помощником своими секретами. Моррон был уверен, что шеварийские полководцы и не подумают покинуть трапезной герцога, ведь там они чувствовали себя в полной безопасности. В случае если бы их люди не справились со внезапно напавшими убийцами (
– В чем-то ты прав, но зря беспокоишься, – рассмеялся моррон, убирая руку с плеча великана. – Будь на их месте обычные офицеры или боевые генералы, так бы и произошло. Но это самовлюбленные штабные чины, дворцовые служаки, носящие мундиры, однако ни разу не бывавшие в бою, посылающие на смерть, но сами не пролившие ни капли крови. Они даже в мыслях не допускают, что их могут убить; они уверены, что мы захотим просто взять их в плен и выведать важные секреты. Так чему же тогда суетиться? Зачем растрясать жирок беготней по лестницам и пачкать мундиры, прячась в пыльных шкафах? Зачем оскорблять себя недостойными вельможи трудами? Они уверены, что пробудут в плену не долее четверти часа. Вот увидишь, стоит мне лишь спросить, и они охотно поделятся любыми секретами. Пойми, ты и я… мы для них уже трупы! Мертвецы, с которыми можно и о тайнах государственных поболтать. Они уверены, что мы не только не покинем Удбиш, но и даже из дома не выйдем! Так что, дружище, не забивай свою светлую голову пустыми сомнениями! Пойдем, разочаруем хозяев жизни… Покажем дворцовым прихвостням, кто сегодня отправится на Небеса!
Глава 11
И грянул бой!
В жизни каждого человека бывают моменты слабости, когда страшно сделать решительный шаг: страшно переступить черту, взяться за ручку и открыть дверь в неизвестность будущего. Тревожные мысли о возможных дурных последствиях гнетут и настойчиво заставляют найти повод с позором пойти на попятную. К сожалению, далеко не каждому дано побороть в себе голос сомнений. Одни отступают, перечеркивая крест-накрест уже приложенные усилия. Другие на долгие дни иль даже годы застывают перед запертой дверью, бесконечно взвешивая все «за» и «против». Однако есть и такие, кому хватает отваги встретиться лицом к лицу со своим будущим, свершить поступок, после которого им суждено иль низко пасть, иль взлететь до небес.
Морроны – во многом люди. Коллективный Разум усовершенствовал их тела, но не лишил их души слабости сомнений. Завидев еще за десять шагов красивую, украшенную резным гербом герцога Темборга и позолоченными завитками барельефов дверь трапезного зала, Дарк засомневался, а стоит ли захлопывать ловушку. Победа сулила многое, но она могла достаться очень большой ценой. Солдаты, идущие у него за спиной, могли все до единого погибнуть, да и еще и целая группа морронов, ведомая чересчур самонадеянными Гентаром и Огароном, могла упокоиться на шеварийской земле или стать пленниками клана Мартел. Все десять шагов Аламез задавал себе самый главный вопрос: «
Как оказалось, расчеты моррона были верными, да и слова, сказанные Герхарту несколько минут назад, не столь уж расходились с действительностью. Семеро шеварийских аристократов, включая самого хозяина дома, преспокойнейшим образом сидели за изобилующим изысканными яствами столом и не помышляли о побеге или каких-либо иных активных действиях. Вальяжно развалившись в мягких креслах с удобными, обшитыми кожей спинками да подлокотниками, они как ни в чем не бывало откушивали изысканные яства, пили из золотых кубков явно не дешевое вино и, лениво взирая на плавное покачивание бедрами полудюжины обнаженных девиц, исполнявших фривольный танец, о чем-то мирно беседовали. Появление же на пороге зала целого отряда обагренных кровью злоумышленников, только что перебивших всю охрану, оказалось столь незначительным, по мнению холеных вельмож, событием, что ни один из богато одетых гостей даже не повернул в их сторону голову. Только восседавший во главе стола герцог Темборг на долю секунды отвлекся и мельком окинул ворвавшихся герканцев вовсе не оценивающим, а полным презрения взором. Шеварийские аристократы настолько были выше кровавой суеты, настолько уверены в своей неприкосновенности, что не сочли возможным оторваться от разговора.
