необитаемом острове полжизни и вот, наконец, встретил на пустынном берегу случайно заплывших на этот забытый богами остров людей. Чуть не прослезился, честно говоря. Повел себя, как мальчишка — заорал что-то, пустился бегом, откуда только силы взялись…
Потом Кочерга сказал, что сначала они приняли меня за варвара, призывающего своих людей к оружию. Даже схватились за мечи. Но потом смекнули, что уж больно весело я ору для атакующего германца. К тому же по латыни. В общем, решили посмотреть на меня поближе, прежде чем пускать в ход дротики.
А я-то не понимал, чего они так на меня смотрят. Не пришло в голову, что за все время племя ни разу не мылся, не стригся и не брился. Да еще постоянные побои и пытки. И в заключение несколько дней по лесам. Как они еще во мне человека-то разглядели… Сатир и то больше на человека похож.
Уж не помню, что я нес, когда всадники окружили меня. На радостях чего только не наболтаешь.
Кочерга узнал меня по голосу и доспеху, который я нацепил, перед тем, как выйти из леса — хотел выглядеть повнушительнее. Кочерга спешился и подошел ко мне. Я чуть на грудь ему не бросился. Но он вместо того, чтобы восторженно завопить: 'Гай, старая обезьяна! Ты вернулся!', коротко, но сильно ударил меня в лицо. Я рухнул в пыль, перестав вообще понимать, что-либо. Радости от встречи заметно поубавилось.
— Да ты что, рехнулся, что ли? — заорал я, вставая на четвереньки.
— А ну заткнись! — рявкнул Кочерга, ударом ноги опрокидывая меня на спину. — Я давно за тобой гоняюсь, мерзавец! Сейчас я тебе покажу, как палатки обносить! Сейчас ты у меня раз и навсегда воровать отучишься… Так, ребята, езжайте дальше. Я разберусь быстренько с этим красавцем и догоню.
— Может, помощь нужна, опцион? — спросил один из кавалеристов. — Надо бы его к префекту отвести, коли уж он вор.
— Это подождет. Префект никуда не денется. А с этим у меня личные счеты. Увел, понимаешь, два десятка сестерциев. Прямо из умбона вытащил. Да и еще кое-кто из сотни на него зуб имеет. Так что сначала мы с ребятами его поучим, а потом уже и к префекту можно.
— Смотри не зашиби его ненароком. Он и так еле дышит… Видать, уже попался кому-то.
Дав пару советов Кочерге, как лучше всего со мной поступить, солдаты ускакали. Им только в радость было избавиться от пехоты.
Едва всадники скрылись за поворотом, Кочерга нагнулся и подал мне руку:
— Ты извини, центурион, что пришлось тебя поколотить маленько.
— Да что творится-то? — спросил я, сплевывая кровь. — Не узнал меня, что ли?
— В том-то и дело, что узнал… Только вот остальным не нужно было тебя узнавать. Пришлось кулаки в ход пустить. Ты ж ведь на радостях совсем ума лишился… Распричитался, как баба… Ладно, цел?
— Цел. А почему им-то меня узнавать нельзя было?
— Давай-ка с дороги сойдем. Разговор не быстрый.
Мы спустились с насыпи, забрались подальше в лес, из которого я только-что с такой радостью выбрался, нашли поваленное дерево и уселись на него.
— Ну, давай, говори, — нетерпеливо пихнул я в бок Кочергу, который задумчиво жевал травинку, глядя на коня, пасшегося неподалеку.
— Тут такое, центурион… — вздохнул Кочерга. — Числишься ты теперь перебежчиком.
— Не понял…
— Чего ты не понял? Недели три назад, на сходке объявили, что ты сбежал к варварам. Сначала-то все думали, что тебя в плен взяли… Ну, когда перебили твой дозор… Ребят нашли, а тебя нет. Никто худого про тебя не подумал тогда…
— Так меня и правда в плен взяли!
