Чандлер взглянул удивленно.
— Нет, — уверенно произнес он. — На мой взгляд, это ложный след. Мне, правда, известно: некоторые из наших — в том числе и важные шишки — не сомневаются, что старый сыч, давший в баре соверен, и есть тот, кого мы ищем. Предположим, это так. Но речь идет о явном сумасшедшем, который откуда-то сбежал. Те, у кого он находился под присмотром, должны были бы поднять шум. Ну и почему же ничего не слышно?
— А вы не думаете, — Бантинг понизил голос, — что он где-нибудь строился — снял себе угол?
— Вы допускаете, что это барин, расположившийся в одном из уэст-эндских отелей? Конечно, случались вещи и удивительней.
— Да, что-то подобное я и имел в виду.
— Ну что ж, мистер Бантинг, если ваша идея верна…
— Я не говорил, что это моя идея, — поспешно вставил Бантинг.
— Хорошо, если эта идея верна, наша задача становится еще трудней. Придется искать иголку в стоге сена. Но мне такое предположение кажется чересчур невероятным. — Он поколебался и добавил, понизив голос: — Кое-кто у нас надеется, что он, то есть Мститель, переберется в какой-нибудь другой большой город — Манчестер, к примеру, или Эдинбург. Там ему тоже отыщется занятие. — Чандлер хихикнул над собственной мрачной шуткой.
Затем, к тайному облегчению обоих собеседников (от разговора о Мстителе и его деяниях Бантинга уже бросило в дрожь), послышался скрип ключа, который вставляла в замок миссис Бантинг.
Убедившись, что юный Чандлер не ушел, Дейзи зарделась от удовольствия. Она опасалась, что Чандлер ее не дождется, тем более что Эллен словно бы нарочно медлила, выбирая покупки, даже самые пустячные.
— Джо хочет знать, можно ли ему завтра пригласить Дейзи на прогулку, — выпалил Бантинг.
— Моя мать вроде бы хотела пригласить мисс Дейзи на чай к нам в Ричмонд, — неуклюже проговорил Чандлер. — Вот я и пришел просить вашего согласия, мисс Дейзи.
Дейзи умоляюще взглянула на мачеху.
— когда вы собираетесь идти — сию минуту? — раздражительно бросила миссис Бантинг.
— Нет, конечно нет, — проворно вмешался Бантинг. — Что это тебе вздумалось, Эллен?
— Какой день называла ваша мать как наиболее для нее подходящий? — насмешливо спросила миссис Бантинг.
Чандлер заколебался. Его мать не называла никакого дня. По правде говоря, она, как ни странно, не проявляла особого стремления видеть Дейзи вообще. Тем не менее, он решился говорить за нее.
— Как насчет субботы? — вмешался Бантинг. — Это день рождения Дейзи. Поездка в Ричмонд станет для нее подарком. В понедельник она возвращается к Тетушке.
— В субботу я не могу, — с досадой отозвался Чандлер. — У меня дежурство.
— Ну что ж, тогда в воскресенье, — поставил точку Бантинг. Жена смерила его удивленным взглядом: он редко решался столь определенно высказываться в ее присутствии.
— Что скажете, мисс Дейзи? — спросил Чандлер.
— Воскресенье это неплохо, — заявила она с наигранной скромностью. Когда молодой человек взялся за шляпу, а мачеха не пошевелилась, Дейзи осмелилась выйти с ним на минутку в холл. Чандлер закрыл за собой дверь гостиной, так что не расслышал, к счастью для себя, шепота миссис Бантинг:
— Когда я была молоденькой девушкой, воскресенье считалось неподходящим днем для того, чтобы строить куры. Влюбленные пары отправлялись тогда вместе в церковь, как велят приличия…
ГЛАВА XXV
День, когда Дейзи исполнилось восемнадцать лет, начался без событий. Отец вручил дочери подарок, который давно уже сулил к восемнадцатилетию — часы. Это были хорошенькие серебряные часики, которые Бантинг приобрел у старьевщика в последний день, когда чувствовал себя счастливым. Ему казалось, будто с тех пор утекло море воды.
