Он прошел немного в сторону, касаясь стены рукой. Сначала в одну сторону, потом в другую. Никакого намека на дверь. Сплошная стена. Причем, как показалось Рафи, это были вовсе не те необработанные бревна, которые он трогал днем. Хорошо оструганные и плотно подогнанные друг к другу доски.
Чувствуя, что сходит с ума, Рафи медленно, шаг за шагом обошел по периметру всю комнату. Ни двери, ни окна. Ровная, чуть шершавая стена. И по-прежнему ни одного запаха.
Рафи попытался еще раз. Бесполезно. Выхода из хижины, или что это было, он не нашел. Юноша тяжело опустился на пол и привалился к стене. Он был пленником этого странного места. Пленником… Если не жертвой.
Впервые за много лет он почувствовал, как холодные липкие пальцы ужаса сжимают его сердце. Такого не было, даже когда он выходил на арену. Там было волнение, но не страх. Здесь же все наоборот.
Рафи облизнул пересохшие губы. Надо было что-то делать. Но что? Что может сделать слепой в комнате без выхода?
Он встал на четвереньки и принялся шарить руками по полу. Он хотел найти что-нибудь острое. Нож для разделки рыбы, топор, наконечник гарпуна, или что еще может быть в хижине рыбака... Как назло ничего под руку не попадалось. Только опилки и мелкий мусор. Единственное, чего добился Рафи, так это того, что засохшая рыбная косточка впилась в ладонь. Ругаясь, он вытащил кость из руки и поднес ранку к губам.
Выхода не было. Рафи понял, что любые его попытки выбраться отсюда бесполезны. Они ни к чему не приведут.
Но, может быть, днем все опять встанет на свои места? Рыбацкая хижина станет рыбацкой хижиной и ничем иным? Утро. Надо дождаться утра. Это все, что ему остается.
Он снова прислонился спиной к стене и постарался успокоиться. Если ничего сделать нельзя, нужно хотя бы попытаться сохранить спокойствие. Оно помогало ему на арене, когда он слышал приближающийся топот копыт и знал, что одно неверное движение означает смерть. Спокойствие поможет и сейчас. Обязательно поможет.
Время шло. Постепенно сердце Рафи перестало колотиться о ребра. Он сидел в полной тишине, лишенной запахов, и медленно считал вдохи и выдохи. Ничего не происходило. Через некоторое время его начало клонить в сон. Он устроился поудобнее, насколько это было возможно, и закрыл глаза.
Ему показалось, что он уснул. Глубоко и крепко. Но в то же время он прекрасно слышал, что происходит вокруг.
Рядом, над самым ухом, раздался тихий голос.
— Зачем ты здесь?
Если бы Рафи не спал, он подскочил бы до потолка. Но в этом состоянии полусна-полуяви он мог лишь слушать и понимать, что говорят ему. Он попытался повернуть голову, но это ему не удалось. Словно она была приклеена к стене. Или он был погружен в какой-то густой вязкий кисель, в котором, однако, существовала возможность дышать.
— Зачем ты здесь? — повторил голос.
Рафи не мог понять, кому он принадлежал. Мужчине или женщине, вообще непохоже было, чтобы так мог говорить человек. Он открыл рот, чтобы ответить, но из горла вырвалось невразумительное бульканье.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил голос.
Рафи неимоверным усилием удалось все-таки повернуть голову туда, откуда доносился голос. Но тут же вопрос прозвучал совсем с другой стороны.
— Что ты хочешь от меня?
— Ничего. Кто ты? — одними губами сказал Рафи. Звука собственного голоса он не услышал.
— Ты искал меня.
Непонятно было, спрашивает голос или утверждает.
— Кто ты? — спросил юноша.
— Что тебе нужно от меня, матадор?
— Я не знаю, кто ты. Как я могу знать, что мне от тебя нужно? — все так же одними губами возразил Рафи.
Он по-прежнему не знал, сон это или реальность. Но старался мыслить здраво. Пока ему это удавалось.
— Я тот, кого ты искал. Зачем?
Тот, кого он искал… Неужели старик, о котором говорил Мигель? Очень похоже. Еще днем, разговаривая со старухой, Рафи предположил это. Но тогда у него не было уверенности. Сейчас он был почти убежден в этом— Если только все происходящее не сон.
— Я хочу снова видеть, — сказал он, не слыша своего голоса. — Я всего лишь хочу видеть. Видеть!
Наверное, он кричал. Но в том густом киселе, в который превратился воздух, из его горла не вырвалось ни единого звука.
— Я хочу видеть! Видеть!!!
ГЛАВА 13
— Видеть!!!
— Эй, что с тобой? Что ты так кричишь?
Над ухом голос старухи. Встревоженный, но заботливый и мягкий. На лбу чья-то прохладная рука... Наверное, рука Марии. Старой Марии…
Рафи открыл глаза и рывком сел на постели.
— Ну ты и орать! Перепугал нас со стариком, — сказала старуха.
Ничего не понимая, Рафи повертел головой. Запахи. Да, они вернулись… И звуки…
Неужели это был всего лишь сон?
— Что со мной? — спросил он.
— Откуда мне знать. Приснилась поди страсть какая-нибудь.
— Я спал?
— Ну да, уснул вчера, как убитый. Добудиться не могла. Так и спал одетый. Под утро начал что-то бормотать. Потом закричал. Я тебя пыталась разбудить, но ты ничего не слышал… Кричал и кричал. Жуть.
Значит, это был сон. Рафи не знал, смеяться ему или плакать. Сон, всего лишь сон. Ничего удивительного. Он был настолько поглощен мыслями о старике, который ему поможет обрести зрение, что тот ему приснился.
Странным было только то, что он совершенно не помнил, как заснул. Рафи попытался восстановить в памяти цепочку вчерашних событий. Сначала он до темноты сидел на берегу в ожидании старика. Тот так и не появился. Рафи отправился в хижину. И едва вошел туда, сразу почувствовал, что куда-то пропали все запахи. Видимо, это было начало сна. Но когда же он все-таки лег и закрыл глаза? Когда? Там, на берегу? Или сам берег ему тоже приснился?
Рафи почувствовал, что голова у него идет кругом.
— Ну что, пришел в себя? — спросила жена рыбака. — Хочешь есть?
Рафи покачал головой. Ему было не до еды.
— Скажи, а твой муж вчера вернулся? — спросил он.
— Конечно. Куда же ему деться? Море-то сейчас спокойное. Пришел, родимый… Только что без улова, — ворчливо добавила она.
— Я уснул до того, как он пришел?
— Не помню, — ответила старуха.
Рафи показалось, что она все прекрасно помнит, но по какой-то причине не хочет говорить. Может быть, это было всего лишь его предположение. Но в последнее время он привык доверять своим чувствам куда больше, чем голосу разума.
Старуха говорила уж слишком гладко. Будто заранее выучила текст.
— Как ты можешь не помнить, заснул я до прихода твоего мужа или после?
— Как, как… Так. Делать мне больше нечего, как только ерунду всякую запоминать. Ох, говорила я ему,