— Ну и вот… Все так думали. А потом объявили сходку. Легат сам речь держал. Сказал, что ты, мол, предатель. Ушел к германцам, убив троих солдат. Вроде как разведчики видели тебя в свите какого-то вождя. Типа советника ты у него. Ну и приказ тут же — кто тебя найдет, сразу вести к самому легату. Даже награду пообещали тому, кто тебя словит. Я-то не поверил… А остальные… Не их вина. Они тебя все ж таки не так хорошо знают. Да и деньги лишними не бывают. Так что в лагере тебе лучше не появляться.
Я сидел, как громом пораженный. Вот так дела! Я оказывается, предатель. Перебежчик. Да кому такое в голову-то пришло?!
— А мне откуда знать? — сказал Кочерга. — Только думается, что это новый префект конницы, воду мутит…
— Что за префект?
— Да появился сразу после того как ты пропал новый всадник. Тоже, кстати, Вар. Как наш Квинтилий, помнишь? Я как услышал, сразу подумал — не к добру. Не везет Варам с германцами, и тем, кто под их началом служит тоже не везет…
— Подожди. Вар? Случаем, не Оппий Вар?
— Точно. Ты его знаешь?
Я промолчал. Просто не смог ничего сказать. Горло сдавило так, что и вздохнуть не получалось. Так Оппий Вар здесь. В лагере! Не прячется в лесах, опасаясь наказания за свое предательство, не сидит, дрожа от страха в какой-нибудь норе, а командует конницей второго легиона.
Нет, неладно что-то в этом мире устроено. Я, честный служака ни единой буквой не нарушивший присягу, дохну в проклятых болотах, а предатель преспокойно попивает фалернское и строит планы на летнюю кампанию. Вот так-так…
— Эй, Гай, ты чего?
— Да ничего… Так… Задумался. Значит, Оппий Вар?.. Ладно. И, говоришь, сразу после того, как меня схватили он появился?
— Не, дней через пять. Может, поменьше. С ним еще какой-то гигант в денщиках…
— Гигант?
— Ну да. Здоровенный такой парень. Кулак с мою голову…
Неужели фракиец? Да нет, не может быть, Вар сказал, что тот погиб. Конечно, верить Вару после всего того, что он сделал не стоит. Но, с другой стороны, зачем ему было врать? Незачем.
У меня уже голова шла кругом от всех этих загадок.
— А с чего ты взял, что это префект конницы объявил меня перебежчиком? — спросил я на всякий случай.
— Так он все время вокруг легата ошивается. Ни на шаг не отходит. Вроде как лучшие друзья они теперь. Тот его во всем слушается. Нос не почешет, не посоветовавшись с ним… Да ладно с этим… Как- нибудь уладится. Расскажи лучше, где ты пропадал?
Я коротко поведал Кочерге о своих приключениях. Про камень говорить, понятное дело, не стал. Ни к чему это. Чем меньше людей о Сердце Леса знает, тем спокойнее. Сказал просто, что, мол, хотели у меня вызнать, куда наши легионы двинутся в эту кампанию.
— Ну дела! — Кочерга почесал затылок. — Варвары совсем ошалели… Ну ничего, скоро мы им укорот дадим.
— Когда выступаете?
— Да уже давно должны. Все чего-то тянут. Ждут. А чего ждут — не понятно. Парни уже ворчат… Что делать-то будешь?
— Не знаю.
— В лагере тебе появляться нельзя. Сразу схватят и в карцер. Если не хочешь, чтобы палками забили, беги отсюда.
— Куда? Обратно к варварам? В Рим? В Египет? Нет, Кочерга, бежать мне некуда. Да и не хочу я…
— Ну да, лучше умереть предателем, да?
— А может, прийти в лагерь да сразу к легату? Рассказать, как дело было…
Сказал и сам понял, что глупость. Кто мне поверит? Как я докажу, что не по своей воле у варваров оказался? В прежние времена даже тех, кто на поле боя в плен попал сурово наказывали. Сейчас, конечно, попроще, но все равно почета мало. А уж так как я… Прав Кочерга, забьют насмерть палками — и всего делов. Для них я самый настоящий предатель, перебежчик. А может, еще и в шпионы запишут.
Нет, нужно раздобыть какое-то доказательство, что я честный солдат. И уже с ним отправляться в
