лицо Ким и, встретив ее невинный взгляд, успокоился. В последнее время чувства Ломакса были напряжены. Мимолетные мысли и подозрения, еще не выраженные словами, уже казались абсурдными. Мир исказился, но под влиянием любви или потрясения при мысли о том, что задумал Берлинз, Ломакс точно не знал.
Он долго не мог решить, какое время выбрать для визита в банк данных. Стоит задумать что-нибудь необычное, как откуда ни возьмись появляется Макмэхон. Ночью в лаборатории не так людно, однако в холле все стихает только на рассвете перед завтраком.
На следующий день Ломакс вышел из комнаты в семь утра. Все равно он обычно просыпался в это время, думая о Джулии. Он миновал лабораторию и, насвистывая, направился к банку данных. Ломакс попытался что-то напевать, однако мелодии не получалось. Он заходил в банк данных лишь однажды, когда обнаружил ошибку в расчетах. Тогда Ломаксу казалось, что он попал в некое святилище. Банк данных с его молчанием, замками и уединенностью, где на столь малом пространстве сосредотачивались такие огромные знания, имел почти религиозную ценность. Это был мозг и сердце обсерватории.
Ломакс знал, что должен воспользоваться карточкой и паролем, однако сомневался, что у него есть допуск. Ломакс вставил карточку, ввел свой пароль и приготовился ждать. Замок не сработал. Тогда он ввел пароль Берлинза. Дверь открылась.
Банк данных представлял собой огромное помещение без окон. Ряды металлических полок уходили в темноту. Сколько бы лампочек Ломакс ни зажигал, комната оставалась наполовину погруженной во мрак. У стен стояли принтеры. Каждый день Родригес или кто-то из его помощников приносили сюда новые данные. Вот и сейчас данные наблюдений нынешней ночи были сложены у одной из машин. В тишине шаги Ломакса звучали особенно громко. Кондиционированный воздух казался тяжелым и неподвижным.
Ломакс принялся искать, поднимая ногами с пола шарики пуха. Он почти споткнулся о пустую банку из- под колы, которую кто-то забыл на нижней полке. Нагнулся и обнаружил еще несколько банок и три-четыре пустых бутылки из-под виски. Кругом валялись сигаретные окурки. Ломакс принюхался, нагнулся и увидел, что наступил на пахнущие спермой скомканные салфетки. Под ногой хрустнули обломки стекла от разбитых бутылок. Оттолкнув их каблуком, Ломакс увидел пару шприцев. Использованные презервативы валялись тут же, завернутые в салфетки.
Наконец Ломакс нашел то, что искал. Распечатка была здесь, примерно на полпути к затененным полкам, - очевидно, что до него никто к ней не притрагивался. Ломакс вышел и запер за собой дверь, чувствуя, что разрушено нечто важное и что, возможно, разрушение это началось далеко не сегодня.
ГЛАВА б
Когда Ломакс зашел в кабинет Берлинза, профессора не оказалось на месте. Джулия с улыбкой сказала, что передаст ключ. Ломакс хотел бы остаться и поговорить с ней, но никак не мог придумать темы для разговора. Повисло молчание. Ломакс неуклюже попытался присесть на край стола, как сделал Добермен, показывая Джулии, как печатается значок уравнения.
'В глупых женщинах есть что-то возбуждающее, - с болью услышал потом Ломакс замечание Добермена. - Они всегда привлекают умных мужчин'.
Ломакс знал, что Джулия далеко не глупа. Ей просто не хватало уверенности в себе. Впрочем, сегодня она была спокойна и расслаблена, лицо озаряла улыбка, делая его симметричным. Ее тело, ее волосы и грудь были прекрасны. Сегодня Джулия казалась особенно неприступной, и Ломакс повернулся уходить.
— Ломакс, почему бы в следующий раз вам не взять с собой вашу собаку? - неожиданно спросила Джулия.
И они условились о встрече.
Дни, оставшиеся до назначенного свидания, протекали спокойно. Ни профессор, ни Ким ничего не спрашивали о банке данных. Казалось, жизнь в обсерватории вновь вернулась в прежнее русло. Только для Ломакса все изменилось.