Спокойствием господ заразились и слуги. Одетые лишь в перья да повязки из прозрачных тканей девицы продолжали изгибать свои точеные тела, медленно менявшие одну непристойную позу на другую. Обнаженные музыканты, также слабого пола, не прервали плавного течения успокаивающей мелодии. Прислужницы не побросали подносов, а как ни в чем не бывало продолжали подносить к столу вино да еду. От поразительного, граничащего с безумием спокойствия господ и слуг и от невиданной ранее красоты убранства помещения герканские солдаты опешили, и лишь их командир, предполагавший и поэтому морально готовый увидеть именно такую идиллию роскоши, самообладания и презрения, не впал в замешательство.
– Что рты раззявили, олухи?! Бабья голого не видели, что ль?! А ну, всех халдеев взашей гоните! – скомандовал Дарк, выводя своих солдат из состояния оцепенения не только резкими интонациями да словами, но и легкими тычками. – Двое у дверей, остальные живо за дело! Очистить зал от служительниц муз, да и остальной похабной наготы чтоб через миг уже не было!
Очнувшиеся солдаты принялись быстро выполнять приказание. Правда, ни танцовщицы, ни остальные прислужницы не дали повода потным, окровавленным мужикам прикоснуться к своей нежной коже грубыми, грязными ручищами. Едва услышав властное распоряжение герканского рыцаря, служительницы низменной похоти, скрывавшейся под маской возвышенной красоты, прекратили танец и на цыпочках побежали стайкой к выходу, дружно зажав воздушными, шелковыми платочками пострадавшие от сильных мужских ароматов носы. Их примеру без промедления последовали и остальные девицы.
Пока красавицы покидали зал, оставшиеся без дела солдаты, разинув рты, глазели по сторонам. Искусные гобелены в полстены; прекрасные статуи, расставленные по периметру зала; резные канделябры в человеческий рост на две, если не на три дюжины свечей, и множество ювелирных безделушек из золота и драгоценных каменьев настолько пленили взоры не привыкших к роскоши солдат, что они вот-вот могли позабыть, где находятся и зачем сюда пришли. Однако опытный командир не дал своим неискушенным подопечным стать жертвами самых сильных в мире чар, чар сладкой богатой жизни.
Отдав приказ отряду, Аламез с протяжным, противным слуху лязгом достал из ножен уже обагренный вражеской кровью меч и неспешным шагом направился к столу, конечно же, не забыв придать лицу зловещее выражение настигшего добычу хищника. Только этот дешевый, но действенный спектакль мог заставить абсолютно уверенных в своей безопасности вельмож потерять спокойствие и уделить ворвавшимся в зал врагам хоть капельку своего драгоценного внимания.
Расчет оказался верным, хоть и не во всем. Когда Дарку осталось пройти до ближайшего кресла каких- то пять-шесть шагов, гости герцога по-прежнему мило беседовали, а вот седая, окаймленная аккуратной бородкой голова Его Светлости все-таки снизошла до легкого поворота в его сторону.
– Ты хоть понимаешь, несчастный, чей порог осквернил грязным сапожищем? – не скрывая презрения, произнес герцог.
– Понимаю, – зловеще улыбнувшись, произнес моррон, продолжая игру в кровожадного зверя. – А ты сам-то понимаешь, что происходит?
– Вот что, щенок! – с величием, достойным короля, изрек герцог Темборг. – Даю слово, не пройдет и четверти часа, как ты и все твои голодранцы передохнете! От тебя лишь зависит, насколько страшными будут муки! Бери свое мужичье и марш за дверь! Там стражу и ждите! В этом случае обещаю: умрете быстрой, безболезненной смертью!
– Примерно вот такой? – не стерев с лица ухмылки, Дарк подошел вплотную к столу и резким движением руки вонзил острие меча в шею даже не повернувшегося к нему лицом гостя в генеральском мундире.
Смерть одного из вельмож наконец-то привела в чувство остальных, долгие десятилетия пребывавших в опасной иллюзии собственной неприкосновенности. Шеварийские полководцы повскакали с кресел и схватились за мечи. Герцог не стал исключением, но поскольку он был не в мундире и вовсе не в одежде, а в домашнем халате, то иного оружия, чем вилка, под рукой у него не нашлось. Впрочем, это было совершенно излишним движением. К чему хвататься за оружие, когда им все равно не сможешь воспользоваться?
