Для Афин было тем важнее упрочить свою власть в Керкире, что как раз теперь наступили события, делавшие необходимым их вмешательство в Сицилии. Дело в том, что как только демократическое устройство пустило глубокие корни в Сиракузах, последние начали возвращаться к политике Дейномеиидов и стремиться к восстановлению своей гегемонии над островом. Тотчас после свержения Дукетия вспыхнула из-за этого война с Акрагантом (около 446 г.), в которой принял участие весь остров, одни за Сиракузы, другие против них; при реке Гимере акрагантинцы были разбиты, понеся большой урон, и принуждены просить мира. Сиракузы опять сделались самой могущественной державой греческого запада; поэтому халкидским городам, если они хотели сохранить свою независимость, не оставалось ничего другого, как броситься в объятия афинян (выше, с.398). Теперь настало время, когда афиняне должны были исполнить те обязательства, которые они взяли на себя. В Сицилии вспыхнула всеобщая война. На одной стороне стояли халкидские города Наксос, Катана, Леонтины, Регий, дорийская Камарина и значительная часть туземных сикелов; на другой стороне — Сиракузы, Тела, Селинунт, Мессена, Гимера, Липара и Эпизефирские Локры; Акрагант, по-видимому, сохранял нейтралитет. Сиракузцы имели большой перевес над своими противниками, и Афины принуждены были осенью 427 г. отправить на помощь своим западным союзникам эскадру в 20 триер под начальством стратега Лахеса из дема Айксоны. Несмотря на незначительность своих сил, афиняне достигли крупных успехов и, что самое главное, заставили Мессену перейти на свою сторону. Если в начале войны пелопоннесцы рассчитывали на содействие своих западных колоний, то осуществление этих надежд было теперь надолго отсрочено.
Неудачи, которые постигли пелопоннесское оружие, не могли остаться без влияния на внутренние дела Спарты. Надежда принудить Афины к миру посредством опустошения их территории не оправдалась. Рассчитывали на восстание афинских союзников, — но Потидея пала, а лесбосское восстание осталось изолированным и скоро было подавлено. Все попытки одолеть афинян на море вели только к позорным поражениям. Надежда на внутренний переворот в Афинах тоже обманула спартанцев. Перикл был свергнут, а его противники продолжали его политику; даже его смерть не изменила положения дел. При таких условиях и в Спарте стали подумывать о прекращении войны. Внешним выражением этого настроения было возвращение царя Плистоанакта (426 г.), который 19 лет назад был лишен своего сана и изгнан за то, что он увел обратно свое войско от границы Аттики, не разорив страну, и тем побудил афинян купить мир со Спартой ценой самых тяжких жертв. События последних лет блестяще оправдали тогдашнюю политику. Плистоанакт старался теперь восстановить старые отношения с Афинами. Весной 426 г. пелопоннесцы не произвели обычного вторжения в Аттику и переговоры были возобновлены. Главное требование Спарты состояло в возвращении эгинцев на их остров.
Никий и его друзья были готовы принять эти условия; но, к сожалению, они сами все более и более теряли почву под ногами. Как ни велики были их заслуги перед Афинами во время митиленского кризиса, они оказались совершенно неспособными одержать какие-нибудь решительные победы над пелопоннесцами. Как раз те самые обстоятельства, которые обескураживали военную партию в Спарте, должны были способствовать усилению военной партии в Афинах. Сознание, что государство нуждается в энергичном руководителе, проникало все в более широкие круги населения, и благодаря этому влияние оппозиции должно было усиливаться. Уже при обсуждении участи Митилены правительство лишь с большим трудом воспрепятствовало принятию предложений Клеона. Последний, будучи в это время чле ном Совета, обнаруживал неутомимую деятельность в добывании необходимых для войны средств, нисколько не смущаясь тем озлоблением, которое вызывала в состоятельных классах его неумолимая строгость при взыскании податных недоимок. На следующий год (427—426) он был избран союзническим казначеем и благодаря этому приобрел руководящее влияние на управление союзными финансами. Оппо зиция с успехом выступила против правительства и в суде. Даже такой человек, как Пахес, завоеватель Митилены, был привлечен к суду и только посредством самоубийства избег обвинительного приговора. Точно так же и отправку вспомогательного флота в Сицилию, без сомнения, нужно приписать инициативе Клеона; завоевание Запада и впоследствии всегда было излюбленным планом афинских радикалов. При выборах на 426—425 гг. перемена в общественном мнении обнаружилась с полной силою. Почти ни один из бывших тогда на службе стратегов не был вновь избран; их место заняли представители военной партии, и между ними племянник Перикла, Гиппократ из Холарга.
