, недолго и рехнуться. А ведь временами ей кажется, что терпение ее подходит к концу и она отдала бы все на свете за возможность поделиться с кем-нибудь… с кем угодно своими подозрениями и засевшим глубоко в сердце страхом, что эти подозрения оправдаются.
Но свежий, хотя и наполненный туманом, уличный воздух незаметно оказал на миссис Бантинг целительное действие. В последние несколько дней она почти что все время сидела в четырех стенах: во- первых, из страха оставить дом на произвол судьбы, а во-вторых, из нежелания, чтобы Бантинг вступил в контакт с жильцом.
У станции подземки она остановилась. До станции Сент-Панкрас можно было добраться двумя путями: на омнибусе и на поезде. Миссис Бантинг выбрала последний. Но прежде чем свернуть на станцию, она скользнула взглядом по афишам с заголовками утренних газет, лежавшим на земле.
Там выделялось одно слово, напечатанное самыми разными шрифтами: 'МСТИТЕЛЬ'.
Плотнее натянув на плечи черную шаль, миссис Бантинг всмотрелась в афишу. В отличие от других прохожих, она не собиралась покупать газету. У нее еще болели глаза после чтения мелкого текста в любимой газете Бантинга.
Наконец она повернулась и стала медленно спускаться в подземку.
И тут миссис Бантинг необычайно повезло.
Вагон третьего класса, куда она вошла, был почти пуст. Единственным ее попутчиком оказался полицейский инспектор. Когда поезд тронулся, она набралась храбрости и задала вопрос, который, так или иначе, через несколько минут задала бы кому-нибудь другому.
— Не могли бы вы сказать, — проговорила она тихо, — где состоится заседание жюри по поводу
