карандашик, на Наденьку вздернулся:
— Да!
— Что вы там?
— Добродетельный очень мураш.
Красно-карий мураш, встав на задние лапки, вертел двумя усиками. Оттащила:
— Опять!
Точно он собирался писать сочинение: «Жизнь муравьев».
Открывалася им синемилая даль; открывалась дачами дачная местность, откуда вечернее облако, темный моргач, повисало, на молоньях, под вечер ясно-лиловою глыбой себя выявляя; для уха открылся дударь: провещался рожком; и — закрылся для глаза: протменьем; протменье — шло облаком пыли, из центра которого слышались щелки бича, густой мык:
— Говоря рационально — что там?
— Стадо.
Надя цветы собирала, Ивана Иваныча нежно склоняя к цветам:
— Львиный зев…
Он очки наставлял:
— Да-с — прекрасно, прекрасно.
Процвет луговой; сарафанчик: такой надуванчик.
— Вот кашка.
Очки наставлял он на кашку.
— Прекрасная-с!
— Знаете? Травку показывала.
— Это что же?
— Трава валерьянова. Цветоуханно!
— Ты, — спешно достал свой платок, — там… — И бил по носику запыленному им, пыль счищая, — гуляй себе… Ну, — …
Посмотрел на часы:
— Мне — пора-с.
— ?
— Я к Никите Васильевичу. Задопятов поблизости жил.
Кувырки своим носом пуская, он несся в полях — за сквозным мотыльком; завертел черным зонтиком.
Скрылась с серебряной песенкой в зелень, жидневшую солнечную желтизною, вспугнув синезобую птичку: колечко играло сквозь зелень лиловою искоркой с пальчика: две горихвосточки вспышками красно- оранжевых хвостиков из-за шиповничьих зарослей яро бросились за мушкой — у пруда с бутылочно- цветной водой, отражающей сумрак оливковых рощ: ликом, ясным, как горный хрусталь, — отразилась она: развевалась на плечике густоросль мягких, каштановых прядей.
И — бросила камушек.
Отблеск серебряный тронулся; пруд — передернулся: блеснью излива; и — зеленоного стрельнула лягушка: туда пузыречек серебряный глюкнул из глуби; паук водяной, неподвижно распластанный, — прочь устрельнул: под купальню, пропахшую очень горькой ольхою и плесенью.
8
Хлюпали ноги мохнаем; пошел — мокрозем; места — топкие; фикал болотный кулик; сине-ртутной водицей болотце блеснуло из рясок и аэров с мельком раскромсанных мошек; парок: подтуманило; села кривулькой: бочок поднывал; у села Пересохина (с непросыхающей лужею), где тупоуглые домики криво валились промшелыми крышами, — выбралась у коноплянников; здесь неискосный лопух расширялся вполроста.
Вдруг стала: прислушалась.
Явственно кто-то, как щепкое дерево, задроботал — очень тоненьким, чтеческим голосом:
— Этот лопух называют еще «чумный корень», а ягоды — нет у него.
И ответило: хрипом и гнусами:
— Много ли ягод: две-три; и — обчелся! Приблизилась Наденька.
— Много ли ягод? Ну, это — напрасно вы; всякая ягода есть: голубика, крушина, дурман, волчья ягода… все это — ягоды…
Наденька видела — нет никого: лопухи; лопухи помолчали: и вдруг, почти рядом качнулся без ветра стареющий зонт лопушиный под небо — представьте — с немецкою песней:
Дроботало, как щепкое дерево, кучка больших лопухов:
— Етта правильно, что вы поете.
— Майн готт!
— Извините-с, — о чем тут поется?
— О том, что «я» наше и слепо, и глупо…
— Я, я, — заперечил лопух, — полно якать: оставьте, пожалуйста, вы ваши «яшки»; без «яшек» живете; и так «Яшей» стал божий раб, Людвиг Августович; вы живите себе, как живет шелкопряд: он — летает себе, с дружкой любится.
Продребежжало весьма назидательно:
— Коли со свищиком ходите, — плюньте; что свищик, что прыщик: телесности; умственной жизнью живите, раздумывайте о прекрасных твореньях природы; прядите, скажу, свою мысль, как, опять — шелкопряд; своей жизнью разводит он шелк; ну и вы — разводите. Гнусило:
— Свинья я!..
— А будьте хотя бы свиньею, — прошаркало словом, как спичкой, — полезна свинья: она кормит нас мясом; и даже свиная щетина идет по разборам: на щетки, на кисти… Так прямо с щетинистым рылом в пушные ряды не войдете, — и вдруг лопухи разлетелись.
В разрыв лопухов протянулось худое лицо с бороденкою клинышком, с темными всосами щек, с двумя ухами, как у летучих мышей; улыбнулось нечищеным, желто-коричневым зубом, свой рот разорвавши до правого уха.
И — юностно выговорило:
— Очищайтесь: отмойтесь.
Кричало в лопух; и лопух — прогнусил:
— О, майн готт!
— «Бох» или «готт»: все — одно, что природа… Затеяли дело хорошее: предупреждением чистосердечным помочь; а зачем на попятную вы? Это даже престранно; приехали, можно заметить, — и за обратный билет заплатили, а — чем дело кончилось? Сели в лопух.