Новое правительство вступило в должность в середине лета 426 г.; было уже слишком поздно, чтобы оно могло еще в этом году предпринять какой-либо серьезный шаг. Поэтому сколько-нибудь значительные военные действия произошли только в северо-западной части Греции. Афинский стратег Демосфен из Афидны потерпел здесь полное поражение при попытке вторгнуться в Этолию из Навпакта; но не лучшая участь постигла и пелопоннесцев, когда они осенью этого года, опираясь на Амбракию, попытались отвлечь Акарнанию от союза с Афинами. Демосфен блистательно расплатился здесь за поражение, которое он понес в Этолии; потери Амбракии были так велики, что только поспешным заключением мира с Акарнанией она могла спастись от гибели. В следующем году (425) акарнанцы и афиняне завладели также коринфской колонией Анакторием; прежние жители принуждены были покинуть город и были заменены акарнанскими поселенцами. Впрочем, благодаря основанию Гераклеи Трахинской у северного выхода Фермопил спартанцам удалось приобрести точку опоры в Средней Греции, — слишком ничтожный, правда, результат целого года войны.
Между тем в Сицилии сиракузцы постепенно снова взяли верх; оказалось, что оперировавшая там афинская эскадра была слишком слаба для возложенной на нее задачи. Поэтому решено было весной 425 г. отправить на запад подкрепление еще из 40 триер. В то же время афиняне втайне готовили удар по Пелопоннесу. Демосфен, только что вернувшийся в Афины во всем блеске своих недавних акарнанских побед, был прикомандирован к экспедиции с полномочием пользоваться по своему усмотрению эскадрой во время ее плавания мимо пелопоннесских берегов. Он верно угадал самое уязвимое место враждебной державы. На мессенском берегу открывается к западу Пилосская бухта (Наварино), защищенная от волн Ионического моря узким и длинным островом Сфактерией, — лучшая естественная гавань на всем полуострове. Спартанцы, которым принадлежала эта отдаленная область, мало заботились о ней; берег был покрыт обширными лесами; кругом на большом пространстве не было ни одного поселения. Таким образом, Демосфен мог беспрепятственно осуществить свой план. У северного входа в гавань сооружено было небольшое укрепление, для защиты которого здесь оставили пять триер под начальством Де мосфена; к ним присоединился еще мессенский разбойничий корабль из Навпакта с 40 гоплитами. Из этого пункта надеялись поднять восстание илотов в древней Мессении. Остальная часть флота отплыла дальше, в Сицилию.
Как раз в это время союзное пелопоннесское войско опять вторглось в Аттику под предводительством сына Архидама, Агиса, который в 427 г. унаследовал от своего отца престол Эврипонтидов; известие о событиях в Пилосе заставило армию поспешно вернуться на родину. В то же время был отозван и послан в Пилос флот в 60 триер, который отплыл было к Керкире. Афиняне были окружены с моря и с суши; чтобы отрезать им выход со стороны моря, отряд из 400 лакедемонских гоплитов занял остров Сфактерия. По ложение Демосфена было очень опасно, так как наскоро сооруженное укрепление едва удовлетворяло самым элементарным требованиям. Тем не менее Аттическому и Мессенскому гарнизонам удалось удержать позицию, пока подоспел отправленный в Сицилию флот, который между тем благодаря подкреплениям увеличился до 56 триер. Афиняне проникли в гавань, воспользовавшись тем, что неприятель оставил вход в нее незапертым; несмотря на свой численный перевес, пелопоннесский флот был разбит, а остров Сфактерия с находившимся на нем гарнизоном отрезан от материка.
Как ни незначителен был этот успех с чисто военной точки зрения, его было достаточно, чтобы радикально изменить все положение дел. Те 400 человек, которые находились на Сфактерии, составляли почти десятую часть всех гоплитов Спарты, и лакедемоняне были готовы для их спасения принести всякую жертву, совместимую с достоинством государства. Если до сих пор все попытки к восстановлению мира исходили от Афин, то теперь переговоры были начаты лакедемонянами. По их настоянию заключено было пока перемирие, на время которого афинянам был передан весь пелопоннесский флот, собранный перед Пилосом; афиняне взамен разрешили снабдить съестными припасами сфактерийский гарнизон.
Афиняне имели теперь возможность заключить выгодный мир; лакедемоняне готовы были вести переговоры даже на условиях возвращения к тому положению, которое существовало до тридцатилетнего мира. Но Клеон не хотел и слышать о мире, пока гарнизон Сфактерии не будет в руках афинян; и несмотря
