— Месье Береберу совершенно прав, — говорил он громким веселым голосом. — Наши английские законы слишком снисходительны к преступникам, в особенности к убийцам. Будь наши суды похожи на французские, в комнате, откуда мы только что вышли, пришлось бы разместить много больше экспонатов. То и дела людей, в чьей виновности мы убеждены, выпускают на свободу, а от публики мы слышим: 'еще одно преступление осталось нераскрытым!'.
— Вы хотите сказать, сэр Джон, что преступники иной раз выходят сухими из воды? А как же человек, который в прошлом месяце совершил все эти ужасные убийства? Мне казалось, его непременно повесят — если только найдут!
Миссис Бантинг ясно различила каждое слово, произнесенное звонким девичьим голосом.
Вся компания окружила девушку и сэра Джона и напряженно слушала.
— Нет. — Сэр Джон говорил очень уверенно. — Насчет этого преступника я очень сомневаюсь, что он когда-либо попадет на виселицу.
— Вы хотите сказать, его не поймают? — В голосе девушки прозвучали дерзкие нотки.
— Я думаю, в конечном итоге мы его схватим… потому что… — Помолчав, он продолжил приглушенным голосом: — Только не выдавайте меня газетчикам, мисс Роуз… потому что, кажется, мы знаем, кто он…
Среди его спутников послышались изумленные недоверчивые возгласы.
— Тогда почему же вы его не хватаете? — с негодованием воскликнула девушка.
— Я не говорил, что нам известно, где он прячется, я утверждал только, что мы знаем, кто он есть. Должен сказать, у меня самого имеются на этот счет очень веские соображения.
Французский коллега сэра Джона мгновенно вскинул на него глаза.
Человек из Лейпцига и Ливерпуля?
Сэр Джон кивнул.
— Да. Вы тоже вспомнили про эти дела?
Молниеносно сыпля словами, словно бы с целью поскорее выговорить все и забыть, он продолжал:
— Восемь лет назад было совершено четыре убийства по тому же образцу: два в Лейпциге и остальные, непосредственно за ними, в Ливерпуле. Некоторые детали указывали на то, что преступления были совершены одним и тем же человеком. К счастью для нас, злодей был пойман, причем, можно сказать, на месте преступления — когда пытался скрыться из дома последней жертвы (одно из ливерпульских убийств было совершено в четырех стенах). Я сам видел этого несчастного. Я говорю 'несчастного', потому что он, без всякого сомнения, сумасшедший… — Поколебавшись, он заговорил тише: — … С острой формой религиозной мании. Повторяю, я сам его наблюдал. Но вот что интересно. Как мне недавно сказали, месяц назад этот преступный маньяк (таковым он, по всей видимости, является) сбежал из приюта, где содержался под стражей. Он удивительно умно устроил свой побег. Мы, вероятно, давно бы его схватили, если б он не ухитрился прихватить с собой изрядную сумму в золоте — жалованье, приготовленное для персонала приюта. Из-за этого последнего обстоятельства побег решили сохранить в тайне, что было совершенно неправильно…
Он осекся, словно бы жалея, что проболтался. Вскоре вся компания, выстроившаяся гуськом за сэром Джоном, миновала турникет.
Миссис Бантинг смотрела прямо перед собой. Позднее она рассказывала мужу, что словно бы окаменела.
Даже если бы она захотела предупредить жильца об опасности, у нее не было на это ни времени, ни возможности: Дейзи и ее спутник возвращались, направляясь прямо на комиссара полиции.
Через секунду жилец миссис Бантинг и сэр Джон Берни столкнулись лицом к лицу.
Мистер Слут отшатнулся в сторону; его бледные худые черты исказились яростью и ужасом.
Но к облегчению — несказанному облегчению — миссис Бантинг сэр Джон Брени и его друзья вильнули в сторону и спокойно миновали мистера Слута. Похоже, им было невдомек, что в комнате, кроме них самих, есть еще кто-то, — подумалось миссис Бантинг.