Миссис Бантинг считала серебряные часы совершенно неуместным подарком, но была чересчур несчастна и слишком занята собственными мыслями, чтобы об этом беспокоиться. Кроме того, она имела достаточно здравого смысла, чтобы в таких делах не вставать между отцом и дочерью.
Утром Бантинг вышел, чтобы купить себе табаку. Он никогда прежде не курил так много, как в последние дни, за исключением разве что той недели, которая следовала за его увольнением со службы. Курение трубки обладало тогда в его глазах всей привлекательностью запретного плода.
Теперь же, куря трубку, Бантинг расслаблялся. Табак действовал на него успокаивающе: прогонял страх и помогал думать. Но Бантинг злоупотреблял курением, и 'поэтому стал таким дерганым', как сказал он себе, обнаружив, что вздрагивает при каждом звуке, раздавшемся снаружи, и пугается даже, когда с ним неожиданно заговаривает жена.
Эллен и Дейзи спустились в кухню, а Бантингу не нравилось ощущение, что от мистера Слута его отделяют всего два лестничных марша. И он решился, не предупредив Эллен, выскользнуть из дома.
В последние четыре дня Бантинг обходил стороной те места, которые прежде посещал регулярно. Он даже избегал здороваться с соседями и знакомыми. Бантинг боялся — боялся панически, что они заведут разговор о единственном занимавшем его предмете и он при этом выдаст свой секрет — точнее, свои подозрения.
Но в тот день несчастному экс-дворецкому отчаянно хотелось побыть в обществе других людей, не только супруги и дочери.
Жажда разнообразия привела его в конце концов в узкий, но многолюдный переулок, расположенный вблизи Эджуэр-Роуд. Сегодня там толпилось больше народу, чем обычно, потому что соседские домохозяйки делали в субботу закупки на воскресенье. Бывший дворецкий завернул в маленькую старомодную лавочку, где любил покупать табак.
Бантинг обменялся приветствиями с продавцом. Начался бессвязный разговор. К тайной радости и удивлению клиента, продавец не коснулся темы, которую все вокруг по-прежнему горячо обсуждали.
Внезапно, не отойдя еще от прилавка и не успев заплатить за пакет табака, Бантинг увидел сквозь открытую дверь свою жену Эллен. Она стояла напротив, у лавки зеленщика. Бантинг ужаснулся.
Пробормотав извинение, он ринулся через дорогу.
— Эллен! — хрипло крикнул он. — Ты что же — ушла из дома и оставила мою девочку одну с жильцом?
Миссис Бантинг побледнела от страха.
— Я думала, ты дома! Ты ведь был дома! Как ты мог пойти на улицу, не убедившись, что я на месте?
Бантинг молчал. Каждый из супругов, отвечая на растерянный взгляд другого, понимал, что тот все знает.
Они развернулись и помчались по тесной от народа улице.
— Не стоит бежать, — вдруг сказал муж, — быстрым шагом мы поспеем к тому же времени. На нас смотрят, Эллен. Не беги.
Он задыхался, но это объяснялось не столько быстрой ходьбой, сколько страхом и нервным напряжением.
Они добрались до своей калитки, и Бантинг, обойдя жену, ринулся вперед.
В конце концов, Дейзи была его дочка; Эллен не могла понять, что он чувствует.
Дорожку он одолел едва ли не одним прыжком, но завозился, открывая замок.
Широко распахнув дверь, он выкрикнул плаксивым голосом:
— Дейзи! Дейзи, дорогая! Ты где?
— Я здесь, папа. Что случилось?
— С ней все в порядке… — Бантинг обратил к жене бледное как стенка лицо. — С ней все в порядке, Эллен. — Он прислонился к стене в прихожей, чтобы немного передохнуть. — Я чуть с ума не сошел. — И он
