не купит!..
Всякая книга находит своего покупателя…» (9).
В известном смысле Н. С. Ашукин прав: то, что называется у библиофилов и антикваров книжной редкостью, на развалах и в палатках попадалось только в исключительных случаях, потому что обычно приказчики солидных антиквариатов заранее просматривали у букинистов «товар» и отбирали все то, на что был спрос в тот или иной момент. Но каждая эпоха прибавляет к традиционному списку редкостей новые библиофильские дезидераты. Поэтому-то «в былые годы» на Сухаревке или на Толкучке и находили библиофилы редкости, так как тогда в цене были рукописные и старопечатные славяно-русские книги и, на худой конец, книги петровского времени. Сведения же о новых редкостях в 20-е годы не сразу становились общеизвестны, в частности букинистам старого покроя, для которых высшим авторитетом оставались «Русские книжные редкости» Геннади или «Книжные редкости» Н. Б. (Н. Березина). Поэтому на развалах, в подворотнях и на тележках «кто-нибудь да когда-нибудь» редкости по своему вкусу все же находил.
Антикварная и букинистическая торговля Петрограда (с 1924 г. Ленинграда) в 20-е годы была сосредоточена в двух основных пунктах: на Литейном просп. с давних пор существовали солидные антиквариаты, часть которых в период новой экономической политики возобновила свою деятельность, а затем постепенно появились и новые магазины; мелкие же лавки и лавчонки были в большом числе открыты в 1922–1923 гг. в Александровском рынке (перестроенном в 30-е годы). Конечно, и в других местах находились букинистические магазины, — на Невском просп. и Садовой, на Среднем просп. и 7-й линии Васильевского острова, на Большом просп. Петроградской стороны и т. д., но большой роли они не играли. Главными резервуарами библиофильских пополнений были в эти годы именно Литейный и Александровский рынок.
По нашим наблюдениям, Александровский рынок имел определенное преимущество перед Литейным: мелкие торговцы Александровского рынка обладали удивительным нюхом, умели дешево покупать у древних старух и неопытных наследников дореволюционных собирателей хорошие библиотеки, ценные архивы, коллекции гравюр и пр. Владельцев «роскошных» антиквариатов они недолюбливали, так как знали, что те «обжуливают» их, разбитных, но малограмотных маклаков-ярославцев. Тем не менее «редкости» хорошо известные они либо сами относили Ф. Г. Шилову, Н. А. Полякову, С. Н. Котову и другим антикварам на Литейный, либо откладывали под стойку до прихода кого-либо из названных и других книжников или их приказчиков. Из букинистов Александровского рынка особенно активными были А. С. Степанов, Ф. П. Наумов и В. Н. Басков. Последнему как-то исключительно везло: то он покупал библиотеку историка Н. Д. Чечулина, чрезвычайно ценную, то ему доставался архив министра полиции при Александре I А. Д. Балашова, то он откуда-то откапывал не попавшие в Гос. книжный фонд остатки колоссального собрания Н. Я. Колобова, то, наконец, ему удавалось (в компании с Ф. П. Наумовым) приобрести так называемую Александро-Константиновскую библиотеку и т. д.
В среде книжников Александровского рынка была своя «аристократия» и свой «плебс». К числу первых принадлежали Н. А. Поляков, А. С. Степанов, Ф. П. Наумов, которые, несколько разбогатев, покидали свои мрачные, холодные лавчонки в Александровском рынке и переселялись на Литейный. Но старые «аборигены» Литейного смотрели и на них как на выскочек и отзывались пренебрежительно о их методах ведения торговли. В особенности возмущал их Ф. П. Наумов, начавший продавать — на Литейном! — книги на вес, по 1 рублю, по 75 и 50 копеек килограмм, в зависимости от характера «товара». Желая унизить выскочек Александровского рынка, продававших книги на вес, старые антиквары с Литейного презрительно называли их «американцами». Впрочем, через некоторое время примеру Наумова последовали старейший книжник И. И. Базлов и А. К. Гомулин.
«Плебс» Александровского рынка не ставил себе никаких далеких целей. Это были преимущественно молодые люди, любившие выпить или посидеть в чайной за товарищеской беседой, причем разговор меньше всего касался книжных тем. В чайных обычно обсуждались и улаживались коллективные покупки библиотек и архивов, когда цена их оказывалась не по средствам какому-нибудь одному книжнику, первому узнавшему о «деле». В таких случаях устраивали «вязку». Нам не раз объясняли хитрую механику этой старинной русской формы коллективных покупок; приходилось нам читать и печатные изложения принципов «вязки» и всегда эти объяснения не совпадали.
