рожи раскраснелись, словно у вареных раков, с ушей и позолоченных эполетов свисали тонко нарезанные ломти капусты, а мундиры были насквозь промочены горячим, еще дымящимся супом. Конечно же, лишенные женской ласки и оскорбленные действием стражники не стояли на месте. Быстро, как могли, они пустились в погоню за обидчицами, выкрикивая на бегу угрозы и проклятия на шеварийском языке.
– М-да, весело они тут живут, – хмыкнул Крамберг, вплотную приблизившись к обнажившему меч и доставшему из-за голенища сапога нож командиру. – Спрячемся?
– Времени нет, – покачал головой Аламез, чувствовавший, что время нападения уже пришло, что основная часть отряда вот-вот вступит в бой перед парадным входом. – К тому же я рыцарь, и это мой святой долг – защищать честь дам…
Последние слова были произнесены со смешком. Упитанные поварихи прекрасно могли сами постоять за себя, а если бы у них этого и не получилось, то возмездие было бы вполне заслуженным. В любовных игрищах всегда нужно знать меру, и поскольку речь о возможном насилии в данном случае явно не шла, (
Сквернословие преследователей, похоже, ничуть не смущало и не пугало взопревших прелестниц, неуклюже переваливающихся с боку на бок и задорно хохотавших на бегу. Затеянная игра была им по нраву, и запыхавшиеся «жертвы» не могли дождаться, когда же наконец-то их догонят и накажут обваренные супом и возбужденные гневом любовники. К несчастью, любительницы шаловливых прелюдий неправильно выбрали место, где должна была состояться пародия на экзекуцию, ведь для увлекательного группового игрища было облюбовано именно то деревцо, за которым скрывались проникшие в дом злодеи.
Конечно же, Дарку было жаль разочаровывать девиц, которым не суждено было получить в конце пробежки долгожданного утешительного приза, но обстоятельства не оставляли ему иного выбора. «
Быстрая смена обстоятельств и обстановки многих людей приводит в непродолжительный ступор. Он длится всего лишь пару-другую секунд, но этого времени частенько оказывается вполне достаточным, чтобы из растерянного, ошеломленного человека превратиться в хладный труп. Так все и случилось. В воздухе просвистел квартет ножей, и трио так и не успевших осмыслить изменившуюся ситуацию слуг герцога одновременно издали сдавленный вздох и замертво повалились наземь. Три ножа солдат пронзили сердца противников, и только оружие Дарка избрало своей целью горло. Сказалась многолетняя привычка. Моррону раньше приходилось метать ножи и в бою, когда тела и головы врагов надежно защищались доспехами да шлемами. Во многих случаях шея была самым уязвимым местом на теле противника.
Солдаты Дарка не теряли времени даром. Быстро подскочив к еще живым шеварийцам, Крамберг оттащил в сторону продолжавшую в истерике верещать и дрыгать всеми четырьмя конечностями повариху, а его товарищи добили колющими, идущими сверху вниз ударами мечей пытавшихся подняться на ноги охранников. Сопротивления слуги герцога оказать не успели, но зато один закричал, возвестив перед собственной смертью обитателей дома о внезапном нападении.
– Трево-о-о…! – прокричал стражник и захлебнулся собственной кровью. Вонзившийся в его грудь клинок не дал довести единственного слова до конца.
Сработать чисто, то есть без шума, не получилось, но этот промах был уже не важен, ведь в следующий миг откуда-то из-за дома, оттуда, где должен был находиться парадный вход и подъезд, донесся тревожный рев трубы. Группы Вальберга и Герхарта начали кровавую потеху.