Он был возбужден и непривычно встревожен. Он постоянно наблюдал за Джулией. Ломакс всегда чувствовал ее присутствие в комнате и мог сказать, с кем Джулия разговаривает, не глядя в ее сторону. Даже если он не встречал ее в обсерватории, Ломакс все равно мог думать только о предстоящей встрече, а когда замечал Джулию в комнате персонала или в лаборатории, все химические процессы в его теле менялись. Она часто улыбалась ему. Ломакс был уверен, что улыбка эта вполне дружеская и совершенно невинна, но тело его отвечало словно на сексуальный призыв. Пришлось повсюду носить с собой 'Астрономическое обозрение', чтобы скрыть частые эрекции.
Наблюдал он и за Берлинзом. Ломакс получил приглашение на летний симпозиум в Чикаго, однако отклонил его. Иногда он пытался разгадать загадку, кто же все-таки изменил данные, но не мог заставить себя сосредоточиться более чем на несколько минут. Мысли его неизбежно обращались к Джулии, словно пес, который всегда возвращался домой после частых отлучек. Для розысков собаки снаряжались целые поисковые партии. Звонки родственникам, плачущие дети, в общем, полный разлад. Затем, когда семья успевала смириться с исчезновением собаки, пес возвращался. Он спокойно сидел во дворе, стуча по земле хвостом. Никто не мог сказать, где он пропадал.
В следующие выходные Ломакс вместе с псом слонялся по дому - оба думали о женщинах. Наконец настало время отправиться в гости. Едва они приехали, Джулия тут же принялась ласкать собаку. Она уселась на коврик и начала гладить Депьюти, который со счастливым видом повалился на землю, подставив живот. Полуприкрыв глаза, пес болтал в воздухе лапами. Ломакс смотрел на него с завистью. Когда Джулия перестала чесать псу брюхо, Ломакс попытался привлечь ее внимание, но собака продолжала тыкаться в Джулию носом, пока та, довольнo хихикая, не потрепала его за ушами.
— Ну-ну, идем, - отрывисто проговорил Ломакс.
Депьюти отправлялся на прогулку вместе с ними.
— Зря вы не надели ботинки.
На Джулии были тонкие кремовые брючки, шелестевшие при каждом движении, и туфли все того же кремового цвета.
— У меня никогда не было ботинок.
Джулия поцеловала пса в нос. Длинным языком собака лизнула ее щеку, и Джулия взвизгнула, отталкивая Депьюти ногой.
Ломакс совсем измучился.
— Уверен, у вас есть ботинки. Я видел их в чулане, когда возился с дверью.
Джулия подняла глаза, и выражение ее лица напомнило Ломаксу о том, что в этом доме недавно кто-то умер. Ботинки принадлежали тому, кто ушел. Как он мог забыть хотя бы на мгновение о призраках, что обитали здесь? Ломакс стоял рядом со свадебной фотографией, с которой, не мигая, смотрели на него мертвые родственники Джулии.
— Эти ботинки мне не подойдут, - сказала Джулия. - Пойду поищу что-нибудь другое.
Пес поплелся вслед за ней, язык болтался из стороны в сторону.
Ломакс внимательно рассматривал фотографию. Он пытался понять, каким человеком был муж Джулии, но так и не пришел ни к какому выводу. Льюис казался привлекательным. Резкие черты. Седые волосы тщательно подстрижены, кожа слегка загорела. Трудно определить возраст - Ломакс предположил, что Льюису было, вероятно, где-то между сорока пятью и шестьюдесятью. Муж Джулии улыбался. Возможно, всего лишь дежурная улыбка перед камерой. Ломакс не представлял себе, что Льюис мог разговаривать, спать - все, что угодно, а не только улыбаться.
Он осторожно поставил фотографию на место.
— Готовы? - спросила Джулия.
Она стояла в проеме двери рядом с собакой, пес любовно терся носом о ее колено.
— Как вы познакомились с Льюисом? - спросил Ломакс уже в машине.
— Через отца. Льюис был его адвокатом, они вместе играли в гольф. В действительности я