В. Н. Басков, один из коренных «плебеев» Александровского рынка, на наш вопрос, почему у него большая часть книг продается без переплета, признался, что основной заработок от книжного дела он и подобные ему мелкие торговцы получали от сапожников, а не от библиофилов: первые покупают по твердой цене картонные переплеты на изготовление стелек и обуви, а вторые книгу приобретут и без переплета, да и платят они по 5, 10 и 15 копеек за книжку.
В результате антагонизма между «аристократами» и «плебеями» в 20-е годы на Александровском рынке можно было купить за небольшие деньги очень ценные книги, в особенности, если книжнику попадала (и, конечно, за гроши) хорошая старая библиотека.
До середины 20-х годов в Ленинграде старые и новые книги продавались «на вербе», т. е. на базарах, которые устраивались на Исаакиевской площади в вербную неделю (предпоследнюю неделю великого поста). Сюда приезжали со своим «товаром» букинисты со всего Ленинграда, в особенности книжники Александровского рынка, а также работники государственных и общественных книжных магазинов. Во второй половине 20-х годов вместо вербных базаров стали устраивать книжные базары, но не на Исаакиевской площади, а вблизи Дома книги (Невский, 28) — на ул. Софьи Перовской, возле Казанского собора и т. д. Наряду со старыми книгами здесь продавались удешевленные новые книги, издания 1917–1925 гг. В 1930 г. к книжному базару были изданы четыре номера «бюллетеня Пятой весенней книжной выставки-базара» под названием «За книгу», сразу же ставшие «библиографической» редкостью. В № 1 этого бюллетеня была помещена небольшая, интересная статья К. А. Федина (без заглавия): «Прекрасное начинание революции — книжные базары — становятся уже обычаем. Мне пришлось видеть эти ярмарки печатного слова в городах Украины — Днепропетровске, Харькове, Киеве. Везде они протекают с большим подъемом, привлекая новые кадры читателей, черпая их пригоршнями из самой гущи человеческого потока городских улиц. Это — превосходный способ пропаганды, и писатели всегда и с охотой будут помогать таким базарам всеми возможными средствами. Ленинград, 30 мая».
Роль книжных базаров еще недостаточно учтена в истории русского библиофильства, но она несомненно важна и велика. Не только «новые кадры читателей», о которых говорит К. А. Федин, но и старые библиофилы находили на книжных базарах ценнейшие материалы. Приведем один только пример. На базаре 1927 мы вместе с покойным проф. В. Е. Евгеньевым-Максимовым, крупнейшим исследователем жизни и творчества Некрасова, рылись в старых книгах одного из киосков Госиздата. В мои руки попал экземпляр первого издания «Стихотворений Н. Некрасова» (1856) с чьими-то пометками. Я сразу же передал его В. Е. Евгеньеву-Максимову, который немедленно его приобрел за копейки, не то 20, не то 25. Оказалось, что это экземпляр с дополнениями, сделанными самим поэтом.
Но все же лучшие книги, — и по сохранности, и по редкости, по количеству, — и тогда можно было найти на Литейном проспекте. Наиболее крупными магазинами антикварной книги в 20-е годы были магазин артели «Экскурсант», и — особенно, но короткое время, — Ф. Г. Шилова.
Об артели «Экскурсант» старый ленинградский букинист П. Н. Мартынов рассказывает колоритные подробности: «В 1922–1923 годах объединились три крупных петроградских букиниста — Н. В. Базыкнн, И. Ф. Косцов и Н. А. Поляков, создав фирму букинистической торговли под названием „Экскурсант“ (Литейный, 47). Эта группа букинистов хорошо организовала торговлю как в Петрограде, так и в провинции, выпускала солидные печатные каталоги букинистической литературы. Обладая большим, нежели букинисты-одиночки, капиталом, они создавали солидные запасы книг, устанавливали свои цены, работая вне конкуренции. Молва шла, что у них все можно достать. Ввиду того, что они скупали книги большими партиями и целыми библиотеками и везде преуспевали, им дали прозвище „акулы“. Их также звали „аптекарями“, потому что цены на книги у них были твердые и высокие. От покупателей-книголюбов можно было слышать: „Я это приобрел у акул“ или „Зайдем к аптекарям, там раскопаем что-нибудь уникальное“…»
Любопытна характеристика книжного ассортимента в магазине «Экскурсант», которую дает П. Н. Мартынов: «Магазин фирмы „Экскурсант“ был большой, имел все отделы литературы, с хорошим выбором не только книг, но и периодических изданий; много было в нем многотомных ведомственных изданий» (104).
Однако артель «Экскурсант» просуществовала недолго: «В дальнейшем, — пишет П. Н. Мартынов, —