Ничего не сказав друг другу, а только многозначительно переглянувшись, герканцы вытащили из мертвых тел ножи и, оставив без внимания не собиравшуюся успокаиваться в ближайшее время крикунью- повариху, побежали в сторону открытого черного хода. Навстречу им никто не выбежал, но когда Аламез почти достиг двери, из темноты открытого проема вдруг вылетела жилистая волосатая рука, крепко сжимавшая столярный молоток; оружие не столь грозное, как пробивающий насквозь доспехи клевец или расплющивающий шлемы боевой молот, но от этого не менее опасное. Целью смертоносного полета должен был стать лоб или левый висок первым достигшего входа в дом Дарка, но моррона было не так-то просто убить, даже если время и способ внезапной атаки были выбраны практически идеально. Не пытаясь в последний момент остановиться или парировать летящий к его голове молоток, Аламез на бегу принял сильный удар на левый наруч. Встречное круговое движение руки из-под низа немного погасило силу удара и помогло избежать перелома, однако без ранения не обошлось. Стальную пластину, закрепленную поверх кольчуги, основательно расплющило, а руку под ней тут же пронзила острая боль от кончиков пальцев до локтя. К тому же моррона слегка отбросило вправо и больно ударило правым виском и локтем о дверной косяк. Волосатая рука с молотком поднялась вверх во второй раз, но опуститься не успела. Нападавший столяр, плотник, а может, иной работник хоть и умело обращался с инструментом, но совершенно не думал о защите. Правая рука моррона, само собой разумеется, ныла в ушибленном локте, но от этого ее движения ничуть не потеряли ни в быстроте, ни в точности. Резкое, отточенное годами движение вперед да немного вверх, и до сих пор невидимый в глубине проема «молоткобоец» надсадно захрипел. Острое лезвие меча без всякого труда вспороло его незащищенную ни кольчугой, ни кожаным доспехом, а всего лишь прикрытую рубахой брюшину. Молоток тут же вывалился из разжавшейся, судорожно задергавшей пальцами руки, а вот его умирающий хозяин никак не хотел падать. Не желавшему терять время Дарку пришлось ему в этом помочь, отпихнув ногой.
Перешагнув через тело поверженного врага, которого не удалось целиком увидеть ни живым, ни мертвым, Аламез смело погрузился в зловещую темноту узкого, загроможденного сундуками, коробками и прочим всевозможным барахлом коридора, соединявшего несколько больших подсобных помещений – то ли кладовок, то ли мастерских. Моррон не оборачивался, слыша по шагам и по дыханию за спиной, что верные солдаты следуют за ним по пятам и непременно прикроют сзади, если одна из только что пройденных им дверей внезапно распахнется и еще один преданный господину мастер домовых дел самонадеянно решит попытать судьбу.
Но, к счастью, этого не произошло. Услышав сигнал тревоги, большинство работавших в этой части дома слуг предпочло отсидеться за запертыми дверями, предоставив тем самым привыкшим прозябать в безделье охранникам шанс, доказать господину, что они недаром едят с его стола и получают довольно неплохое жалование.
За две-три минуты блуждания в царстве отслужившего свой срок, но еще на что-то годного барахла ровно счетом ничего не случилось, только на коленях и локтях герканцев появилось по парочке-другой небольших ссадин да синяков. Неприятности посерьезней ушибов начались лишь тогда, когда трое бойцов, возглавляемых командиром, вышли в обжитую часть правого крыла дома и устремились к его центру, то есть туда, где находилась парадная лестница, ведущая на второй этаж.
Боковыми лестницами Аламез предпочел не пользоваться. Во-первых, на рисунке Гентара они не были обозначены, и неизвестно, куда они могли привести. Во-вторых, моррон опасался тупиков иль ловушки, например, дверь выхода на втором этаже могла оказаться запертой, а пока его группа поднималась бы по лестнице, кто-нибудь из «отважных» слуг блокировал бы дверь входа на первом, заперев ее на ключ или подперев сундуком. В какой-то мере хороший командир должен быть провидцем и думать даже о таких мелочах, не допуская роковых и в то же время нелепых случайностей. В-третьих, они должны были перекрыть именно главную лестницу. Высокопоставленные гости наверняка не раз уже бывали в доме герцога, но знали лишь его господскую часть. Если б они, услышав звуки сражения, решили бы послать на