— Поторопитесь, миссис Бантинг, — произнес служитель, — пока в комнате ужасов свободно. — Будучи не только должностным лицом, но и человеком, он в качестве такового галантно заговорил с хорошенькой Дейзи Бантинг.
— Не странно ли, что такая молодая леди, как вы, интересуется всякими ужасами, — спросил он игриво.
— Миссис Бантинг, могу ли я попросить вас на минуту подойти сюда? — Мистер Слут скорее прошипел, чем проговорил эти слова.
Квартирная хозяйка неуверенно шагнула к нему.
— Мое последнее к вам слово, миссис Бантинг. — Лицо жильца все еще искажала гримаса страха и бурных переживаний. — Не думайте, что это подлое предательство пройдет вам безнаказанно. Я доверял вам, миссис Бантинг, а вы меня предали! Но меня хранят высшие силы, потому что мне еще многое назначено совершить. — Понизив голос до шепота, он прошипел: — 'Последствия твои будут горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый. Ноги твои низойдут к смерти, стопы твои достигнут преисподней'.
Бормоча эти непонятные, грозные слова, мистер Слут не переставал оглядываться, высматривая путь к бегству.
Наконец его взгляд упал на небольшую надпись над занавесом: 'Запасной выход'. Миссис Бантинг думала, что он метнется туда, но мистер Слут поступил иначе. Оставив квартирную хозяйку, он подошел к турникету. Там он порылся в карманах и тронул служителя за рукав.
— Я плохо себя почувствовал, — произнес он скороговоркой, — очень-очень плохо! Это из-за спертого воздуха. Выпустите меня на улицу как можно скорее. Мне не хотелось бы потерять сознание, особенно при дамах. — Он вынул из кармана левую руку и положил что-то на ладонь служителю. — Вижу, здесь есть запасной выход. Можно им воспользоваться?
— Да, сэр. Думаю, да.
Служитель колебался. Он почувствовал легкое, очень легкое недоверие. Он взглянул на Дейзи. Раскрасневшаяся и улыбающаяся, она казалась совершенно беззаботной. Служитель перевел взгляд на миссис Бантинг, которая была очень бледна, но внезапное недомогание жильца служило этому достаточным объяснением. Ладонь Хопкинса приятно согревало полсоверена. Парижский префект дал ему всего полкроны — жалкий прижимистый иностранец!
— Да, сэр, я вас выпущу, — проговорил он наконец. — На балконе вы, наверное, почувствуете себя лучше. Но потом, сэр, если захотите вернуться, нужно будет пройти через главный вход, потому что эта дверь открывается только наружу.
— Да, да, — пробормотал мистер Слут. — Понятно! Если мне станет лучше, я войду через главную дверь и заплачу еще один шиллинг — все правильно.
— Вам не придется платить, если вы объясните, что произошло.
Служитель раздвинул занавес и нажал плечом дверь. Она распахнулась, и лучи света на мгновение ослепили мистера Слута.
Он провел ладонью по глазам.
— Благодарю вас. Здесь я приду в себя.
Железная лестница вела во дворик, откуда через дверь можно было выйти на боковую улицу.
Мистер Слут еще раз окинул взглядом двор. Он действительно чувствовал себя из рук вон плохо, а кроме того, был поражен в самое сердце. Больше всего ему хотелось перескочить балконное ограждение и обрести покой, вечный покой внизу.
Но он откинул эту мысль, это искушение. Снова его лицо исказилось яростью. Он вспомнил свою квартирную хозяйку. Как могла эта женщина, с которой он обходился так великодушно, предать его в руки заклятого врага? В руки чиновника, еще в давние времена вступившего в заговор, чтобы бросить его за решетку… Его, абсолютно здравого человека, избранного, чтобы вершить месть, бросили за решетку сумасшедшего дома.
Он шагнул на воздух, занавес упал и скрыл его высокую тощую фигуру от небольшой группы наблюдателей, провожавших его глазами.
